Почти всё время нашего плавания на буксире Тильте молчала. Чутьё подсказывало мне, что кроме всего остального она погрузилась в размышления о будущем Якоба Бордурио. Но тут она наклоняется к окну будки.
— Бент, — говорит она. — Разве эти ворота — не самый ответственный пост? И если здесь всё будет в порядке, то разве тебя не наградят какой-нибудь медалью?
Голос её такой сладкий, что им можно было бы глазировать шоколадные конфеты.
— Ну, мне, в общем, что-то такое давали понять, — отвечает Бент.
— Например, «Медалью за заслуги», — продолжает Тильте. — Она чертовски хорошо будет выглядеть. На твоём пиджаке в крупную клетку. На том, в котором ты обычно ходишь в церковь. Но знаешь, Бент. Если они обнаружат, что ты пропустил маму с папой по чужим документам, то тебе не просто придётся распрощаться с медалью. Тебя либо уволят, либо переведут на остров Анхольт. Или, может быть, даже на Лэсё.
Повисает пауза.
— Тебе остаётся только пропустить нас, — подытоживает Тильте. — чтобы мы могли найти маму с папой и увезти их отсюда как можно быстрее. Пока их не нашёл кто-нибудь другой.
Шлагбаум поднимается, мы трогаемся с места.
♥
Когда мы медленно проезжаем по насыпи, я оглядываюсь. И замечаю нечто удивительное и тревожное.
Я вижу такси. Само по себе это не должно вызывать беспокойства, но машина приближается на очень большой скорости, как будто пассажиры заставляют шофёра нарушать все правила и рисковать водительскими правами. Машина останавливается перед шлагбаумом, и из неё выскакивают Анафлабия Бордерруд. Торкиль Торласиус, Александр Финкеблод и Бодиль Бегемот.
Двигаются они так, что издали всё это похоже на транс-танцы, но причина тому, очевидно, в их крайнем возбуждении. Они показывают в нашу сторону.
Со временем мы с Тильте убедились в том, что в основе духовных упражнений лежит способность человеческого сердца испытывать сострадание и уметь входить в положение других людей. Думаю, что я очень хорошо представляю, как чувствуют себя эти шесть человек — предполагаю, что Вера-секретарь и фру Торласиус-Дрёберт сидят в такси, готовые в любой момент выскочить — и каково им после всех многочисленных страданий, которые они претерпели за последние двадцать четыре часа! И хочу сказать, что мне действительно очень хотелось бы объяснить им, как можно помочь самому себе не упустить тот момент, когда дверь начинает приоткрываться, — тренируя душевное равновесие, терпимость и способность хотя бы на мгновение выйти из-под власти тех чувств, которые в настоящий момент заставляют их отплясывать перед шлагбаумом. Но я нахожусь за пределами зоны слышимости, мне видно, что их окружили полицейские, которые, несомненно, действуют в соответствии с современной философией безопасности, которая состоит в том, что лучше разрешать конфликты, чем пресекать их, и они явно пытаются образумить всю компанию. Тем не менее Анафлабия бьёт одного из них зонтиком, и я вижу, как другой полицейский опускается на колени — кажется, из-за того, что Торкиль Торласиус провёл хук правой в живот. В следующее мгновение, похоже, начинается общая потасовка. Последнее, что мы видим, проезжая по подъёмному мосту к воротам, это то, как Александр Финкеблод героическим усилием вырывается, бросается в воду и плывёт через ров.
Мы въезжаем в ворота и останавливаемся во дворе замка.
Всегда испытываешь некоторое волнение при виде тех мест, где твои близкие друзья — в данном случае граф Рикард — провели свои детские годы и впервые покурили травку. И следует напомнить, что Фильтхой — это настоящий замок, из тех, что предназначены для королей и королев. Двор замка величиной с футбольное поле, флигели размером с футбольные трибуны, при этом изобилуют позолотой, множеством надписей и орнаментов. Парадная лестница такой ширины, что случись пятидесяти гостям приехать одновременно, они вполне могли бы подняться к главному входу, держась за руки.
На этой лестнице находится ещё один пропускной пункт, и мы чувствуем облегчение и радость, когда видим, кто именно тут стоит. Конечно же, это Ларс и Катинка, наши добрые друзья из разведывательного управления полиции.
Радость наша объясняется, естественно, тем, что раз они тут стоят, значит Чёрный Хенрик никак не мог пробраться внутрь. Потому что если даже, мобилизовав всю свою фантазию, можно представить, что он проскочил мимо Синички и полицейского Бента, то совершенно невозможно, чтобы он смог пройти мимо Ларса с Катинкой. Вот сейчас Гитте и её белые дамы входят в замок вместе с четырьмя полицейскими, которые несут гроб Вибе из Рибе. и Ларс с Катинкой внимательно просматривают все документы — ясно, что случайности здесь невозможны.
Вопрос в том, удастся ли проникнуть внутрь нам. Ведь вполне можно представить, что с точки зрения Ларса с Катинкой происшедшее между ними и нами за последние двадцать четыре часа требует объяснений.
Мы с Тильте переглядываемся и без слов приходим к выводу, что готовы исповедоваться и честно рассказать всё, как есть. Я провожу рукой по волосам, облизываю губы и готовлюсь произнести несколько подходящих к случаю слов, чтобы всех успокоить.
Оба мы не сводим глаз с гроба, как будто хотим сказать последнее «прости» Вибе, и поэтому замечаем, что крышка гроба слегка подрагивает.
Видно, что и полицейские, которые несут гроб, обратили на это внимание, но приняли мудрое решение сделать вид, что всё в порядке, и их можно понять: разве все мы не склонны не замечать того, чему нет объяснения?
Мы с Тильте смотрим друг на друга.
Ситуация становится непредсказуемой. В таких случаях, если вы подобно нам с Тильте занимаетесь духовной практикой, неизбежно возникает желание попытаться восстановить душевное равновесие, и с этой целью мы проходим вдоль стены и садимся на стоящую в сторонке скамейку.
На скамейке сидит женщина, одетая в костюм, напоминающий стандартное одеяние волшебника, в островерхой шляпе, надвинутой на глаза. Одно из уязвимых мест всех религий состоит в том, что женщины, как правило, не занимают равного с мужчинами положения. Поэтому когда видишь женщину, явно занимающую какой-то высокий пост, испытываешь особенную радость и хочется выразить ей уважение, что я и делаю: несмотря на своё волнение, я кланяюсь ей.
При этом мне становится видно её лицо под шляпой. Это Вибе из Рибе.
Я беру руку Вибе. она холодна как кубик льда. Тильте стоит рядом со мной, она мгновенно всё понимает.
— Хенрик, — говорит она. — Он надел на неё один из костюмов Рикарда. А сам улёгся вместо неё в гроб.
Что ж, теперь важно завоевать сердца Ларса и Катинки.
В эту минуту у подножия лестницы останавливается такси, которое мы уже видели, и из машины выходят Анафлабия, Торласиус, Вера, жена Торласиуса, Александр Финкеблод и Бодиль Бегемот.
Нам не суждено узнать, как им всё-таки удалось проникнуть внутрь замка. Возможно, всё просто-напросто объясняется тем, что некоторые люди обладают огромной харизмой и тем качеством, которое, кажется, называется «внутреннее благородство», поэтому им не требуется бумаг, их и без них узнают, и передвигаются они — как вот сейчас по двору замка — так, будто имеют полное право находиться в любом месте.
