Насколько автор помнит, сюжет «Афинского дьявола» заключался в следующем: однажды мягкосердечный афинский бухгалтер в роговых очках по пути на работу видит в газете свою фотографию. Заголовок гласит — АФИНСКИЙ ДЬЯВОЛ ПО-ПРЕЖНЕМУ НА СВОБОДЕ. Прохожие афинцы немедленно начинают гнаться за ним, и его едва не арестовывают, но тут ему на помощь приходит банда не то террористов, не то обычных преступников, которые принимают его за своего демонического главаря. Банда планирует что-то вроде взрыва Парфенона, и главный герой пытается объяснить им, что он — всего лишь мягкосердечный бухгалтер и вовсе не Дьявол, но они так рассчитывают на его помощь, а жители города так твердо вознамерились покончить с ним, что тот наконец впечатляющим жестом срывает очки и становится их бесстрашным главарем — Афинским Дьяволом! Ладно, ребята, говорит он, слушайте мой план.
На протяжении всего фильма Патти видела на месте бухгалтера Уолтера и представляла себе, будто это он решительно снимает очки. Затем за ужином в «Вешо» Уолтер истолковал фильм как иносказательное изображение коммунизма в послевоенной Греции и объяснил Патти, как Америка, нуждаясь в партнерах по НАТО в юго-восточной Европе, долгое время поддерживала политические репрессии в той области. Бухгалтер, сказал он, олицетворял собой Обычного Человека, который осознает необходимость вступить в жестокую схватку с правыми.
Патти попивала вино.
— Мне так не кажется, — сказала она. — Мне кажется, дело в том, что у главного героя никогда не было своей жизни, потому что он был очень ответственным, и всего стеснялся, и не знал, на что способен на самом деле. Ему незачем было жить, пока его не приняли за Дьявола. Хотя после этого он прожил всего несколько дней, ему не страшно было умереть, потому что он наконец-то чего-то достиг и осознал свои возможности.
Уолтер был шокирован.
— Довольно бессмысленная смерть, — заметил он. — На самом деле он же ничего не достиг.
— Тогда зачем?
— Потому что он почувствовал солидарность с теми, кто спас ему жизнь. Он понял, что несет за них ответственность. Они были его подчиненными и нуждались в нем, и он был верен им. Он умер ради верности.
— Боже! — изумленно сказала Патти. — Ты все-таки удивительный.
— Все не так, — запротестовал Уолтер. — Иногда я себя чувствую самым большим идиотом в мире. Я бы хотел уметь врать. Я бы хотел быть таким эгоистом, как Ричард, и хотел бы попробовать себя в творчестве. И я не могу не потому, что я какой-то удивительный. Мне чего-то для этого не хватает.
— Но бухгалтер тоже не считал, что способен на подобное. Он удивил самого себя!
— Да, но это не реалистичное кино. На фотографии в газете был не просто похожий человек, там был он! И если бы он сдался властям, все тут же прояснилось бы. Ошибка в том, что он побежал. Поэтому я и говорю, что это притча, а не реалистическая история.
Патти чувствовала себя странно с бокалом вина в присутствии Уолтера, потому что он абсолютно не пил, но у нее было лихое настроение, и она довольно быстро залила в себя довольно много.
— Сними очки, — сказала она.
— Нет. Тогда я не буду тебя видеть.
— Ничего. Это всего лишь я. Просто Патти. Сними.
— Но мне нравится видеть тебя! Я люблю смотреть на тебя!
Их глаза встретились.
— Поэтому ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? — спросила Патти.
Он покраснел.
— Да.
— Тогда, может, взглянем на твою квартиру, чтобы я решила?
— Сейчас?
— Да.
— Ты не устала?
— Нет, я не устала.
— А как твое колено?
— Мое колено в порядке, спасибо.
Она наконец-то думала только об Уолтере. Если бы ее спросили тогда, когда она ковыляла по Четвертой улице, вдыхая мягкий, соблазнительный майский воздух, надеется ли она столкнуться в квартире с Ричардом, Патти ответила бы отрицательно. Она хотела секса немедленно, и будь у Уолтера хотя бы капля здравого смысла, он бы повернул обратно, услышав за своей дверью бурчание телевизора — увел бы ее куда-нибудь, куда угодно, хоть в ее комнату. Но Уолтер верил в настоящую любовь и, очевидно, боялся делать следующий шаг, не будучи уверенным во взаимности. Он привел Патти в квартиру. В гостиной, положив босые ноги на кофейный столик, сидел Ричард. На коленях у него лежала гитара, рядом на диване валялся блокнот на спирали. Он смотрел какой-то фильм о войне, пил пепси из огромной бутылки и сплевывал табак в банку из-под томатного соуса. В остальном в комнате царил образцовый порядок.
— А я думал, ты на концерте, — сказал Уолтер.
— Дерьмо, а не концерт, — ответил Ричард.
— Это Патти, помнишь ее?
Патти застенчиво проковыляла на передний план.
— Привет, Ричард.
— Патти, которая считается невысокой.
— Это я.
— И все-таки ты довольно высокая. Рад, что Уолтеру удалось наконец затащить тебя сюда. Я уж боялся, что этого никогда не произойдет.
— Патти думает пожить здесь летом, — вмешался Уолтер.
Ричард приподнял брови:
— В самом деле?
Он был тоньше, моложе и сексуальнее, чем запомнилось Патти. Как это ни ужасно, но внезапно ей захотелось сказать, что все это не так, что она вовсе не думала переезжать к Уолтеру или переспать с ним сегодня. Но, стоя здесь, глупо было отрицать очевидное.
— Я ищу квартиру поближе к спортзалу, — объяснила она.
— Конечно. Очень разумно.
— Она хотела взглянуть на твою комнату, — сказал Уолтер.
— Там сейчас не прибрано.
— Ты так говоришь, как будто там хоть иногда бывает прибрано, — радостно рассмеялся Уолтер.
— Случаются периоды относительной прибранности, — ответил Ричард и выключил телевизор пальцем ноги. — Как поживает твоя подружка Элиза? — спросил он у Патти.
— Она мне больше не подружка.
— Я же тебе говорил, — заметил Уолтер.
— Хотел услышать из первых рук. Она совершенно двинутая, правда? Сначала это не бросалось в глаза, но потом… Потом бросилось.
— Я совершила ту же ошибку, — призналась Патти.
— Только Уолтер сразу же все понял. Все об Элизе. Неплохое название.
— У меня было преимущество — она возненавидела меня с первого взгляда, — сказал Уолтер. — Мне было лучше видно.
Ричард захлопнул блокнот и сплюнул в банку коричневую кашицу.
— Я вас оставлю, дети мои.
— Над чем ты работаешь? — спросила Патти.
— Обычная херня, которую невозможно будет слушать. Пытался придумать что-нибудь с этой телочкой, Маргарет Тэтчер. Новый английский премьер-министр.
