– Мы можем столкнуться с некоторым сопротивлением наблюдателей за китами.
– Наблюдатели за китами? Кто они такие? Шайка любителей чечевицы из «Гринпис»?
– Наблюдение за китами – самая важная составляющая туристического бизнеса в заливе.
– И чем же они там целыми днями занимаются?
Я посмотрел на телефонную трубку.
– Наблюдают за китами…
– Именно об этом я и говорю. И на чем, черт их подери, они плавают, когда наблюдают за китами?
– На лодках.
– На парусных или гребных лодках?
– На лодках с мотором.
Я понял, к чему он ведет.
Когда я снова посмотрел в окно, на берегу уже никого не было, даже кита.
Где-то около шести я услышал, как скрипнула дверь с сеткой от комаров, и, спустившись вниз, увидел Кэтлин. Она стягивала с себя промокшую куртку. В бледном утреннем свете Кэтлин выглядела совсем измотанной, она как будто постарела за последние двенадцать часов. Лизы с ней не было.
– Позвольте, я возьму вашу куртку, – предложил я.
Кэтлин отмахнулась.
– Не суетись, – сказала она, и по ее голосу я понял, что детеныш кита погиб. – Где Ханна?
– Еще спит.
А вот собачка Лизы и не думала спать: Милли скреблась в дверь и скулила с той самой минуты, как они ушли из дома.
– Спасибо. – Кэтлин кивнула.
Я впервые видел, чтобы она сутулилась, и впервые осознал, что передо мной старая женщина.
– Я собираюсь заварить чай. Вы будете?
Гибель кита потрясла Кэтлин, но меня удивляло то, что женщина, которая прославилась как убийца акул, так переживает из-за гибели другого морского существа. Я сидел за столом в кухне и размышлял об этом, а затем понял, что все это время жду, когда откроется дверь и я услышу шорох куртки Лизы, а потом она войдет и бросит ключи в вазу на столе в холле.
Кэтлин наконец тоже села.
– Проклятый маленький кит, – сказала она. – У него не было ни шанса. Нам следовало застрелить его в самом начале.
Я выпил две кружки чая, прежде чем набрался смелости спросить хоть что-то. Надо было спрашивать как бы между делом. Про себя я решил, что Лиза, скорее всего, захотела на рассвете выйти в море. Я уже открыл рот, чтобы высказать свое предположение, но тут Кэтлин бросила на меня взгляд, в котором читалось, что нам незачем претворяться друг перед другом.
– Она с Грэгом.
Слова Кэтлин повисли в воздухе.
– Я не знал, что они вместе, – бодрым фальшивым голосом сказал я.
– Они не вместе, – тихо произнесла Кэтлин, а потом ни с того ни с сего добавила: – Лиза близко к сердцу приняла смерть малыша.
Последовала долгая пауза. Я смотрел в пустую кружку и пытался собраться с мыслями.
– Я уверен, она сделала все возможное для его спасения, – сказал я.
Это была банальная фраза, просто я не мог понять, каким образом мертвый кит связан с тем, что она спит с Грэгом.
– Послушай, Майк, Лиза пять лет назад потеряла ребенка. Как раз перед тем, как приехала сюда. Так она пытается с этим справиться.
Кэтлин замолчала, придвинула к себе кружку и отпила глоток чая. Я обратил внимание на то, какие у нее большие натруженные руки, совсем не такие мягкие и нежные, как у моей матери.
– К несчастью, этот бедолага раз или два в год начинает думать, что у него есть шанс.
Пока я переваривал полученную информацию, Кэтлин встала – для этого ей пришлось двумя руками опереться о стол – и, с трудом сдерживая зевоту, сказала, что ей пора будить Ханну. Я понял, что разговор о Лизе закончен. Утренний свет просачивался сквозь окно в кухню, в его лучах лицо Кэтлин, обычно румяное, стало бесцветным. Я подумал о том, через что ей пришлось пройти там, на берегу. Так легко было забыть, что она старая женщина.
– Если хотите, я могу отвезти ее в школу, – предложил я. – У меня на утро никаких планов.
Я вдруг понял, что мне надо чем-то себя занять. Чтобы не думать. Веселая болтовня Ханны о хит-парадах, уроках технологии и школьных обедах могла бы меня отвлечь. Мне хотелось поехать куда-нибудь. Уехать из этого дома.
– Кэтлин, вы слышите? Я ее отвезу.
– Уверен?
Кэтлин посмотрела на меня, в ее взгляде была искренняя признательность, и тогда я понял, насколько в действительности устала Кэтлин Виттер Мостин – легендарная охотница на акул и неутомимая хозяйка отеля. Я встал из-за стола и пошел в коридор за ключами.
Вполне возможно, что в теории я могу показаться, как сказала бы моя сестра, бóльшим игроком, чем на самом деле. За четыре года отношений с Ванессой, если не брать вечер с Тиной, я даже не целовался с другими девушками. Не скажу, что я не думал об этом, – я ведь живой человек, – но до той офисной вечеринки измена Ванессе казалась мне маловероятной и, более того, малоприятной. То есть даже когда я обнимал стройное и крепкое тело Тины, а ее руки настойчиво расстегивали мои брюки, я готов был глупо рассмеяться оттого, что это все-таки случилось.
Я познакомился с Ванессой Бикер в «Бикер холдингс», она тогда занимала временный пост в департаменте маркетинга. И хотя многие думали иначе, значение ее фамилии до меня дошло только после того, как мы встречались уже несколько недель. Когда я понял, кто такая Ванесса, мне захотелось прекратить наши отношения. Я действительно любил эту работу и уже просчитал, как будет продвигаться моя карьера в компании. Мне казалось, что не стоит подвергать ее риску из-за романтических отношений.
Но прежде, чем принять решение, я посчитал нужным посоветоваться со своей девушкой. Ванесса сказала мне, чтобы я не дурил. Она в моем присутствии поставила отца в известность о наших отношениях и добавила, что вне зависимости от того, останемся мы вместе или нет, это его не касается. Позднее Ванесса объявила мне, что сразу поняла: я – номер один, и улыбнулась так, чтобы я понял, что из-за этого заявления волноваться тоже не стоит.
Полагаю, я действительно не очень-то волновался по этому поводу. Моя сестра Моника сказала, что я ленивый в отношениях. Меня устраивали те женщины, которым нравился я, и лишь однажды я сам прекратил отношения. Ванесса была симпатичной (порой ее можно было назвать настоящей красавицей), уверенной в себе и умной девушкой. Она каждый день говорила мне, что любит меня, но даже если бы она этого не говорила, я бы все равно об этом знал: дома она окружала меня заботой, у нее был здоровый аппетит на секс, и она тратила уйму времени и энергии на мой внешний вид и мое благополучие. Я не возражал – иначе мне самому пришлось бы всем этим заниматься. И я доверял мнению Ванессы. Она, как я уже говорил, была умной, и у нее, как у отца, была деловая жилка.
Не знаю, почему я защищал свои отношения перед сестрой, но я это делал. И часто. Моника говорила, что Ванесса слишком «jolly hockey sticks»
[29]
. Еще она говорила, что я бы женился на любой девушке, которая для достижения этой цели приложила бы столько же усилий, сколько Ванесса, абсолютно на любой, которая сделала бы мою жизнь легче. Моника говорила, что я никогда по-настоящему не любил, потому что никогда не страдал. На это я отвечал, что ее версия отношений больше похожа на мазохизм.
