– Но это принесет вам полезную для дела известность.
– Это может заинтересовать несколько местных жителей, и то ровно настолько, насколько может заинтересовать семидесятипятилетняя женщина, которая однажды поймала акулу. Лучше оставить все как есть, – предложила я.
– А я думала, тебе семьдесят шесть.
Я строго посмотрела на Ханну. В ее возрасте такой взгляд заставил бы меня прикусить язык, но, кажется, нынешнее поколение не реагирует на подобные вещи.
– Кэтлин, я сказал тебе, что попробую все исправить, я делаю все, что могу. Но мы должны разработать стратегию, и, поверь мне, на данный момент обращение в СМИ для нас единственный выход.
У Майка на восстановление ушло три дня. Он, конечно, еще выглядел усталым, но к нему вернулась эта его особая сдержанность и профессионализм. Он снова стал тем Майком, каким я знала его в дни нашего знакомства. Если уж на то пошло, он стал более серьезным. Когда мы с Лизой волокли его под руки из музея, он с некоторым пылом сообщил, что вернулся, чтобы спасти нас. Позже я ему сказала, что трудно всерьез воспринимать человека спасителем, если он пьяный лежит на полу в мокрых туфлях и с водорослями в носу. Мне показалось, что его это очень сильно зацепило.
– Но это правда. Я консультировался со специалистом в этой сфере.
Майк был в отглаженной сорочке, как будто бы он думал, что из-за этого мы станем относиться к нему более серьезно.
– Послушай, я знаю, ты желаешь нам добра, и я ценю, что ты счел нужным вернуться и помочь нам. Но я уже сказала, я не хочу снова становиться Леди Акулой. Эта история преследует меня всю жизнь, я не хочу привлекать ничье внимание.
– Я думал, что вы можете этим гордиться.
– Это говорит только о том, как мало ты знаешь.
– Да, тебе следовало бы этим гордиться, я бы гордилась, если бы убила акулу, – радостно сказала Ханна.
Что удивительно, она вообще была рада видеть Майка, и уж конечно больше, чем ее мама.
– Не думаю, что следует гордиться тем, что кого-то убил, пусть даже акулу, – пробормотала я.
– Хорошо, тогда используйте смерть акулы, чтобы спасти китов, – предложил Майк.
– Я не собираюсь снова становиться Леди Акулой. Я сыта этим по горло, с меня хватит. – Я поджала губы и понадеялась, что он наконец закроет эту тему.
– Тогда Лиза, – сказал Майк.
Лиза сидела за столом и очень внимательно читала газету. Она вела себя так, будто Майка не существует. Но я-то заметила, что она теперь больше времени проводила в кухне, а не у себя в комнате или на «Измаиле».
– Что – Лиза? – спросила она, не отрывая взгляд от газеты.
– Ты станешь лицом кампании.
– Почему я?
– Ну… здесь не так много женщин-капитанов. Ты очень много знаешь о китах. И ты… – Тут, надо отдать Майку должное, он закашлялся и покраснел. – Ты симпатичная женщина. Мне рассказали, как это работает, и…
– Нет, – резко оборвала его Лиза.
Я замерла возле раковины и ждала, что она скажет дальше.
Немного помолчав, она сказала, как будто оправдываясь:
– Я не хочу, чтобы Ханна… Не хочу выставлять Ханну на всеобщее обозрение.
– А я – «за», – объявила Ханна. – Мне бы понравилось, если бы про меня написали в газетах.
– Это единственный способ остановить застройку, – стоял на своем Майк. – Вы должны привлечь на свою сторону общественность. Как только люди узнают, что…
– Нет.
Майк внимательно посмотрел на Лизу:
– Почему ты такая упрямая?
– Я не упрямая.
– Я думал, что ты на все готова ради китов.
– Не смей говорить, что мне следует делать ради китов. – Лиза швырнула газету на стол. – Если бы не ты, это все вообще бы не началось и мы не оказались бы в таком дерьме.
– Лиза… – попробовала вставить я.
– Ты действительно в это веришь? – перебил меня Майк. – Ты правда думаешь, что это место навсегда останется нетронутым цивилизацией?
– Нет… Но до сих пор здесь было тихо. У нас было бы больше времени… – Лиза осеклась.
– Что значит – «больше времени»?
В кухне стало тихо. Ханна подняла голову от своих тетрадок, а потом снова занялась уроками.
Лиза посмотрела на меня и едва заметно покачала головой.
Но Майк видел, я поняла это по выражению его лица. Он был разочарован. Чтобы как-то разрядить обстановку, я начала убирать со стола. Майк и Лиза, кажется, это оценили и подали мне свои чашки.
– Послушайте, – наконец сказал Майк, – одна из вас должна что-то сделать. Вы обе или каждая по отдельности имеете возможность остановить этот проект. Но даже сейчас эта возможность очень невелика. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, и, поверьте, я не могу сделать больше, чем уже делаю. Но вы тоже должны как-то поучаствовать.
– Нет, – сказала Лиза. – Делай как знаешь, но ни Ханна, ни я не станем появляться на публике. Я сделаю все, что попросишь, но только не это. Так что давай закроем эту тему.
С этими словами она встала из-за стола и вышла из кухни, Милли побежала следом.
– И что ты собираешься делать? – крикнул Майк. – Будешь палить из ракетницы по гидроциклам, как тогда по лодкам?
Ханна собрала со стола свои тетрадки и ручки, с извиняющимся видом улыбнулась Майку и пошла за матерью.
Я услышала, как он глубоко вздохнул.
– Майк, я подумаю над твоим предложением, – сказала я, но не искренне, а скорее по доброте душевной, слишком уж он расстроился.
Майк смотрел вслед Лизе, как смотрит голодный, когда у него отбирают последний кусок хлеба, его чувства были настолько очевидны, что я отвернулась.
– Хорошо, – сказал Майк. – Переходим к плану «Б». – Он кисло мне улыбнулся и перевернул страницу в блокноте. – Теперь мне всего лишь надо разработать план «Б».
Очень скоро я поняла, что Майк ради того, чтобы вернуться в Сильвер-Бей, бросил все. Он признался, что у него больше нет работы, нет девушки и, по всей вероятности, адреса.
– Но я платежеспособен, – заверил он меня, когда попросил сдать ему старый номер. – Мой банковский счет… Ну, в общем, о деньгах я могу не волноваться.
За прошедший месяц Майк изменился: исчезла его «гладкость», появилась неуверенность. Теперь он больше был склонен задавать вопросы, а не утверждать, и его эмоции были как на ладони, не прятались под обманчиво мягкой оболочкой. Еще Майк стал много пить, поэтому я взяла на себя труд указать ему на это.
– Заметно? – тихо спросил он. – Наверное, я так пытаюсь отвлечься.
– Очень хорошо понимаю, – сказала я. – Помогает, но ненадолго.
