Алек: А Марат встречается с Аней. А на Ире у меня подвязаны полсотни проектов на ближайший год. Заебись!
Вот об этом точно следовало предупреждать заблаговременно.
Я: Ты так говоришь, как будто с ней не флиртовал и не хотел закрутить интрижку?
Алек: О чем ты говоришь? Она мне была приятельницей. И тем более коллегой. И мысли не было.
У нее к нему были чувства, а у него только эрекция.
Я: А зачем ты меня сестрой представил?
Какими авиалиниями нынче модно летать в Китай?
Алек: За тем же, зачем ты притащила того пидора на свадьбу.
А это была самооборона.
Снова Алек: И чего делать будем?
What can I do? Водки найду. И виски из миски.
Я: Главное, не забывать про Уголовный кодекс.
Алек: Ну чего, встретимся с Ирой и во всем сознаемся?
Я: Сдурел? Ты же тогда без работы останешься.
Алек: Может, она вменяемая и все поймет?
Я: Ага. Еще и оплатит нашу поездку в Таиланд.
Алек: Узнай, что она сейчас делает.
Я набрала этот чертов номер, набирать который было страшнее, чем звонить в приемную комиссию за результатами вступительных экзаменов, по крайней мере затраты нервных клеток соизмеримые.
– Привет, а ты чем сейчас занимаешься?
– Ой, столько звонков, столько дел, прямо как Цезарь – сто дел одновременно, – пыталась поведать о каждом из них Ира.
Уж кем-кем, а салатом себя чувствовать, наверное, унизительно!
– Ладно, давай тогда завтра встретимся!
Обломинго.
И тут я посмотрела на стеллаж из Ikea. И пришла идея.
А вместе с идеей наши с Алеком диалоги вошли в привычное русло:
– Алек, у тебя гениальная жена!
Скепсис тут неуместен.
– Я же сказал, сарказм тут ни при чем!
– Я все придумала.
Именно это его всегда и настораживало.
– Может, хватит твоих придумок. Уже вляпались, – Романович потирал переносицу.
– Погоди, мы же вроде сошлись на том, что ты во всем виноват.
Романович кинул в меня пергаментной бумагой.
– Да ты хоть послушай. Помнишь, я в загсе по телефону говорила. Это Вадик.
Алек готов был взорваться. Мистер Динамит.
Нельзя было дать ему сказать хоть слово. С Алеком как с шахидкой и тротиловой шашкой.
– Послушай, давай Вадика сведем с Ирой. Ты будешь показывать худшие стороны своего характера, она влюбится в Вадика. И потом ей во всем сознаемся. Ей будет уже все равно. Она даже спасибо скажет.
– Ты заслужила вчерашний подарок!
– То есть я не самый большой позор рода Романовичей?
– Пока нет. А с Аней и Маратом что делать будем?
– А решение этой части вопроса ложится на гениального мужа. Ничего не знаю. Разделение обязанностей.
Мухи и котлеты.
– Кстати, у меня для тебя тоже есть подарок, – решила я загладить свою часть вины.
– Что, ты мне еще не все рассказала?
– Вот вечно так. Вечером тебя отвезу.
– А потом я тебя! Знакомиться с семьей.
Я освоила школу шевеления ушами.
– А не слишком много событий для одного дня? – Романович вновь принялся за почесывание переносицы.
– Ну хорошо, тогда завтра!
Ведь всем известно, что tomorrow never dies!
23. Времяпрепровождение с ограниченной ответственностью
Я оставила Романовича снимать. Осталась наедине с пробками и сумбуром мыслей. Какое-то черно-белое настроение. Крупное зерно погодной пленки за окном. Событийная хореография 20-х годов.
Между мужчиной и женщиной дружбы не бывает. Между женщинами тоже. Единственный друг – это твой мужчина, твоя мама и твои дети. Все остальное – времяпрепровождение с ограниченной ответственностью. Но вот с Аней моя ответственность, казалось, не имела границ. Будем считать ее второй мамой. Господи, что за постцинизм словесных импровизаций?
А тем временем...
Я вернулась на работу. Потом домой. День-возвращение. Это же действие совершил и Алек. Честно признаться, мы еще пару часов перед ужином, который успел остыть много-много раз, ходили по кругу, пуская друг в друга обескураженные взгляды, практически кидаясь трехочковыми.
– Слушай, вот везет тебе на всяких швабр, – рявкнула я на Романовича.
– Хорошо ты о себе думаешь!
Я остановилась. Задрала нос как можно выше.
– Хам! – моему возмущению не было предела.
– Не хамкай! – хамкнул Романович.
– Чего делать-то будем?
– Как – что, организовывать им рандеву! Вот зарекался же я больше тебя не слушать и не ввязываться ни в какие авантюры!
– Я бы попросила! – Я начала показывать пальцем, как учительница начальных классов. – Это ты напортачил!
– Ой, давай начнем друг другу припоминать каждый разбитый флакон духов! – Романович пришел в возмущение.
– Что значит каждый разбитый флакон?
Романович понял, что это он тоже ляпнул зря.
– Ну...
– Так это ты мне внушил, что я забыла в каком-нибудь туалете Versace Crystal, то есть выставил меня сумасшедшей маразматичкой... А сам и разбил?
– Ты несколько драматизируешь ситуацию.
24. Gag rule – американская политика затыкания рта. Инновации
Позвонила Аня, звала пить кофе, чай, все, что льется, а лучше – что несколько увеселяет атмосферу.
Мы снова отмазывались, как могли.
Нужно было в срочном порядке чем-то занять руки. Не тем, о чем вы подумали. Иначе.
Под пальцы попался симпатичный тюбик. Я выдавила суспензии и начала мазать руки и ноги приятно пахнущим миндальным кремом.
Романович сидел и улыбался. Чему он радуется?
– Тебе весело, да?
– Тебе тоже скоро будет, – дал обещание Романович, – а ты себя как, нормально чувствуешь?
– Лучше всех. – Крем предательски плохо втирался. Однако я усердно мазала локти и икры.
– Тогда поздравляю! Это гель для душа! – Алек наконец выпустил свое га-га-га на воздух.
– А ты не мог раньше сказать?
– Я не хотел тебе перечить. И тем более нам нужна была какая-то разрядка!
Зазвонил телефон.
– Не знаю, как ты, а вот я поехал спасать ситуацию! – Романович подскочил на месте.
