А из магазина, словно сатана из ада, походкой праздного гуляки выходил Стась Куликов. В одной руке он держал блок «Кэмела», а в другой двухлитровый баллон кока-колы. Уверенно распахнув дверцу «Ауди», он с размаху плюхнулся на пассажирское место и прикрикнул:
— Ну, чего хлебало разинул?! Поезжай, или, может быть, тебя стволом поторопить?
Машина сорвалась с места и, меняя полосы, устремилась к левому краю.
— Что там произошло? — спросил Ковыль, в очередной раз уводя машину от лобового столкновения.
— Ничего особенного, просто мне захотелось покурить. Наставил на нее пушку и приказал дать мне блок сигарет.
— У тебя что, не хватало денег?
«Ауди», просвистев тормозами, въехала в затемненный переулок, где счастливая ночная жизнь города казалась почти нереальной.
— Хватало, — принялся разминать сигарету Кулик, — просто у меня с собой были крупные купюры, а менять их мне не хотелось.
— Ну ты даешь! А что там были за выстрелы? — по коже пробежали неприятные мурашки.
— Не бери в голову, ничего особенного. Я вспомнил, что ты попросил водички, вот я и взял баллон, а один тип пытался мне помешать. Кажется, я его замочил. Во всяком случае, он лежал на полу с раздробленным черепом. Тьфу ты! — неожиданно чертыхнулся Куликов. — Останови вот здесь.
Ковыль послушно притормозил.
— Что случилось?
— Кажется, я начинаю стареть, — пожаловался Кулик, ища у собеседника понимания. — Представляешь, я позабыл спички. Склероз! А что со мной будет лет через двадцать, это просто подумать страшно! Пойдешь со мной, — открыл дверцу машины Кулик. — Поможешь мне донести коробок спичек, боюсь, один не справлюсь.
И твердым шагом направился в сторону магазина, сверкающего неоном.
— Постой, Кулик, может, не стоит горячиться? — не решался догонять его Ковыль.
Вдруг Куликов развернулся. Взгляд его был совершенно спокойным, даже безжизненным, и именно это внушало ужас. Карман топорщился, так торчать мог только наставленный ствол.
— Ты не хочешь помочь своему другу, который очень хочет курить? — удивленно поинтересовался Стась.
— Нет, но… Я просто как-то к этому не готов.
Стась подошел к Ковылю, дружески обнял его за плечи и с трогательной теплотой произнес:
— Ну вот видишь, я так и знал, что ты не откажешь мне в такой маленькой любезности.
Сунув руки в карманы, Стась уверенно направился к магазину, прекрасно понимая, что Сергей Ковылев топает за ним следом, как цирковая собачонка за своим хозяином.
У прилавка три человека образовали куцую очередь, а продавщица с кислым усталым лицом, явно делая одолжение не только тем, кто перешагнул порог ночной забегаловки, но и всему белому свету, отпускала покупки.
— Господа, вы позволите мне отовариться?
Порой Кулик умел быть образцом любезности, и сейчас это был тот самый случай.
— Послушай, как там тебя? — возразил из очереди коренастый парень с короткой стрижкой. — Мы тут все стоим, и очередь небольшая, а ты из себя крутого, что ли, строишь?
— Поймите, господа, — прижал ладони к груди Куликов, — мне немного нужно, я хотел купить только коробок спичек, уж больно курить хочется, сигареты есть, а огонек забыл.
Ковыль остался в дверях и в ожидании посматривал на Куликова. Со стороны Стась выглядел сельским недотепой, впервые перешагнувшим изысканный порог цивилизации.
Возвысил свой голос даже седенький старичок — взгляд бедовый, шаловливый, наверняка явился в бутик, чтобы приударить за молодой продавщицей.
— Это что вы себе позволяете?! — Его подбородок так трясся, что еще секунда, и изо рта выскочит вставная челюсть. — Хам! Совсем нас за людей считать перестали.
— Может быть, вы войдете в мое положение, — взмолился Кулик, вытаскивая из брюк аккуратный «глок».
Глаза продавщицы округлились и стали напоминать теннисные шарики. Уныло примолкла за спиной очередь.
— Пожалуйста! Все, что хотите. Только, ради бога, не убивайте! У меня дома маленькая дочь! — Трясущимися руками она вытащила из кассы пачку денег и положила ее перед Куликом.
— Господи, какая отзывчивая женщина, — в восторге всплеснул руками Стась Куликов. — А говорят, что все женщины стервы. Это совершеннейшая неправда. Я непременно всем буду рассказывать о вашем благородстве. Незнакомый мужчина попросил у нее коробок спичек, а она без промедления выкладывает ему целое состояние. Есть еще женщины в русских селеньях! — восторгался Кулик. — А только спичечки мне бы совсем не помешали.
Лениво, только чтобы угодить обаятельной женщине, принялся распихивать деньги по карманам. Ковыль, закрывший изнутри дверь, сверлил покупателей колючим взглядом. Игра Куликова доставляла ему удовольствие, и он скупо кривился, показывая испорченные табаком клыки.
— Берите, — положила продавщица перед Куликовым зажигалку.
— Бог ты мой! Зажигалка! — возликовал Стась, как ребенок, которому наконец-то подарили долгожданную вещь. Он повертел ее в руке, два раза щелкнул, полюбовался на голубоватый огонек и сунул ее в карман. — Так даже лучше. Мне бы еще чипсы, а то целый день на колесах не жрамши, сами понимаете, тяжеловато, — взял он с прилавка два пакетика.
Снаружи кто-то дернул за ручку, затем, приложив лицо к стеклу, с прищуром пытался рассмотреть, что делается в глубине помещения, и, прочитав на двери табличку о перерыве, разочарованно отошел в сторону.
Крепыш увял и цветом лица напоминал опавший сентябрьский лист. Взгляд Кулика обратился в его сторону.
— Тебе никак плохо, милый, — сочувственно протянул он, — пятнами какими-то покрылся. А может быть, ты заразный? — покосился он на него с подозрением. — Ты бы, милок, анализы сдал, а то так от дистрофии помереть можно. А что это у тебя под глазом? — Ствол пистолета был нацелен в самую переносицу крепыша. — Кажется, синяк?
— Нет.
— Это тебе кажется, — с иронией произнес Кулик и с размаху ударил коренастого рукояткой в лицо.
Раздался неприятный хруст, и парень опрокинутой кеглей отлетел в противоположный угол.
— Похоже, тебе я тоже не очень понравился, батя, — грустно сказал Куликов старику, — а ведь я же хотел по-хорошему. Ты же знаешь, что молодым у нас дорога, а ты нарушил это правило. Тебя придется оштрафовать. Ну что ты застыл, столбняк, что ли, хватил? — угрюмо торопил Стась, что сулило деду немалые неприятности. — Деньги выкладывай!
Старик расторопно застучал себя по карманам, суетливо рылся в недрах пиджака, пока на божий свет не извлек толстый бумажник. Куликов вытянул портмоне двумя пальцами, почти брезгливо, и, открыв его, воскликнул не без удивления.
— А ты, однако, у нас богатенький дедуля. Бабка-то у тебя есть?
— Вдовец, — печально протянул старик.
