— Мне не холодно. Ты со мной не посидишь?
— А нужно? Я так хочу спать… Давай, покури и возвращайся! Тебя же тут никто не съест.
Я тиснула не одну, а сразу три сигареты. И благополучно ушла в ночь — в смысле продолжила сидеть как истукан на одном месте, вылупившись в сторону Макса.
Долго чиркала промокшими от воздуха спичками — пока сила трения даст огонь, пришлось возвращаться в дом за зажигалкой, брать со второго этажа ноутбук, я пересилила себя, и на пятой затяжке ввела в нужные графы данные на Эмиля. Он был прописан на Озерной улице вместе с отцом и матерью. Проверила машины — только та, на которой он ездит, и предыдущая, старенький «Пежо», точно купленный подержанным. Казалось бы, что мне все это даст?
Что я вообще пыталась найти?
Кстати, отец по базам все еще жил, счастливые компьютеры — они не чувствуют смерти, им это — одна ячейка, да пара килобайт свободного места на диске.
Интересно, а у Эмиля есть дети? Я не стала вводить имя, а ввела лишь отчество — сначала в женском лице, потом в мужском — и получила результат, что у него растет двенадцатилетний сын — кстати, поблизости — на Фрунзенской набережной. Живет с матерью и отчимом. Представляете, я могла ездить с этим Ванькой в одном троллейбусе, соприкасаться рукавами где-то в переходе в районе Парка культуры имени Горького.
Несмотря на час ночи, я написала маме sms: «А у Эмиля есть дети?» Она перезвонила, потому что редко спала ночами… пыталась писать, большей частью это называлось «Мама пытается заставить себя сесть писать».
— Нет, у него нет детей, знаешь, я тут подумала — я же не смогу ему подарить детей, а ему захочется, и он уйдет! И как ни крути, я останусь одна!
— Но бывают же мужчины, которые не хотят иметь детей — он столько работает, у него другие формы самовыражения, — сама того не заметив, я начала защищать человека, к которому испытывала открытую неприязнь. Ну не дура ли!
— Мам, я тут подумала — может, мне правда пойти работать? Ну, кофе носить сначала, но ведь это сначала…
— Что с тобой случилось? Чуть меньше недели жизни с мужчиной, и начала говорить умные вещи.
— Это я сдуру, все, пойду спать, телефон разряжается, — я кинула трубку.
Взрослость — это попытка замести следы ошибок былой молодости. Песком старости и мудрости, которую в России называют цинизмом.
Спустился Макс. В тот момент, когда я уже и его решила проверить на наличие детей и ввела фамилию в нужную ячейку. Видимо, сегодня данный вид правды не доступен. Попробую повторить попытку позже.
Находясь по одну сторону замочной скважины, приходится всегда оглядываться на свой дверной замок. Авось и тебя взломают — ведь к сердцу можно подобрать ключ, а можно просто вспомнить, что против лома нет приема.
Пока же я пыталась подобрать пароль к прошлому МММ…
Макс подошел ко мне и сел рядом, обнимать не стал. Видимо, объятия в этой осени не приветствуются.
— Что-то случилось? У тебя с Никой какие-то сложности? Ты почему домой не идешь?
— Нет, я просто почти все время дома, когда она уснула — решила посидеть на воздухе… Давай заведем собаку!
— Нет, — категорично ответил Макс.
Вы не заметили, как сильно характеризует человека привычка тем или иным образом произносить «нет»? Я говорю обычно «Да нет» или «Не особо», стараясь смягчить отказ, МММ же делает это жестко, так, чтобы не хотелось даже спрашивать причины. Мне не хотелось, но я пересилила себя и задала вопрос:
— Почему ты так категоричен?
— У меня была уже одна. Она умерла, больше не хочу. Какой смысл привязываться, когда заранее знаешь, что потеряешь через несколько лет?
— А дети?
— Дети — это другое, даже если смотреть на этот мир совсем цинично, дети — это хорошее капиталовложение в старость.
— Моя мама точно так же говорит!
— Знаю, это она у меня тиснула выражение.
Не знаю, как у МММ, а у меня пока здравый смысл не переборол потребность любить. Я безумно соскучилась по Фиме. На самом деле его зовут Серафим — папа внес его в квартиру со словами «И шестикрылый Серафим на перепутье нам явился…». Так и случилось явление лабрадора народу. Хотя даже не явление, а стихийное бедствие, которое и раскрашивает жизнь в яркие краски.
— Я хочу пойти работать, — вдруг зачем-то я решила открыть все свои мысли Максу, — пусть вначале буду кофе носить, но зато потом, может, передо мной откроются какие-то радужные перспективы, ну или в сотый раз откроется биржа труда.
— Давай я позвоню друзьям и попрошу тебя куда-нибудь устроить.
— Нет, давай я как-нибудь сама!
— Почему ты не можешь принять помощь? Что значит «я сама»? К чему приведет это «я сама»? Кроме как к разбитому корыту — ни к чему хорошему! — МММ перешел на почти крик.
Повышения на меня голоса я не терпела — мне было проще, чтобы человек спокойным и сухим тоном объяснил свою точку зрения — как отец.
В данной ситуации я списала тональность поучительной беседы на усталость и решила спокойно обосновать и свою позицию:
— Потому что мне проще самой — чтобы не получилось, как в ситуации с Нонной Брушевской.
— Я надеюсь, тебя хоть чему-то научила эта ситуация?
— Да, не принимать помощь от близких и сохранить тем самым с ними хорошие отношения.
— Как же ты не права.
— Хорошо. Но я останусь при своем мнении!
Я резко встала и вышла из беседки первая.
МММ был во мне разочарован, я чувствовала это кожей, шелестом осенних листьев и чуть разряженным воздухом наших отношений, которым я продолжала дышать.
Для меня конфликт был исчерпан. А для МММ конфликта и вовсе не было — скорее оживленная дискуссия.
Столько раз, слыша скандалы родителей, я наматывала на ус: выяснение отношений — вещь бессмысленная, ты просто берешь и спускаешь свои душевные силы в унитаз.
А я столько этих сил спускаю в Интернет, что мне не до унитазов.
— Я не хочу, чтобы моя женщина носила кофе, — сказал он, ложась в постель!
— Хорошо, тебе я не буду носить кофе!
— Перестань елозить словами, мы не в институтской курилке.
— Я очень соскучилась по собаке, — сказала я, отвернувшись в сторону окна.
— Ты меня не изменишь, меня ни жалостью, ни просьбами не возьмешь. Я упертый.
— Я и не пыталась. Просто попыталась рассказать о том, что чувствую, а ты сразу все воспринял как упрек.
Закончилось все тем, что мы еще пару часов разговаривали на повышенных тонах, проснулась Ника, Макс спустился делать ей чай и объяснять, что все отлично, а я курила в щелку окна в спальне, что положило основу новой крикотерапии. МММ на протяжении часа пытался заставить меня почувствовать себя говном, которое разбудило Нику, сорвало ему утреннюю встречу.
