— Апрель у меня жил?! Жил! Гондон ты штопаный! Диван на хуя спиздил, придурок?! И телевизор?!
— Какой диван?! Мы свой компьютер забрали! И кофеварку! — медленно ощупывал ушибленное лицо. — Вот же-ж к-козлы-ы!..
— А холодильник кто спиздил?! — обличал Назаров.
— На хуй мне сдался твой холодильник сраный?! — завизжал. — Мы в апреле всего неделю прожили и съехали! Мудак!
Вадюха крепко цапнул «китайца» по щеке: — Что, блядь, за утиные истории?! Старушку в кедах наебывать будешь!
Весниченко обиженно сопел и тянул кровь разбитыми ноздрями.
Назаров вдруг понял, что «китаец» не врет. Он не брал вещи. И денег у него за апрель нет.
— Ой, дебилы… — стонал и раскачивался Весннченко. — Дебилы…
Вадюха хищно улыбнулся «китайцу»: — Свезло тебе, что тут нет речки Волги. А то бы, глядя на Волгу-матушку, спалил бы на хуй «газельку» твою!
— Да палите! Она не моя…
* * *
Обычная «утиная история». Китаец хохлов кинул. Поматросил, учредитель, и бросил, оставив бухгалтерские проблемы, долги и тряпичный хлам на складе…
Покатили обратно в город. Левый глаз у Назарова оплыл, но, к счастью, не закрылся — так что смотрел на дорогу двумя. Изредка трогал пальцем набрякшее веко.
Вадюха был весел: — Дни и ночи! У Освенцима печей! Не смыкала наша родина оче-ей!
С битого Весниченко получилось содрать девятьсот гривен — все что в кошельке нашлось.
— Это сколько? — спрашивал Назаров.
— Сто евро. Хватит и на дудку, и на свисток… Забыл! Надо было глянуть, что там в пакетах! И трансформатор взять. Вернуться, может, братушка?
— Плохая примета, — сказал Назаров.
— А ты молодец, Назарыч, — щебетал Вадюха. — Круто «китайца» отвлек, без тебя бы хер его положил, бугаину.
Назаров покивал. Ему было приятно, что Вадюха незаслуженно высоко оценил его неуклюжий вклад в возвращение денег.
— Братушка, я с самого начала подозревал, что они не Дарты Вейдеры, а так — ебанько-подай-патроны. Но деньги-то по-любому забрать было нужно!
— Грабеж это… — неуверенно сказал Назаров. — Если он в ментуру заяву накатает?
— Не станет… Мы ж не отняли, а оштрафовали. Он виноват уже в том, что хату чужую не закрыл и ключи не отдал.
— Ну, да, — согласился Назаров. — Квартира, получается, почти десять дней настежь была. Странно, что вообще хоть что-то осталось.
— Вот и я говорю. Спасибо, что на потолок не насрали…
Назаров вспомнил и засмеялся: — Старушка в кедах! Я такого еще не слышал. Кеды…
— Хорошее слово… — Вадюха пошевелил губами, сочиняя: — Уж близок, близок миг победы! Ура мы ломим, рвутся кеды! Пизда команде, жопа матчу, я на траве лежу и плачу!
* * *
Потом сидели у Вадюхи дома. Пива купили черниговского и пакет с желтым полосатиком. Назаров ожесточенно жевал, морщился — рассеченная вздувшаяся бровь отзывалась в мозгу болезненными пульсами.
Вадюха шерстил газету «Из рук в руки». Приценивался, звонил: — День добрый, я по объявлению… Телевизор интересует… Я в курсе, что «Фунай» — прочел… Скажите, девушка, там экран какой, черный или белый? Выключенный, разумеется. А вы подойдите и посмотрите. Серый? — усмехнулся. — Ладно… И холодильник «Бош»… А сколько лет ему? Простите, вас как зовут? Очень приятно, меня — Вадим… Знаете, а давайте за все про все — шестьсот гривен. Сам заберу. Допустим, завтра… После обеда. Ну, или когда скажете… Я перезвоню еще, до свидания… Назарыч, смотри, как просто… — обернулся к Назарову. — И диван тебе еще нужен… О, Настька пришла… Настька! — крикнул младшей. — За Срыжиком убери! Или он на улицу пойдет жить!
Светленькая Настя забежала на кухню: — Папа! — вскричала с обидой. — Он — Рыжик! — Увидела Назарова, ойкнула: — Вас побили?
— Не, — сказал Назаров, — об дверь ударился…
Вадюха нахмурился: — Любопытной Варваре, на базаре… — Настя подхватила котенка и скрылась. Из коридора срифмовала: — Подарили «Ферари»!
Пришла старшая дочка — Аня, потом Светка. На все лады сопереживали. Может, лед приложить?
— Болит, — жаловался Назаров Вадюхе. — Баралгину выпить, что ли?
— Водки, — сказал Вадюха. — Таблетки — химия, а водка — натуральный анальгетик. Айда чекушечку возьмем.
Чекушки в магазине не было. И водки Назаров не хотел. В итоге взяли вискаря «вайт хорс» ноль семь. Вадюха убедил, что пол-литра брать нерентабельно.
Пошли за школу, в посадку. Из открытого окна первого этажа доносилась детская песня. Пискля Ежонок выводил: «Мимо белого яблока луны! Мимо красного яблока заката! Облака из неведомой страны!»
Как раз время «Спокойной ночи, малыши».
— Ты за кого голосовал? — спросил Назаров.
— За Юльку.
— Вадюха, братан! Не ожидал… Мы же русские!
— Она для бизнеса обещала… Да по хуй, — Вадюха отмахнулся от темы. — Все равно в тюрьме.
* * *
— Назарыч, если тебе там херово, в Москве, то возвращайся. Кредит на двоих возьмем, купим станок…
— Рабицу? — улыбался Назаров.
— Ее. Жили-были дед да бабица, была у них сетка рабица… Я станок модернизирую, ангар есть.
— А может, на Гоа уебать? Вадюх? Плюнуть на все и уебать. У меня одна знакомая так сделала. Пишет в фейсбуке: вы долбоебы, загибаетесь в этой поганой Москве, а там люди счастливы…
Вадюха кривился: — Тилимилитрямдия, блядь… Улыбаются и говорят друг другу «Трям», что означает: «Пыхнуть», — Вадюха побулькал запрокинутой бутылкой. — А-а-аб-лака-а-а! — заорал вдруг надрывным хрипом солиста «Каннибал корпс». — Белогривые лоша-а-дки!..
«А мы ведь реально — медвежонок и ежик», — подумал Назаров. Мысль была смешная, но Назаров почему-то расчувствовался — так, что защипало в глазах. Еле слезы удержал…
— А-а-блака! Что вы мчитесь без оглядки-и!
— Тихо, тихо, — попросил Назаров. — Люди же спать ложатся.
Вадюха замолчал.
— Вискарь кончился… А уже, наверное, не продают крепкое. После двадцати двух…
— Почему? — Вадюха поднялся. — Продают. У нас свободная страна…
Магазин закрылся, пошли в ларек, виски не было, взяли обычной водки и апельсинового сока.
— А можно еще в Непал… — предлагал Назаров заплетающимся ртом. — Будем мантры читать…
Вадюхины глаза из зеленых, сделались дикими, желтыми.
— Непал… Не-пал… — Он всегда так ощупывал слово, прежде чем впасть в сочинительский транс.
Сделал несколько шагов и запел на мотив «Ванинского порта». Так один Вадюха умел — в пьяном угаре рифмовать с ходу целые баллады. Строчка, короткая пауза, новая строчка…
