– Могу зашторить окна.
– Валяй!
Я повернула ручку жалюзи, и в комнату приятно проник мрак.
– Ты что, успел встать и почистить зубы, пока я с собакой гуляла? – я почувствовала запах мяты в спальне.
– Нет, под подушкой спрятал тюбик с вечера. Зубослед ты, то есть следопыт хренов...
Муж в трусах с божьими коровками. Жена в кожаной куртке поверх пижамы. Цалуются. Собака лает и просит есть. И откуда у карликового пинчера бас как у алабая?
– Я не могу при собаке! – затянул новую песню Алек.
– Почему-то раньше тебя это не смущало!
– Тогда он был мелкий и ничего не соображал.
– Успокойся, в его подсознании всё уже отложилось.
Романович выполз из-под меня. И взял Пигги на руки.
– Слушай, у тебя соседи добрые? – спросил меня Алек. – Приличные и чистоплотные?
– Ну так...
Романович понес собаку к входной двери.
– Ээээ, ты что хочешь делать? – я бросилась за ним следом.
– Как – что, отнести Пигги соседям, объяснив ситуацию!
– Я тебя обманула. Соседи злые. Ух, какие злые. Даже не представляешь. Одни корейцы, хе делают каждый день! – я перекрыла ему проход, когда он начал прорываться, свалилась на пол и вцепилась ему в пятки руками. Ладно, если честно, зубами.
Вранье не прокатило. Для корейцев слишком дорогой дом.
– Ты с ума сошел? Никого нет дома, все же на работе! – я пользовалась всеми доступными доводами.
– В воскресенье?
Снова уличил.
– Может, тебе календарем подрабатывать?
Романович настойчиво вышел из нашего улья, в смысле квартиры. Я идиотка. Потому что жена идиота.
Пришлось выйти на лестничную клетку, между прочим, босиком на ледяной, мокрый от осени и грязи плиточный пол.
– Ты что, им будешь пургу про дезинфекцию нести? И какого черта ты ходишь по подъезду в одних трусах? Тебе не стыдно? Где твоя эрекция?
Имела в виду совесть, ну да ладно. Он-то ее точно не имел.
Соседка открыла дверь, немного ошалевшая.
– А что-нибудь случилось? – спросила Инесса Рафаэловна, выдыхая нечто среднее между никотином и кофе.
Ей было около сорока. Аристократичная домохозяйка с прекрасными манерами.
Но даже эти самые манеры не могли отвлечь ее взгляд от трусов, назовем ЭТО так, Алека.
– Видите ли, у Пигги, это не он, – показала я на Романовича, а он на собаку, приговаривая, – безумный страх пылесосов. А не убираться нельзя. Обычно мы как-то справляемся, а тут столько пыли. Не могли бы вы собачку приютить на часок?
– Мой муж тоже первое время стеснялся. При попугае, – она улыбнулась как Нона Мордюкова в «Бриллиантовой руке».
– Чего стеснялся делать? – испуганно спросил Романович.
– Как – что? Пылесосить.
– А, ну при попугае страшно... – сказал Алек, – здесь не поспоришь, мало ли – засосет еще.
Вот она, мужская солидарность.
Однако соседка с радостью забрала Пигги. А мне хотелось огромными буквами написать на дверях и телефонах: «Не беспокоить» и завести попугая шутки ради!
13. Неудачная порнорыбалка
Мы с Романовичем вернулись в квартиру, преимущественно молча.
– Слушай, я вот так сразу не могу. – Меня мучила совесть из-за того, что мы отправили Пигги в ссылку. – Мне нужно посидеть, подумать, с силами собраться, в конце концов.
– Тебе нужна фоновая разрядка! Может, телевизор включим? Или под музыку? – Эти слова Романовича добавляли эмоциональной окраски. – Тебе как больше нравится?
– Лучше под телевизор, – решила я.
Алек поспешно включил его, нажимая все время не на те кнопки, рычал сам на себя, громогласно и по делу.
По «России» была очередная смехопонарама, именуемая сериалом, где два гомосексуалиста закапывали третьего.
– Нет, лучше музыку, – переменила я точку зрения.
Я перепутала волны и случайно включила «Шансон». Для меня весь русский шансон – «Владимирский централ, ветер северный»!
Вот не знаю, северный или южный, но я разом остыла.
– Слушай, а может... – я начала спрашивать, еще не до конца придумав, что именно меня может интересовать.
– Нет, не может, – обрезал он меня, – никакой порнухи мы в Интернете сейчас качать не будем!
– Ну, в виде исключения. – Идея показалась мне заманчивой.
– Ладно – твоя взяла, сиди, ищи, а я пойду завтрак приготовлю!
Какое-то забракованное брачное утро.
«Яндекс» не выдал ничего деятельного. То есть все картинки да картинки.
Сменила на «Рамблер». Это предательство?
Ать. Два. Кнопочку нажми.
«Для просмотра необходимо установить программу». Расширение .ехе. Запустить!
Ээээээ! Ау! Сколько окошек! В глазах сначала троилось, потом десятерилось, а затем и вовсе – начало триллиониться.
– Господин Романович? У меня что-то с компьютером! Говорит, что system files are damaged! – Что в переводе значит, что системные файлы отправились на небеса.
– Ну что? – сказал он, не высовывая зубную щетку изо рта. – Отныне мы с тобой на полдня сисадмины!
– А думала, что больше никогда не буду администратором!
Я знаю, о чем думал Алек и почему так рьяно пытался починить систему: в мыслях я уже сидела в обнимку с его apple’овским белым ноутом!
Интересно, а почему в словаре Word’а нет слова «сисадмин»? Это даже как-то унизительно: может, для сисадминов, может, для империи Microsoft. Все более четко переосознавался смысл картины «Убить Билла», а сценарий третьей части писался в мыслях в отсутствие ручки и клавиатуры.
– Слушай, меня раздражает, когда ты в трусах, с тебя даже нечего стянуть! – потянулась я к Алеку.
– Я хотя бы в трусах, а ты в пижаме цвета мокрого асфальта.
Я отпрянула.
– Погоди, ты меня за машину считаешь? И на меня еще воняешь, что я плохо вожу! Ты меня даже толком заправить не мог!
– А ты хоть подумала о том, чтобы меня заправить?
Боже упаси. Что за ересь он несет.
– Что?
– Кое-что! Ты хоть подумала, что я иногда хочу есть?! Хочу завтракать, а ты меня не кормишь! А я мужчина и хочу есть!
Он развернулся. Но со стула не встал.
– А женщины, по-твоему, не хотят? – Черт подери этих феминисток, но тем не менее...
– Почему я должен страдать из-за того, что ты сидишь на своей чертовой диете?
