— Это была плохая идея.
— Может, ты сам что-нибудь сыграешь? — спросила Патти.
— В другой раз, — ответил он.
Но Патти вспомнила смущение, охватившее ее, когда он вручил ей альбом.
— Одну песню, — взмолилась она. — Один аккорд. Сыграй один аккорд. Элиза говорит, что ты круто играешь.
Он покачал головой.
— Приходи как-нибудь на концерт.
— Патти не ходит на концерты, — вмешалась Элиза. — Ей не нравится дым.
— Я занимаюсь спортом, — сказала Патти.
— Да, я уже видел, — ответил Ричард, взглянув на нее со значением. — Звезда баскетбола. Кто ты — нападающий, защитник? Я не знаю, какой рост у девушек считается высоким.
— Я считаюсь невысокой.
— Но ты довольно высокая.
— Да.
— Мы собирались идти, — сказала Элиза, вставая.
— Ты сам выглядишь как баскетболист, — сказала Патти Ричарду.
— Неохота ломать пальцы, — фыркнул он.
— Неправда, — запротестовала она. — Это редко случается.
Но она мгновенно поняла, что эта реплика не была интересной или продуктивной. Ричарду явно было плевать на ее баскетбол.
— Может, я схожу на какой-нибудь твой концерт, — сказала она. — Когда следующий?
— Как ты туда пойдешь, там же накурено? — с неудовольствием спросила Элиза.
— Это неважно, — сказала Патти.
— Да? Вот это новости.
— Захвати с собой беруши, — посоветовал Ричард.
После того как они ушли, Патти поплакала в своей комнате — причины для слез были слишком неутешительны, чтобы формулировать их. В следующий раз она увидела Элизу тридцать шесть часов спустя и извинилась за свою стервозность, но Элиза уже была в отличном настроении и сказала ей, чтобы та ни о чем не беспокоилась, что она продает гитару и с удовольствием сводит Патти на концерт Ричарда. Концерт состоялся субботним сентябрьским вечером в слабо вентилируемом клубе под названием «Лонгхорн». «Травмы» играли на разогреве у Buzzcocks. Первым, кого Патти увидела, был Картер. Он намертво вцепился в гротескно хорошенькую блондинку в блестящем коротком платье.
— Вот дерьмо, — сказала Элиза.
Патти храбро помахала Картеру, который — сама учтивость — направился к ней, сверкнув своими плохими зубами. Блестки семенили следом. Элиза протащила Патти через сцепление дымящих сигаретами панков к сцене. Там они наткнулись на светловолосого юношу, в котором Патти распознала знаменитого соседа Ричарда раньше, чем Элиза громко и монотонно выпалила: «Привет-уолтер-как-дела».
Не будучи знакомой с Уолтером, Патти не осознала, насколько необычным было то, что вместо дружелюбной улыбки ее подруга получила в ответ холодный кивок.
— Это моя лучшая подруга, Патти, — сказала ему Элиза. — Можно она тут с тобой постоит, пока я сбегаю за сцену?
— Они сейчас начнут, — заметил Уолтер.
— Я на секунду, — ответила Элиза. — Присмотри за ней, хорошо?
— Мы можем туда вместе пойти.
— Нет, займи нам место. Я сейчас.
Уолтер с неудовольствием проследил за тем, как она ввинтилась в толпу и исчезла. Он выглядел вовсе не таким чудиком, как описывала Элиза, — на нем был свитер с V-образным вырезом, а волосы его представляли собой кудрявую рыжеватую копну. Он был похож именно на того, кем являлся, — на первокурсника с юридического факультета, но он выделялся в окружении панков с их уродливыми прическами и нарядами, и Патти, внезапно застеснявшаяся своей одежды, которая еще минуту назад полностью ее устраивала, была благодарна ему за его обычность.
— Спасибо, что стоишь тут со мной, — сказала она.
— Я думаю, нам еще долго тут стоять, — заметил Уолтер.
— Рада познакомиться.
— Я тоже рад. Ты же звезда баскетбола?
— Да, это я.
— Ричард рассказал мне про тебя. — Он повернулся к ней. — Ты употребляешь много наркотиков?
— Нет! Боже. С чего вдруг?
— Сужу по твоей подруге.
Патти не знала, как ей справиться со своим выражением лица.
— Я не знала.
— Ну, за сцену она пошла именно за этим.
— Ясно.
— Извини. Я знаю, вы дружите.
— Да нет, такие вещи стоит знать.
— Она, кажется, неплохо обеспечена.
— Да, родители дают ей деньги.
— Точно, родители.
Уолтер, казалось, был так озабочен отсутствием Элизы, что Патти умолкла. Она вновь ощутила угрюмый дух соперничества. Едва осознавая свой интерес к Ричарду, она находила нечестным, что Элиза использует не только себя, свою наивную полупривлекательную личность, но и родительские возможности, чтобы привлекать Ричарда и покупать доступ к нему. Какой слепой была Патти! Как она отстала от окружающих! И как уродливо выглядела сцена! Голые провода, холодный хром барабанов, невзрачные микрофоны, изолента вроде той, которой залепляют рот похищенным, и прожекторы, похожие на пушки: жесткое и откровенное зрелище.
— Ты часто ходишь на концерты? — спросил Уолтер.
— Нет, никогда. Один раз была.
— У тебя есть беруши?
— Нет. А надо?
— Ричард играет очень громко. Можешь взять мои. Они почти новые.
Он достал из кармана рубашки мешочек с двумя белесыми резиновыми личинками. Патти взглянула на них и старательно улыбнулась.
— Нет, спасибо, — поблагодарила она.
— Я очень чистоплотный, — сказал он серьезно. — Никакого риска для здоровья.
— А как же ты?
— Я их разорву на половинки. Тебе понадобится заткнуть уши.
Патти наблюдала за тем, как старательно он рвет беруши.
— Я их пока подержу и надену, если понадобится, — сказала она.
Они простояли там еще пятнадцать минут. Элиза выскользнула из толпы, покачиваясь и сияя, огни погасли, и слушатели сгрудились перед сценой. Патти тут же уронила беруши. Все пихались куда сильнее, чем было необходимо. Толстяк, затянутый в кожу, врезался ей в спину и толкнул к сцене. Элиза уже трясла волосами и подпрыгивала от нетерпения, поэтому Уолтеру пришлось самому оттолкнуть толстяка и помочь Патти выпрямиться.
«Травмы», высыпавшие на сцену, состояли из Ричарда, его неизменного басиста Эрреры и двух костлявых пареньков, которые, судя по виду, едва закончили школу. В ту пору в Ричарде было больше от шоумена, чем потом, когда стало ясно, что звездой ему не стать и лучше быть антизвездой. Он скакал на цыпочках и крутился, пошатываясь, ухватив гитару за гриф. Он сообщил публике, что его группа сыграет все песни, которые знает, и на это уйдет двадцать пять минут. Затем члены группы пошли вразнос и принялись штурмовать аудиторию яростным шумом, в котором Патти не слышала ни малейших признаков ритма. Музыка напоминала еду, слишком горячую, чтобы ощутить вкус, но отсутствие ритма или мелодии не мешало скопищу панков скакать, врезаться друг в друга и топтаться по всем наличествующим женским ступням. Пытаясь держаться от них подальше, Патти потеряла Уолтера и Элизу. Шум стоял невыносимый.
