– Да, известно. Но Протасов – это совсем другая история. Он никого за собой не тащит, наоборот, пытается всех родных и близких оградить от себя такого, поэтому и сбежал в леса, – твердо заявила Лиза.
– Ну, если ты в этом уверена, – вздохнула бабушка и развела руками. – Тогда беги к нему. Только постарайся не попасть в вечную историю: страдающий от душевных ран мужчина, которого спасает женщина своей самоотверженной любовью. Эти истории хороши только в сказках, на деле же все заканчивается куда как поганей и прозаичней: мужик со всей своей «душевной травмой» удобно усаживается женщине на шею, превращаясь в махрового эгоиста и манипулятора, и вот она всю жизнь тащит его на своем хребте и терпит его «тонкую душевную организацию», которую нельзя касаться грубым бытом, – у него ж такое горе! Присмотрись внимательней к нему, послушай, и если поймешь, что его не вытащить, то лучше беги, как бы больно тебе ни было.
– Я присмотрюсь, ба, обещаю, – прошептала Лиза и поцеловала ее в щеку. – Я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, детка, – обняла ее бабушка и прошептала на ухо: – Я тебя прикрою, скажу, что тебе срочно понадобилось в Москву.
– Зачем? – отстранилась внучка и посмотрела внимательно на нее.
– Не знаю, – заговорщицки усмехнулась бабуля. – Может, понадобится, а нет, так скажем, что я что-то не поняла. Мне все позволительно, возраст.
– Ну, ты партизанка! – рассмеялась Лиза.
– А то, станешь тут с вами!
Всю дорогу от гостиницы, из которой она выписалась и забрала вещи, а потом и до самого хутора Лиза с Николаем не произнесли ни слова. Она маялась тем, что Коля видел и слышал, как она неприлично орет на Протасова, а Коля молчал себе в тряпочку, не очень-то понимая, что происходит с Глебом Максимовичем, до поры поспешных выводов не делая и где-то потаенно надеясь, а вдруг эта маленькая девушка сможет расшевелить хозяина. Вон ведь, первый раз за полтора года, что он, Коля, его знает, Протасов улыбнулся!
Так и ехали – в тишине.
На хутор они добрались, когда уж темнеть начало. Глеб встречал их у гаража, открыл дверцу, подал Лизе руку и помог выйти из машины.
– Привет, – ровным голосом поздоровался он.
– Привет, – бесцветно ответила Лиза.
Она ужасно волновалась и не очень понимала, как себя вести в такой ситуации, вроде бы в прошлый раз они не совсем чтобы мирно и ласково расстались, а тут это приглашение…
Глеб достал из багажника сумку с ее вещами:
– Идем в дом.
«Ну, идем», – подумала Лиза и кивнула.
Подхватив ее под локоток совсем легким прикосновением, Протасов сопровождал гостью, продолжая проявлять чудеса гостеприимства, особенно если вспомнить рассказы Кирилла, как обычно он «встречает» гостей. А она помнила!
– Вера, узнав, что ты приедешь, затеяла свой фирменный пирог с капустой. Очень вкусный. И всегда большой. А чай у нас на травах. Будешь? – он говорил ровным тоном, как о чем-то постно-нейтральном, продолжая придерживать ее под локоток, когда они поднимались по ступенькам.
– Буду, – совершенно не понимая, что происходит, автоматически согласилась Лиза.
– Добрый вечер! – встретила их в прихожей и сама Вера, приветливо улыбаясь и вытирая руки о фартук. – Пирог уже готов. Сейчас немного постоит, дойдет, и можно есть, – и вдруг обеспокоилась: – А может, вы чего-нибудь посущественней хотите? Вы же не ужинали?
– Нет-нет! – даже испугалась такому предложению и заботе Лиза. – Чаю с пирогом вполне достаточно.
– Ну, ладно, – успокоилась Верочка и спросила с некой настороженностью в голосе у Протасова: – Вы в гостиной расположитесь или на кухню пойдете?
– В гостиной, – уведомил он, помогая Лизе снять куртку.
Лиза чувствовала каждой клеткой все нарастающую неловкость и нервничала все больше и больше – так давила на нее эта непонятная атмосфера. Хозяин вроде бы гостеприимен, но говорит странным механическим голосом, Коля молчит как пришибленный, Верочка зыркает на них, с трудом скрывая опасение. Прямо как в страшной сказке про людоедов и глупую девочку, зашедшую к ним на огонек!
– Слушай, Протасов, ты зачем меня пригласил, чаек попить? – не выдержала она уже зашкаливающего внутреннего напряжения.
Да и вообще! Сколько можно терпеть! Такое ощущение, что, начиная с момента его звонка, все вокруг идет не так, как-то болезненно-резко. Словно кто-то комкает лист бумаги с плохо прописанными диалогами, действиями и неправильным сценарием, внутри которого находится она.
– И чаек тоже, – сказал он.
И окончательно добил растерявшуюся Лизу – усмехнулся! Мать честна! Вот это да!
Она плюхнулась на стоявший у стены сундук с накиданными на него подушечками, разумеется, стилизованный под европейское средневековье, и принялась снимать сапожки, поглядывая недоверчиво на Протасова. От предложенной им домашней обуви для гостей Лиза отказалась, достала свои дежурные «балетки» из сумки, переобулась и решительно поднялась.
– Ну, идем в чертоги! – вздохнув, заявила она о своей готовности встретить испытания в людоедском логове.
– Лиз, ты чего так нервничаешь? – поразив ее очередной раз, совершенно нормально, по-человечески спросил Протасов.
– Вроде как мы сильно поскандалили… – напомнила она. – И я наговорила тебя много лишнего и неприятного. И расстались мы с явным намерением больше не видеться, и что-то я не заметила твоего кипучего дружелюбия. И вообще, ты меня выгнал, помнится.
– Ничего подобного, – снова ухватив ее легонько под локоток и сопровождая в гостиную, возразил он, а в голос вернулись живые интонации, – я тебя не выгонял. Ты сама решила уехать.
– Ну, не оставаться же было! – пожала она плечами.
– Я должен извиниться, – спокойно заявил Глеб.
– Ты? – обалдела окончательно Лиза.
– Проходи, присаживайся, – снова усмехнулся он.
Лиза только сейчас обратила внимание, что они уже прошли в комнату и стоят возле большого мягкого дивана, у которого примостился массивный кованый столик с деревянной столешницей, а напротив два кресла по бокам огромного камина. В эту комнату она в прошлый раз не заходила. Она плюхнулась на диван, не сводя потрясенного взгляда с Протасова, и переспросила:
– Ты? Извиниться?
– А что, это хотела бы сделать ты? – приподняв брови, спросил он с легкой усмешкой.
– Нет, – сразу же отказалась она.
– Я так и думал, – кивнул Глеб. – Ну а я должен извиниться за то, что позволил вам уехать в ночь. Нужно было задержать вас до утра.
– Ничего, мы спокойно доехали, – уверила Лиза.
И собралась было приступить к требовательным и настойчивым расспросам, но тут в комнату вошла Вера. Она принесла огромный поднос, уставленный чашками, большущим чайником и всякой другой разностью.
