— Это уже психиатрия. Истерический психоз.
— А мне кажется, расчет.
Вова часто бывал в Первой градской, и я попросила сделать мне анализ крови собственноручно. Ему было интересно с профессиональной точки зрения, мне — с личной.
Договорились на следующее утро.
На прощание я спросила про остальные вещества, оказалось, что тетраканнабиол — это трава, орто-хлорофенил — это феназепам.
Карина говорила, что курила дурь с опиумом, это бы объяснило присутствие морфиновой группы, но где же этот хренов тетраканнабиол?
Прошло не больше минуты, как Вова ушел, и мне позвонили в дверь. Дважды. Жанна.
Она просидела в машине всю ночь, слушала диски своего отца — и была вне себя от опустошения, ждала, пока выйдет Романович, собиралась набраться смелости и закатить скандал, но так и не смогла сдвинуться с места. Еще одна ложь вылезла на поверхность. Она стояла на пороге, так и не убрав ключи от машины в сумку.
— Терять уже нечего, пусти, поговорим!
Жанна зашла и оценивающим взглядом окинула мой коридор, не снимая сапог, прошла к зеркалу. Она напоминала мне французскую вдову: в черном пальто до щиколотки и с прической, как у Моники Белуччи.
— Ну, привет, — она посмотрела на меня с высоты то ли своего возраста, то ли опыта почти замужней женщины.
— Привет! Проходи.
— Неужели здесь это тоже было? — она пальцем провела по широкой колонне.
— Откуда ты знаешь?
— Посидела несколько часов за его компьютером. Поверь, столько нового узнала.
— Он не сохраняет хистори в аське.
— Залезь на форму юных хакеров, много узнаешь. Что бы ты ни делал, есть дат-файлы и еще много информации, которую даже блондинка расшифрует.
В мой огород полетел не просто камень, а какая-то неотесанная глыба из эпохи палеолита.
Жанна неспешно бродила по коридору, стуча каблуками и изучая стены, и вдруг встала передо мной на колени в темной прихожей… Оценивая вид снизу. Дотронулась до ноги — «ноги как ноги, средние ноги», вспомнила я гениальные слова Алисы Фрейндлих из «Служебного романа».
— Что ты делаешь?
— Изучаю. А насчет записей… Не волнуйся, это просто записи, он никому ничего не рассказывал. И мне стало жутко интересно узнать, кто ты такая.
— А почему у него не спросила?
— А зачем?
— Как, узнала бы все из первых уст.
— Услышать очередную ложь и снова делать вид, что я дура? Я не из тех истеричных девушек, которые кидаются кружками в мужей, — или ты так не думаешь?
— Кофе хочешь? — решила я перевести беседу в более привычное для меня русло. Наше общение проходило в режиме «safe mode» — кружками она действительно не кидается.
— Хочу.
Мы прошли на кухню, она села в углу и пристальным безотрывным взглядом, как камера, двигающаяся на телеге по рельсам, изучала рамки с фотографиями: собака, мама, институтские друзья. Каждого из них она рассматривала, как искусствовед Рембрандта.
— С сахаром?
— А он как пил? — не отрываясь от фотографий на стенах, поинтересовалась Жанна.
— С сахаром и молоком.
— Мне так же… Я все пытаюсь понять, что он чувствовал. Как это — быть с тобой, — впервые она своими натуральными глазами установила серьезный контакт двух, не сказать что противоборствующих, но стихий.
Я поставила чашку с блюдцем прямо перед ней и села напротив, ошарашенная всем происходящим.
— Как часто это было? Где? Пойми, я хочу просто понять и ничего более.
— В последнее время… — я пыталась намекнуть на редкость этих встреч.
— Понятно, — Жанна делала скоропалительные выводы.
— Нет, ты не поняла. Не так часто, мы могли пару месяцев не видеться, а потом несколько раз в неделю, это не измена — это просто секс.
— Пойми, я взломала все — почту, аську, документы, ночами ковырялась с телефоном — пробивала набранные номера и принятые звонки, все надеялась, что было еще несколько, что вы сменялись, я даже думала о том, что было бы неплохо ему переспать с Кариной, но нет — была ты и была я. И ты мне будешь говорить, что это просто секс?
— Ты простишь его? — монохромными нотками задала я suck’раментальный вопрос.
— Это я и пытаюсь понять, знаешь, когда ты открываешь обратную сторону Луны — невозможно остановиться. Ну прощу я его, все, вроде, вернется в нормальное русло. А я пытаюсь разобраться, что было в вашей связи, чего не было у меня?
Глупо, меня волновал тот же вопрос.
— Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала?
— Нет, мне не нужны слова, мне нужны чувства.
Она допила кофе, прокрутив гущу по дну круговыми движениями. Я потянулась к пачке сигарет.
— Можно?
Я протянула ей сигарету.
Жанна курила мой ментоловый More, затягиваясь и изучая дематериализацию дыма и вкуса. Фокусировала взгляд на мне и снова увлекалась дымом.
— Я у тебя в ванне полежу, ты не возражаешь? — не дождавшись ответа, она скинула пальто и свитер, положив на подоконник.
Интересно, а может, она нашла тот самый рассказ?
Я стояла и изучала ее телосложение. Рост почти как у меня. Волосы темнее, лицо вытянутое, натуральный цвет глаз — карие, темные, почти черные. Да, она была несколько полнее меня, бедра женственные, при моей костлявости — она явно выделялась мягкостью. И грудь больше, я думаю, как у Линды, размер четвертый.
Я села на красный коврик и смотрела на ее руки. Нас отличали кости — она была шире сложена, из-за чего и казалась полнее. По всем мясистым участкам были видны стяжки от похудания. Я посоветовала витамин А.
— Что он делал, когда лежал в ванне? Что ты делала?
— Играли в «водолазов», — я начала нервно смеяться.
— Так вот откуда это игра. Она распространилась, кстати. Поиграем?
— В смысле?
— В водолазов, — она улыбнулась.
— Я как-то не в настроении, ты прости, — я до сих пор пытаюсь прийти в себя. — Меня начинают пугать связи интимного характера.
— Тогда просто покажи мне свою спальню. Да не бойся ты меня.
Я дала ей полотенце и завернула еще одним волосы.
Жанна несколько секунд стояла в дверном проеме спальни, не решаясь зайти, потрогала стены, картины, диван, пол — все в кромешной темноте.
Мы незаметно сели на край кровати. Она положила руку мне на коленку, аккуратно и медленно двигалась к внутренней стороне бедра.
— А как он начинал?
— Иногда прямо как заходил, не давая сказать «привет», иногда мы ложились спать, он просто делал массаж, потом просыпались около трех ночи, иногда за компьютером — по-разному…
