«Я должна это запомнить», – говорила я себе, и мне хотелось стать такой, как маленький телефон Майка: накопить внутри все чудесные моменты, чтобы потом, в будущем пересмотреть их во всех подробностях.
– Не уходи, – попросил меня Майк вечером того же дня.
Он стоял в ванной комнате и чистил зубы. Голый, только на бедрах полотенце. А я вошла следом за ним, чтобы набрать стакан воды.
– Куда? – спросила я, подставляя стакан под кран.
Я в тот момент прикидывала список дел на завтра. Может показаться глупым, но тогда я должна была думать о том, есть ли у Ханны школьная форма на ближайшие годы, еще надо было подписать доверенность, организовать общий с Кэтлин счет. Адвокат сказала, что, прежде чем раскрыться кому-либо, с моей стороны будет разумно уладить все личные дела. Список этих дел оказался таким длинным, что у меня голова шла кругом.
– Не делай этого. Это безумие. Я много думал об этом и повторю: это безумие.
Майк смотрел на меня из зеркала. Его голая спина была напряжена, и я поняла, что не ошибалась, когда думала, что ему весь вечер что-то не дает покоя.
Майк почти не говорил на вечеринке. Хотя Грэг разболтался, как никогда, а ребята изрядно выпили, так что трудно было ввернуть словечко в их разговор. Я думала, что Майк отмалчивается, потому что Грэг изо всех сил старался его задеть.
– Без обид, приятель, – повторял Грэг после каждого подкола.
Майк сдержанно улыбался в ответ, но я видела, как у него подергивается щека. Мы слышали, что ребята еще сидят внизу, хотя Нино, то есть тот, из-за кого была устроена вечеринка, уже давно уехал домой спать.
Я вздохнула:
– Давай не будем сейчас снова все обсуждать.
Мне хотелось радоваться прожитому дню, насладиться им до конца и мирно заснуть.
– Ничто не остановит застройку, – сказал Майк и сплюнул в раковину зубную пасту. – Я знаю, что собой представляет «Бикер холдингс». Они видят в этом проекте деньги, а когда Деннис Бикер видит деньги, его ничто не может остановить. Это зашло слишком далеко. А ты готова вот так, бессмысленно, пожертвовать собственной жизнью и жизнью Ханны.
– Что значит – бессмысленно? – изумилась я. – А наш с Ханной душевный покой уже ничего не стоит?
– Но у вас все хорошо, – возразил Майк.
У него на подбородке осталось немного зубной пасты, но что-то мне подсказывало, что он не поблагодарит, если скажу ему об этом.
– У вас обеих хорошая жизнь. Возможно, вы не можете делать все, что вам хотелось бы, но кто, скажи мне, может? Ханне ничто не угрожает, она счастлива, ее окружают люди, которых она любит. Ты счастлива. Такой счастливой я тебя никогда не видел. Этот парень… Стивен… он жив, у него жена и двое детей, то есть можно предположить, что и он счастлив. Никто тебя не опознает, тем более после стольких лет. Мы с тобой станем парой, останемся здесь и… дальше посмотрим. Зачем рисковать всем этим ради того, что, вероятнее всего, у тебя не получится сделать?
– Майк, мы говорили об этом уже миллион раз. Это единственный шанс спасти китов. Я не хочу сейчас это обсуждать. Давай просто ляжем в постель, а?
– Но почему? Почему каждый раз, когда я начинаю этот разговор, ты отвечаешь мне одно и то же? Что тебе сейчас мешает?
– Я устала.
– Мы все устали. Это нормальное человеческое состояние.
– Да, но я слишком устала для разговоров.
Майк говорил правду, и это действовало мне на нервы. Я не хотела говорить об этом, потому что тогда я бы начала подробно разбирать свое решение. А я боялась, что, столкнувшись с сильными аргументами против, весь мой решительный настрой улетучится.
Внизу запел Грэг. Я слышала, как ребята над ним смеются, а Ланс вдобавок еще пронзительно засвистел.
– Это коснется не только тебя.
– Ты думаешь, я об этом не знаю? – возмутилась я.
– Ханна от тебя почти не отходит. Она весь вечер ходила за тобой, как собачонка.
– Спасибо, но я не нуждаюсь в том, чтобы ты что-то мне говорил о моей дочери. – Кровь ударила мне в лицо.
Майк не должен был говорить мне об этом. Я ненавидела его за то, что он видит страх Ханны.
– Но кто-то же должен с тобой поговорить. Ты ведь даже с Кэтлин это не обсуждала.
– Я поговорю с Кэтлин, когда буду готова.
– Ты не хочешь говорить с ней, потому что знаешь, что она скажет то же самое, что и я. Ты хоть представляешь, что такое тюрьма?
– Не надо меня опекать.
– Ты думала, каково это – двадцать три часа в сутки сидеть под замком? А другие заключенные навесят на тебя ярлык детоубийцы? Ты думаешь, что выдержишь такое?
– Я не буду сейчас об этом говорить, – ответила я и стала собирать свои вещи.
– Если тебе тяжело слышать, когда я говорю об этом, как ты будешь выслушивать те же слова в суде? Или в полиции? Или от людей, которые захотят сделать тебе больно? Ты думаешь, их будет волновать, что с тобой в действительности произошло?
– Почему ты так со мной?
– Потому что считаю, что ты не подумала хорошо о том, что собираешься сделать. И я не уверен, что ты понимаешь, на что идешь.
– Я сама могу о себе позаботиться.
– Откуда такая уверенность? Разве у тебя есть опыт?
– Это из-за Грэга, да? – с вызовом бросила я.
– Грэг здесь вообще ни при чем. Я хочу, чтобы ты поговорила…
– Нет, все из-за Грэга. Он весь вечер тебя доставал, и ты вспомнил, что не единственный мужчина, с которым я была.
Майк сел напротив меня и закрыл глаза, как будто так мог меня не слышать.
Но я все равно продолжала:
– А теперь ты отыгрываешься на мне. Что ж, если ты хочешь поругаться, то я…
– Снова сбежишь? Знаешь что? Я больше не думаю, что это как-то связано с китами.
– Что?
– Ты хочешь наказать себя за смерть Летти. Эта застройка заставила тебя снова посмотреть на то, что случилось. И теперь ты решила, что можешь все исправить, если принесешь себя в жертву.
Грэг внизу умолк. Окно было открыто, но мне было уже плевать.
– И в этом нет смысла. Ты уже заплатила за то, что произошло. Ты миллион раз заплатила.
– Я хочу начать с чистого листа. И мы должны…
– Спасти китов. Я знаю.
– Тогда почему ты продолжаешь на меня давить?
– Потому что ты не права. Ты приняла неправильное решение.
– Да кто ты такой, чтобы судить – правильные мои решения или неправильные?
– Я тебя не сужу. Но ты должна об этом подумать, Лиза. Ты должна понять, что, если…
– А ты не должен лезть в мои дела.
