— Я кучу раз проезжала там на автобусе.
— Именно.
— И ты едешь в Нью-Йорк на машине? — спросила Патти.
— А что? Тебя надо подвезти?
— Возможно. Это предложение?
Он потряс головой:
— Мне надо об этом подумать.
Глаза бедняги Уолтера закрывались, и он в буквальном смысле слова не видел этого разговора. У Патти перехватывало дыхание от чувства вины и смущения, и она торопливо заковыляла ко входной двери, откуда и поблагодарила его за приятный вечер.
— Прости, что я так устал, — сказал он. — Тебя точно не отвезти?
— Я ее отвезу, — сказал Ричард. — Иди ложись.
Уолтер выглядел очень несчастным, но, возможно, он просто очень устал. Снаружи был прекрасный воздух, и Патти и Ричард в молчании дошли до его старой «импалы».
Ричард, казалось, старался не прикасаться с ней, пока она усаживалась. Патти протянула ему свои костыли.
— А я думала, у тебя фургон, — сказала она, когда он уселся рядом. — Думала, у всех групп есть фургоны.
— У Эрреры есть фургон. Это мой личный транспорт.
— Значит, так я поеду в Нью-Йорк.
— Да, слушай. — Он вставил ключ в замок зажигания. — Ты уж либо рыбачь, либо снимай наживку. Понятно? Это нечестно по отношению к Уолтеру.
Она уставилась прямо на ветровое стекло.
— Что нечестно?
— Давать ему надежду.
— Вот как ты обо мне думаешь.
— Он удивительный человек и очень, очень серьезный. С ним надо обращаться бережно.
— Я знаю, — сказала она. — Можешь не объяснять.
— Хорошо, и зачем вы сюда пришли? Мне показалось…
— Что? Что тебе показалось?
— Мне показалось, что я чему-то помешал. Но когда я попытался уйти…
— Ну ты и сволочь.
Ричард кивнул, как будто ему было совершенно наплевать на то, что она о нем думает, или как будто он устал от глупых женщин, говорящих ему глупости.
— Когда я попытался уйти, — сказал он, — ты как будто не поняла намека. Ладно, дело твое. Просто хотел узнать, понимаешь ли ты, что просто убиваешь Уолтера.
— Я не хочу говорить с тобой об этом.
— Ладно. Не будем говорить об этом. Но ты с ним часто видишься? Почти каждый день, да? Уже много недель.
— Мы друзья. Мы гуляем.
— Отлично. И ты знаешь про ситуацию в Хиббинге.
— Да. Его маме нужна помощь в отеле.
— Это все, что он тебе сказал.
— У его отца эмфизема. Мать — инвалид.
— И он двадцать пять часов в неделю работает на стройке и учится на отлично в юридической школе. Но у него тем не менее есть время каждый день гулять с тобой. Как здорово, правда, что у него столько свободного времени? Но у тебя ведь симпатичная мордашка, ты же этого заслуживаешь, правда? И такая ужасная травма. Травма и мордашка, и это дает тебе право ни о чем даже не спрашивать.
В Патти бурлило чувство несправедливости.
— Знаешь что, — нервно сказала она, — он рассказывал мне, как ты по-скотски обращаешься с женщинами. Рассказывал.
Это, казалось, совершенно не заинтересовало Ричарда.
— Я все пытался понять, как это вы так подружились с малышкой Элизой, — сказал он. — Теперь понятно. Сначала я удивился. Ты показалась такой славной девчушкой из пригорода.
— То есть я тоже сволочь. Ты это хочешь сказать? Я сволочь и ты сволочь.
— Конечно. Как хочешь. Я не в порядке, ты не в порядке. Не важно. Я всего лишь прошу тебя не быть сволочью с Уолтером.
— Чушь!
— Говорю о том, что вижу.
— Значит, не то видишь. Уолтер мне нравится. И мне на него не плевать.
— И все же ты понятия не имеешь, что его отец умирает от заболевания печени, старший брат признан виновным в аварии с пострадавшими и сидит в тюрьме, а второй брат тратит армейскую зарплату на взносы за свой старенький «корвет». А Уолтер спит по четыре часа в день, пока ты с ним просто дружишь и болтаешься повсюду, чтобы иметь возможность приходить сюда и заигрывать со мной.
Патти притихла.
— Я и правда всего этого не знала, — сказала она после паузы. — Всех этих подробностей. Но тебе не следует с ним дружить, если тебе не нравится, когда с тобой заигрывают.
— Ах, так это моя вина. Ясно.
— Извини, но, по-моему, да.
— Я сказал. Тебе надо разобраться в себе.
— Я в курсе, что мне это нужно. Но ты все же сволочь.
— Слушай, я отвезу тебя в Нью-Йорк, если хочешь. Две сволочи путешествуют, может быть забавно. Но если ты хочешь этого, сделай одолжение, не динамь Уолтера.
— Хорошо. Теперь, пожалуйста, отвези меня домой.
Возможно, из-за никотина она всю ночь не могла заснуть и без конца прокручивала в голове события вечера, пытаясь, как требовал Ричард, разобраться в себе. Но мысли ее играли какую-то странную пьесу кабуки: как бы она ни задавалась вопросом, кем на самом деле является и что станется с ее жизнью, в центре картины упрямо торчал один непреложный факт — она хотела поехать с Ричардом в путешествие и, более того, собиралась это сделать. Печальная правда заключалась в том, что их разговор в машине взбудоражил и успокоил ее — взбудоражил потому, что ее будоражил Ричард, а успокоил потому, что наконец после многих месяцев, потраченных на попытки стать кем-то, кем она на самом деле не была или была не до конца, теперь она ощущала себя и действовала в соответствии со своим истинным внутренним «я». Именно поэтому она знала, что найдет способ совершить это путешествие.
Оставалось только подавить чувство вины, которое вызывал у нее Уолтер, и грусть из-за того, что она не была той девушкой, которая была нужна и ему, и ей самой. Как он был прав, не торопя события! Как он был прав в своих суждениях о ней! Осознавая, как верно и точно он ее оценивал, Патти все сильнее охватывали грусть и чувство вины из-за того, что она собиралась разочаровать его, и она еще глубже погружалась в омут неуверенности.
Затем почти неделю от Уолтера ничего не было слышно. Патти заподозрила, что он держался на расстоянии по предложению Ричарда, что Ричард прочел ему женоненавистническую лекцию о девичьем вероломстве и необходимости защищать свое сердце. В ее воображении Ричард считал, что оказывает тем самым услугу своему другу, а тот был в шоке от крушения иллюзий. Она не переставала думать об Уолтере, который возил ей в автобусе горшки с крупными растениями и краснел в тон пуансеттии. Она вспоминала вечера в ее общежитии, когда его заставала врасплох местная зануда, Сюзанна Сторс, — она зачесывала волосы на одну сторону, оставляя с другой несколько жидких прядей, болтающихся над ухом, — и как терпеливо он выслушивал монотонную кислятину насчет диеты Сюзанны, тягот инфляции, духоты в ее спальне и ее многочисленных разочарований в администрации и преподавателях университета, в то время как Патти, Кэти и другие девочки хохотали над «Островом фантазий».
[33]
Как Патти, якобы обездвиженная травмой, отказывалась встать и спасти Уолтера от Сюзанны, боясь, что та придет и будет изливать свою тоску на всех остальных, и как Уолтер, который вместе с Патти подшучивал над Сюзанной и прекрасно помнил, сколько работы у него впереди и как рано ему предстоит завтра вставать, все же раз за разом попадал в ее сети, потому что Сюзанна увлеклась им, а он жалел ее.
