Фраза о сигарете окончательно уверила меня, что Божко определенно знает обо мне больше, чем хочет показать. Возможно, он не имел в виду ничего особенного, но я сразу вспомнил кадр диафильма: юный Виктор Тарасович Гребенюк рапортует своему учителю Сухово о победе над сквернословием…
— В понедельник, Герман, тебе сделают электроэнцефалограмму. Мне придется выписать тебе лекарства. Об этом будут просить и твои родители. К сожалению, на сегодняшний день еще не создано универсальное и безопасное средство от твоей болезни. Препаратов много, и каждый имеет свой спектр воздействия. Но при этом все они обладают побочными действиями: одни ухудшают память, другие вызывают заторможенность, третьи притупляют эмоции. И что самое неприятное — к лекарствам привыкают. Отказаться от медикаментозного лечения полностью невозможно. Я только предлагаю тебе, Герман, свести таблетки к разумному минимуму. Запомни! — тут Божко ткнул пальцем, как красноармеец с известного плаката. — Можно болеть и при этом не быть больным! Я уверен: размеренный здоровый образ жизни, бодрый оптимистичный настрой станут для тебя лучшим лекарством. Я надеюсь на благоприятный исход нашего лечения, но даже если эти «мультики» и будут сопровождать тебя всю жизнь, они по крайней мере не смогут тобой командовать. Останутся просто мелким неудобством — но не больше…
За моей спиной раздалось робкое постукивание. Я оглянулся и увидел, что в приоткрытую дверь заглянула мама.
— Артур Сергеевич, — сказала она извиняющимся полушепотом, — вы так долго общаетесь, и я…
— У нас все отлично. — Божко сделал рукой одновременно успокаивающий и выпроваживающий жест. — Подождите нас несколько минут, мы с Германом не договорили…
Едва за мамой закрылась дверь, он продолжил. Голос его звучал тише, но интонации сделались еще тверже.
— Ты должен быть готов, что к тебе, возможно, изменится отношение окружающих. В любом случае, никогда не обращай внимания на негативную реакцию людей. Приступы не должны породить в тебе ощущение неполноценности. Нормальные умные люди не изменят своего мнения о тебе. А расположения дураков нечего и добиваться. На мой взгляд, большую для тебя опасность представляют, как ни печально, родители. — Божко заговорщицки указал на дверь. — Тебя постараются окружить повышенной опекой. В первую очередь они будут бояться, что ты снова травмируешь себя во время приступа. Поверь, эта опасность больше надумана. То, что произошло с тобой в субботу — прикушенный язык, легкое сотрясение — это, скорее, исключение.
Я отметил, что язык почти не болит. Он зажил очень быстро, за каких-то три дня…
— Как только мы ликвидируем все предпосылки «мультиков», а мы уже знаем, что их провоцирует, — Божко произнес «знаем» с особым энтузиазмом, — то приступов вообще не будет! Но родителям этого так просто не объяснить. — Тут Артур Сергеевич вздохнул и развел руками: — Они захотят всегда находиться рядом с тобой, контролировать каждый шаг. В этом стремлении уберечь тебя от проблем и неприятностей мне видится медвежья услуга. Взрослая жизнь подбрасывает множество трудностей, с которыми необходимо бороться в одиночку…
Лицо Божко тронула грустная неуверенная улыбка.
— Ты хоть что-то запомнил из того, что я тебе сказал?
Признаюсь, тогда я совершенно не понимал всю ценность советов Артура Сергеевича.
— Что показалось тебе самым важным, Герман? — не унимался Божко. — Назови.
— Телевизор поменьше смотреть, а если мелькает, то закрывать один глаз… На бокс не ходить… — лениво перечислял я, — режим соблюдать… Спиртного не пить…
— Это все? Не густо…
— Ну и на красное смотреть. Или руку сигаретой прижечь… И чтобы папа с мамой поменьше заботились…
Божко смешно скривил рот, как бы показывая мне, что вынес я из беседы маловато.
— Думаю, нам еще представится возможность поговорить. А теперь можно пригласить из коридора нашу мамочку…
В понедельник я снова сидел, оплетенный проводами, а прибор торопливо строчил свое геологическое письмо турецкому султану. Божко при родителях просмотрел очередной свиток. Затем выпроводил меня в коридор, а родителей оставил для беседы.
В тот день прием уже закончился, мы были последними. Я минут десять побродил по коридорам, потом вернулся к кабинету Божко. Дверь оказалась неплотно прикрыта, так что разговор я разобрал почти полностью.
— Ответьте, — вопрошал Божко, — если у человека болит горло, это — ангина? С некоторой вероятностью — да. Но не обязательно. Это может быть фарингит, проблемы со связками или банальный ожог горячим чаем! Также и в нашем случае. Я бы не драматизировал ситуацию. Да, у Германа был приступ, который по некоторым внешним признакам похож на эпилептический. Если это будет повторяться, мы начнем серьезное лечение, положим Германа в стационар. Я, конечно, могу для вашего успокоения назначить Герману гору различных препаратов, он будет их принимать, и вот тогда можете быть уверены — мы станем лечить эпилепсию. Которой, вполне возможно, нет…
— А как же электроэнцефалограмма? — убито произнес папа. — Вы же сами сказали, что эти острые волны…
— Да, — Божко пошуршал бумагой, — они косвенно свидетельствуют об эпилептическом очаге. Поймите, припадок всего лишь один из симптомов болезни, пусть драматичный, но не ключевой. Самое важное — это состояние мозга…
Мама пробубнила что-то невнятное.
— А с этим все в порядке, — успокаивал Божко. — Никакого бреда преследования…
Мама снова что-то пробормотала, но из-за платка, в который она при этом сморкалась, слов я не разобрал. Впрочем, ответ Артура Сергеевича все прояснил:
— Но даже и эпилепсия — не приговор. И тем более не инвалидность и не клеймо! Во-первых, она никак не отражается на интеллекте. Одних гениев сколько! Цезарь, Наполеон, Достоевский! И все эти домыслы про скверный характер, про вспыльчивость, вязкость не имеют под собой почвы! Это — во-вторых! А вот избыточный прием лекарств вполне может сказаться на здоровье…
— А с учебой как? — волнуясь, спросил папа.
— С завтрашнего дня пускай идет в школу. Единственное — стоит предупредить классного руководителя, что у Германа небольшие проблемы со здоровьем. Чтоб с ним бережнее обращались на уроках физической культуры. Хотя и это не обязательно, я уверен, что на занятиях с ним ничего не случится. Но для страховки пусть всегда имеет при себе бумажку с адресом и телефоном. Я вижу, вас что-то беспокоит. Спрашивайте…
— А как с высшим образованием? — По папиному голосу я понял, что он выложил самый мрачный козырь. — Его же никуда не примут! Я узнавал, эпилепсия указывается в медицинской форме абитуриента и…
— Что за глупости? — напустился Божко на папу. — Это принципиально только для военных и летных училищ. И техническая, и гуманитарная сферы открыты перед вашим сыном. Я поговорил с Германом, он начитанный, способный парень. Историю любит, литературу, биологию… — Артур Сергеевич, видимо, решил подбодрить родителей, приукрасив мои успехи.
