— Опять потянуло на периферийные взгляды? А как же Женька?
— А что Женька? Я Женьку люблю.
— Я ту Сашу не знаю, но я за нее, просто потому, что мне Женя не нравится.
— Ты ей тоже.
Я в этом не сомневалась.
Нам было лень идти смотреть фильм «Достучаться до небес» — как можно думать о чужих жизнях, когда над тобой гигабайты чужих звезд, и только одна твоя — счастливая!
Не знаю как до небес, но вот до зеленых чертиков мы в ту ночь достучались.
Если бы все происходящее с нами смогло бы уместиться на театральный помост, то следующие события звучали бы следующим образом: явление второе «А поутру они проснулись», действие первое «Невменоз». Я попробовала открыть глаза, казалось, веки присоединили к товарному составу, и сумбурно пропыхтела:
— Блин, все, больше никогда. Слышишь, Саш, никогда больше, — почти прохрипела та половина меня, которая проснулась.
— Что никогда больше? Пить не будешь? Где-то я уже это слышал.
Почему-то именно тогда, когда хочется есть, — есть нечего. Нет под рукой забитого холодильника, а лишь пустующий годами дом, нет сил дойти до магазина, хочется отломить кусок свежего белого хлеба, намазать майонезом и положить сверху кольца репчатого рука, или сварить яйцо всмятку и, заедая бутербродом с маслом, есть его, слегка посолив. Какие устрицы, о чем вы.
Мы приехали в Москву, как только закончились утренние пробки.
Я вспомнила, что мы так и не выпили за мой день рождения. Плюнула на это и решила, что раз не пили, то мне все еще двадцать, а не двадцать один.
В лифте стоял утренний дурман парфюмерных магазинов — все куда-то бежали и торопили, боялись не успеть, да и просто опаздывали.
Для подобного утра придумано спутниковое телевидение. И я даже способна предположить, что для подобного начала дня придумано похмелье. Момент, когда раздвигать шторы необязательно и можно отдаться одиночеству разом. Утро после дня рождения. Именно для этого лежания на диване в пижаме до самого вечера созданы ноутбуки. Во имя лени и ради нее. Правда, ноутбука у меня не было и писать не хотелось.
В такие моменты позволительно разрешить себе услышать телефон не с первого звонка и принципиально смотреть фильмы на английском языке. Но не мечтать.
Настоятельно рекомендую вам не мечтать с похмелья!!!
С третьего гудка одним рывком.
— Зачем ты звонишь мне на домашний телефон?
— На это у меня есть достаточно серьезные причины: ты наконец узнаешь, где он у тебя дома находится, сотрешь с него пыль и вряд ли скажешь, что у тебя параллельный звонок. Мобильный у тебя выключен, и пришлось снова поиграться базой данных МГТС, — Макс всегда был в прекрасном расположении духа, — и потом ты сейчас имеешь официальный автоответ «Занято»!
Тенденция «занято» меня настораживала.
Занятость — та тенденция, которая делает людей счастливыми, но те почему-то постоянно жалуются.
— Я случайно проехал пункт своего назначения и оказался в твоих краях, не забывай, я же теперь знаю, где ты живешь. Дай, думаю, зайду! — сообщил мне МММ.
Судя по интонации в его голосе, он еще не сопоставил фамилию моей мамы с именем и не вспомнил то лицо, которое он наблюдал по выходным дням у уже известных всем Брушевских.
— Все отлично, конечно, но меня дома нет… а так бы с радостью приняла бы тебя в гости. Я уже почти в дверях стою, собираюсь убегать. Вот уже к лифту подхожу, — все же похмелье вещь отвратительная.
МММ смеялся в голос:
— Маш, ты чего?
— Что — чего?
— Смешная ты. Посмотри, по какому телефону ты разговариваешь — если бы ты шла к лифту, уже были бы помехи. Я все равно сейчас заеду.
На самом деле у меня была один раз история, как я вышла из дома, положив в сумку домашний телефон. Чесслово.
— Я просто хотела соригинальничать. Да, у меня не вышло, но что теперь? Не давиться же?
— Почему не давиться — можно. Только подожди, пока я доеду до тебя.
— Давай честно. Вот у тебя высвободилось время, и ты тратишь его до меня. Я для лишнего времени, а не для запланированного.
— Когда ты будешь много работать и заниматься делом, ты вспомнишь свои слова и рассмеешься.
Друг из Бронкса говорит, что я очень трогательная с похмелья. Я посмотрела в зеркало. Лицо было обнаружено. И цвет его даже соответствовал вчерашнему.
— Хорошо, приезжай!
Я потрогала домашний телефон со всех сторон. Он действительно пыльный, а я существую. Ох уж эти утренние непреложные и прописные.
Стоит ли спрятаться?
Спустя полминуты раздался звонок в домофон, — я и правда слишком обнаружима, потому как дверь подъезда выходит на Остоженку.
— Собирайся, одевайся, поехали поедим, не знаю, что там еще по списку надо сказать! — Макс, не снимая ботинок, прошел по коридору, знаете, как это обычно делают мужчины, чтобы оглядеть комнаты, есть кто дома или просто показать свою заинтересованность обстановкой в квартире.
Я услышала шаги возле маминой спальни.
— Черт, отчим проснулся… Проходи в мою комнату.
Обстоятельства действия были элементарны и для Ватсона, и для меня: я затолкала Макса практически пинками, закрыла за ним дверь и выдала себя хлопком.
Если придумывают бесшумные стиральные машины, неужели так сложно создать бесшумные замки?
— Мама еще не приехала? — Эмиль отличался странной чертой не здороваться, не улыбаться, не прощаться. Ему казались слова вроде «привет» и «пока», а особенно «доброе утро» бессмысленной тратой времени.
— Нет, она только к вечеру!
— Ты прикинь, Фима проблевался прямо на ковер возле кровати! — стоило ему это сказать, как виновник сей вонючки вылетел из спальни и побежал принюхиваться к дверной щели, учуяв, что я скрываю не вора, но как минимум гостя.
— У тебя кто-то есть?
— Подружка школьная заехала.
— Ну, тогда ладно!
Я открыла дверь, чтобы Фима своими когтями не разодрал ее в клочья, и знакомство моих любимых мужчин состоялось.
— Кофе хочешь? — спросил меня Эмиль.
— Я не пью кофе. Концептуально и категорически!
— Ладно, тогда убери блевотину. Интересно, от чего он?
— А ты его сегодня кормил?
— Сегодня нет.
— Сейчас почти три. Собака привыкла есть в семь утра. Тебя же мама предупредила и даже на холодильнике написала.
— Могла бы и сама покормить.
— Я? Я вообще не жилец в этой квартире — меня попросила мама с чемоданами на выход.
— Снова в Лондон?
