– Твои бы слова да Богу в уши, – бросила она мне через плечо.
Как и предполагалось, «Гордость Ханны» с запутавшимся в блуждающих сетях рулем в ту ночь пошла ко дну. Мне было невыносимо смотреть на прозрачные воды залива. Море проглатывало лодки целиком, они исчезали без следа, словно их никогда и не было. Ни маленькой лодки, ни сетей, ни мертвых рыб. После того как выяснилось, что лодка Ханны затонула, о ней уже больше никто не заговаривал. Думаю, Грэг все еще чувствовал угрызения совести из-за того, что невольно способствовал тому, что Ханна оказалась на волосок от гибели. Как и я, впрочем. Слишком легко было представить ее там, в маленькой, запутавшейся в сетях лодке.
А потом как-то за завтраком Лиза вдруг объявила, что собирается подыскать лодку для Ханны.
– Что?
Она не сказала «Гордость Ханны».
– Я подумала, что ты уже достаточно взрослая, и попросила Питера Сойера, чтобы он, если что-то появится, дал знать. Небольшой катер, как у Лары. Но ты будешь брать уроки. И если я узнаю, что ты хоть раз вышла в море, не предупредив меня, – можешь с ней попрощаться. Больше у тебя лодки не будет. Никогда.
Ханна выронила ложку, подпрыгнула на месте и бросилась к матери на шею.
– Я никогда никуда не пойду без твоего разрешения, – обещала девочка. – Я всегда буду тебя слушаться. Правда. Спасибо, мамочка.
Она сжимала маму в объятиях и прыгала от радости, а Лиза пыталась сделать строгое лицо.
– Я тебе доверяю, – сказала она.
Ханна кивнула, глаза ее сияли от счастья.
– А я могу позвонить Ларе и рассказать ей?
– Ты увидишься с ней через полчаса.
– Ну пожалуйста.
Не дождавшись ответа, Ханна умчалась. Мы слышали, как она проскакала по коридору, а потом раздался ее звонкий голос.
Лиза опустила глаза, как будто ей было неловко за то, что она вдруг кардинально изменила свою позицию.
– Ханна живет у моря. Когда-нибудь ей все равно надо будет научиться управлять лодкой.
– Что верно, то верно, – согласилась Кэтлин и снова повернулась к плите. – Питер подыщет ей хорошую лодку.
– И потом, – Лиза на секунду встретилась со мной взглядом, – это разумное решение. Я не всегда буду рядом, чтобы за ней присматривать.
Мы с Лизой не говорили о нас. Я знал, что между нами есть связь, хотя по негласному договору мы не демонстрировали свои чувства. Началась южная миграция, пусть и слабенькая, но все же. Я иногда, когда мне надо было отдохнуть, выходил в море с Лизой. Сидел тихо и смотрел, как она уверенно двигается по палубе. Мне нравилось слышать, как меняется ее голос, когда она рассказывает о китах, нравилось, как она управляет лодкой, как между делом с любовью почесывает Милли за ухом и как радостно вскрикивает, увидев фонтанчик воды. Я остро чувствовал ее близость, когда она проходила мимо меня, или когда поворачивала штурвал, или когда наклонялась через поручни и смотрела за борт. Лиза так естественно существовала на лодке, как будто была с ней единым целым. По иронии судьбы из-за кампании протестов пассажиров стало больше, но для меня на «Измаиле» были только мы с Лизой. Я не видел никого, кроме нее.
И конечно, Ханна. Я любил Ханну, и это было продолжением моей любви к ее матери. А еще я испытывал огромное желание защитить ее. Я понимал Лизу, понимал, почему она готова все отдать ради того, чтобы жизнь дочери была спокойной. Ханна знала о нас, но ничего не говорила. И когда она заговорщицки улыбалась или тихонько пожимала мне руку, у меня горло сжималось от ее доверия, такого детского. Я хотел остаться в ее жизни, если бы Лиза мне это позволила.
Я не говорил слова любви, но это чувство жило в каждой клетке моего тела, оно не покидало меня ни на секунду и окружало, как морской туман. И Лиза стала другой, она чаще улыбалась, иногда вдруг краснела, и все это подсказывало мне, что она чувствует то же, что и я. Эта женщина, которая перенесла столько потерь, которую так жестоко предали, поверила мне и открыла свое сердце.
Все это время Лиза тихонько приходила ко мне по ночам, а я в полумраке откидывал одеяло и принимал ее в свои объятия. Она касалась кончиками пальцев моего лица и смотрела так серьезно, как будто не верила, что это мое лицо, а я понимал, что в этот момент так же серьезно и как будто не веря в происходящее смотрю на нее.
Не думаю, что когда-нибудь был счастливее, чем тогда. Это предвкушение ее прихода; слышать, как она говорит внизу с Кэтлин и Ханной; как она закрывает за собой дверь в ванную; пожелания спокойной ночи; чувство, что еще немного – и она будет моей… Догадывалась ли Кэтлин о том, что между нами происходит, я не знал, но она, конечно, многое подмечала. Однако все свое внимание Кэтлин уделяла мистеру Гейнсу. Его надо было забрать из больницы и помочь ему в дальнейшем.
А Лиза делала меня счастливым. Я любил в ней все: ветер в волосах, легкий привкус соли на ее коже, эти уже ставшие белыми от времени шрамы, веснушки, ее глаза. Когда я занимался с ней любовью, тонул в ее глазах, она была всецело моей. И боже, как я был ей за это благодарен.
Однажды ночью в тихой беседе Лиза призналась, что с рождением ребенка в твоей жизни появляется страх и любовь, с которыми ничто не сравнить. Теперь я это очень понимаю. В моей жизни появилась Лиза, и я даже мысли не допускал, что могу ее потерять. Случалось, ночью я лежал без сна, смотрел на Лизу и пытался представить ее в тюрьме, в холодной серой стране, в тысячах миль от Сильвер-Бей, где рядом с ней не будет друзей и любящих людей. Но у меня ничего не получалось. Эта картинка просто не укладывалась у меня в голове. Лиза смеялась, когда я так говорил.
– Со мной все будет в порядке. – Она утыкалась лицом мне в плечо и обнимала.
Для меня это было как благословение.
– Не представляю тебя далеко от моря.
– Я не кит, я могу выжить без моря. – По голосу Лизы было слышно, что она улыбается.
Только мне почему-то не верилось в то, что ей это по силам.
– Я помогу заботиться о Ханне, – сказал я. – Если хочешь.
– Я не ждала, что ты это скажешь.
– Я о ней позабочусь.
– Но мы же не знаем, сколько меня здесь не будет.
– Тем более я должен остаться.
Наступила тишина. Я слышал ее дыхание. Когда она снова заговорила, голос у нее срывался:
– Я не хочу… Я не хочу, чтобы Ханна потеряла еще одного близкого человека. Не хочу, чтобы она привязалась к тебе. Ведь может случиться так, что через несколько лет ты поймешь, что это для тебя слишком. Я имею в виду ожидание.
– Ты правда так думаешь?
– Человек не всегда знает, на что способен, – ответила Лиза и немного помолчала. – Я через это прошла и знаю лучше других. И ситуация нестандартная.
Я лежал и обдумывал ее слова.
– Если захочешь уехать, я не стану тебя винить, – тихо сказала Лиза. – Ты был нам… хорошим другом.
