Великий визирь в очередной раз задумался над тем, как убедить Повелителя двигаться дальше навстречу императору Максимилиану. Но даже не представлял, как начать такой разговор с султаном. У того один и тот же вопрос:
– Не взяли?
Это все о стенах Сигетвара. Они стояли под стенами этой крепости уже месяц, теряя драгоценные августовские теплые и сухие дни.
Соколлу попробовал внушить, что подкоп под стены требует времени, пройдет не один день, пока это сделают, но Сулейман только кивнул:
– Время не имеет значения, пусть копают сколько нужно.
Хотелось кричать в ответ, что это для него не имеет, ему все равно, а вот остальным нет. Еще неделя под стенами Сигетвара сделает весь поход бесполезным, император Максимилиан займет позиции, с которых его будет просто невозможно выдавить. К чему тогда и покидать Стамбул?
Но посмотрел на султана, которого изводила немыслимая боль, и понял, что никакие разумные и неразумные доводы не помогут, умирающий правитель сосредоточился на этой мысли: взять Сигетвар!
Взгляды двоих встретились. Не очень долгие, но это были взгляды понимающих друг друга людей.
Мехмед-паша Соколлу отправился проверять готовность стана к ночи (он всегда сам проверял это, не надеясь на ответственных военачальников), а султан жестом слабой руки подозвал врача:
– Где мое лекарство от боли? Что-то сегодня слишком болит…
– Все готово, Повелитель. Просто ваше тело уже привыкло к такой дозе, но усиливать опасно. Смертельно опасно.
– Неважно, все равно же умру. Надоело замирать от боли. Давай лекарство.
Когда Мехмед-паша вернулся в шатер Повелителя, взгляды двоих снова встретились…
– Значит, в раю?..
– Что? – склонился к султанскому лицу врач, но отвечать было уже некому… Султана Сулеймана не стало.
Врач выпрямился:
– Все…
Мехмед-паша приложил палец к губам, приказывая молчать.
– Поспите, теперь можно, – усмехнулся он, обратив внимание на красные от бессонницы глаза лекаря. Тому досталось за последние недели…
– А?..
– Я сам обо всем позабочусь. Неделю нужно делать вид, что все в порядке. А то и больше, пока не прибудет султан Селим.
Лекарь, у которого в голове гудело так, что плохо соображал, озабоченно сдвинул брови:
– Куда прибудет?
Конечно, великий визирь не раз обдумывал ситуацию, вернее, только о ней и думал. Понимая, что султан долго не протянет и едва ли вернется из похода, он давно отправил своего человека в Кютахью, где пьянствовал Селим, предупреждая, чтобы тот был готов выехать в любой день. Отнесется ли сам Селим к этому предупреждению серьезно? Может, стоило бы предупредить лучше тещу, Нурбану?
Подосадовав на себя, Соколлу решил немедленно отправить гонца именно к ней, а лекарю со вздохом ответил:
– В Стамбул. Не можем же мы провозгласить султаном Селима здесь, у этой крепости!
Три гонца скользнули в ночь. Они будут мчаться, загоняя лошадей, не зная ни сна, ни отдыха, чтобы шехзаде Селим поспешил в Стамбул в мечеть Аюбе, дабы опоясаться мечом Османов и стать одиннадцатым султаном Османской империи вместо своего умершего отца.
Но пока этого не произойдет, надо опасаться. Конечно, Селим единственный наследник, и все же лучше поостеречься. Недаром говорят, что лучше сначала привязать своего осла, а потом поручать его Богу.
Переживай, не переживай, а поступать, как решил заранее, пришлось.
На следующее утро начался решающий штурм крепости, османы применили все имеющиеся в их распоряжении средства – и греческий огонь, и пушки, и заложенные под стены заряды. Крепость была взята, ее защитники во главе с Миклошем Зрини попытались прорваться, но это удалось всего четверым. Славная гибель, достойная героев.
Но это оказалось не все. Когда основная масса осаждавших уже прорвалась внутрь практически уничтоженных стен, окрестности вдруг вздрогнули, и остатки крепостных построек стали оседать, погребая под собой всех, кто не успел выбраться. Это взорвался заминированный пороховой погреб. На счастье турок, запасов пороха у защитников оставалось не так много.
Крепость Сигетвар перестала существовать.
И никто не знал, что Сулейман Великолепный не порадовался победе, доставшейся так тяжело, он уже ничему не радовался.
Продолжать поход не имело смысла, и все же Мехмед-паша, сколько мог, скрывал ото всех смерть султана Сулеймана, пока из Стамбула не пришла весть, что новый султан опоясан мечом и приказал возвращаться.
Селим, с трудом очнувшись и поняв, что он теперь султан, испугался. Не мог дождаться, когда же вернется из похода Мехмед-паша Соколлу, чтобы на него переложить все обязанности, а главное – ответственность. Соколлу был назначен пожизненным великим визирем.
Селиму повезло: не будь у него такого советчика, вернее, правителя, не усидеть бы новому султану на троне. У Соколлу была вся полнота власти, кроме разве самих титулов, которые его мало волновали. Они с новым султаном поделили поровну – Селиму трон и восторженные крики толпы, Мехмеду-паше власть и обязанности. Оба остались довольны. Мехмед-паша Соколлу правил до самой своей смерти не только восемь лет, оставшихся Селиму, но и пять лет султанства его сына Мурада. И хотя именно с супруги Селима Нурбану начался знаменитый «женский султанат», когда женщины из гарема переставляли министров, как шахматные фигуры на доске, и диктовали свою волю даже во внешней политике, Нурбану все же прислушивалась к зятю – Мехмеду-паше и не вмешивалась в его дела.
Кто знает, что было бы с Османской империей, не окажись у руля Мехмед-паша? Возможно, она пришла бы в упадок гораздо быстрей… Но в том, что творилось после его смерти, Мехмед-паша Соколлу не виноват.
Хотя в Стамбуле были готовы к известию о смерти Повелителя и смене султана на троне, все равно пришедшая весть оглушила. Михримах все поняла и без донесений Мехмеда-паши, который с ней не считался и не был склонен вообще обращать внимание на любимую дочь султана. Ее место в гареме.
Когда в Стамбуле вдруг появился Селим, стало ясно, что вызван он не просто так.
Новый султан… новая хозяйка гарема… Нет, Селим не желал ничего менять, он щедро раздал подарки янычарам, перепоручил дела великому визирю и даже Михримах предложил оставаться на прежнем месте.
Но Селим это не все, в гарем приехала Нурбану, которой вовсе не нравилось, что хозяйкой в гареме по-прежнему будет Михримах. Конечно, по обычаю положено, чтобы гаремом руководила сестра султана, а не его наложница, однако обычаи давным-давно нарушены, у султана Сулеймана после смерти его валиде не сестра встала во главе гарема, а жена. Да и после смерти Хуррем Султан тоже не Фатьма Султан или Шах Султан, султанские сестры, а его дочь Михримах заправляла тем, что от гарема оставалось.
