То есть Лукаша привели к самому моменту похищения. Подставили, оформили все чисто и красиво. Мотивированно, черт бы их всех побрал. Оставалось только оснастить его маячком и подготовить группу для вызволения… Но маячком не оснастили – операция-то свернута на любом этапе – и группы не будет. Петрович ясно сказал: максимум – обратятся к местным властям с протестом и требованием.
Тебя предупредили, Лукаш, а ты, пьяный дурак, все пропустил мимо ушей и попался. Теперь тебя будут немножко мучить и немножко убивать, ты расскажешь все, что знаешь… Про Петровича расскажешь, только про него наверняка и так все всё знают, про свой прокол на Востоке расскажешь… в общем, еще раз подтвердишь, что архив в надежных руках и что лучше всего с обладателями этих надежных рук договариваться.
А ты – не договорился. Сам дурак.
А машина упорно движется к реке. В крайнем случае, к Вашингтонскому каналу. Через реку они все равно не поедут, там мосты, на мостах – чеки, а на чеках – доблестная американская армия, воскресшая из мертвых. Нет, не станет Краузе рисковать и тащить похищенного журналиста через контрольно-пропускной пункт. Где-то здесь его выгрузят, на этом берегу.
Лукаш учил карту Вашингтона, но этот район как-то не слишком хорошо отложился в его памяти. Дома-дома-дома… Канал и река Анакостия. Оказывается, есть в Вашингтоне такая река, не только Потомак. Где выгрузят? Чего тут гадать – привезут, покажут. Дорогу можно и не запоминать – обратно выбираться все равно не придется. Тут тебя оставят.
Зачем?
Это главный вопрос, на который Лукаш не мог ответить. Зачем он решил играть в эту игру и дальше, хотя все было понятно после разговора с Петровичем в машине? Даже еще раньше все было понятно, там, в доме генерала. И Лукашу было понятно, и генералу.
«Тебя убьют, – сказал генерал. – Как только ты вернешься, тебя подставят или просто убьют. Тебя ведь используют, – сказал генерал, большой специалист в подлостях и подставах. – Ты – расходный материал…»
А Лукаш даже и не спорил с Колоухиным, он и сам все понял в тот момент, когда генерал заговорил об информации. Такое не могло совпасть случайно. Просто – не могло. И это значило, что генерал прав. И также значило, что нужно искать выход.
Выход.
Куда? Как?
Проще всего было – исчезнуть по дороге в Вашингтон. Вывести Джонни из машины пописать на брудершафт и оставить его где-нибудь… притрусить землицей… прикрыть ветками… И рвануть подальше от того места…
Самое простое – убить Джонни. Потом сбежать? Куда бежать? Как бежать? Границы – перекрыты. А куда это вы, господин Лукаш, собрались? В Канаду? А пропуск? А виза? Нету? А не пошли бы вы назад, господин Лукаш. И, кстати, вас тут уже хватились, ищут, переживают.
«Никуда ты не убежишь, – сказал генерал, словно прочитав мысли Лукаша. – Бежать бессмысленно. И глупо. Есть два способа выжить в подобной ситуации – исчезнуть так, чтобы тебя даже не стали искать, или начать свою игру. Тогда у тебя появляется шанс», – сказал генерал, когда понял, что выторговать свою жизнь все равно не сможет.
Исчезнуть? Легко сказать. Да еще, чтобы не искали. Вот сейчас хороший момент? Удобный?
Наверняка кто-то видел, как Лукаш уезжал от «Мазафаки» и с кем уезжал. Заказчик похищения так наверняка знает, кого посылал за Лукашом. Если сейчас вдруг Краузе и водитель умрут? Они ведь не ожидают от Лукаша особой прыти. Зря, что ли, Лукаш изображал из себя все это время практически безопасного при личном общении человека? И с неграми возле клуба подставлял всякие болевые точки под удары, рискуя вообще стать инвалидом – зря? Там ведь всей работы было на пару ударов. И, кажется, Лукаш произвел нужное впечатление на Краузе, которое потом еще и дополировал в туалете, совершенно непрофессионально пиная беднягу ирокеза.
Станет агент вести себя так? Обиделся бы за Джонни? Однозначно – нет. Значит, сейчас Краузе не готов… не слишком готов к внезапной активности похищенного. Даже тот парень с электрошокером не слишком снижал шансы Лукаша на удачный исход потасовки. Инструкторы, в общем, оценивали таланты Лукаша в этой области довольно высоко. Хороший у тебя удар, говорили они. Безжалостный. И соображалка работает быстро.
Значит, если вырубить… да что он сам с собой словами играет? – не вырубить, а убить, свидетелей нельзя оставлять в живых. Убить, машину сжечь. Для своих – он исчезнет наверняка. Для заказчика похищения…
Вот этот продолжит искать, и никуда от него не денешься. Значит, стоит вначале выяснить, кто заказал. Если привезут к какому-нибудь простому исполнителю, то можно, в зависимости от обстоятельств, либо требовать встречи с САМИМ, либо валить этого исполнителя к чертям собачьим и переходить к варианту «Б», вступать в игру, делать ставки… хотя, ставки уже сделаны. Жизнь Лукаша уже поставили на кон, теперь нужно предъявить свои карты и доказать, что Лукаш полезнее живьем, чем мертвый. Вот так вот…
Что-то грохнуло. То ли недалеко и не слишком сильно, то ли далеко и громко. Скорее, далеко и громко. Рвануло конкретно, вон эхо раскатистое, многократно отраженное от домов. Даже в машине слышно.
– Что это? – вскинулся журналист Лукаш.
Он ведь уже минут пятнадцать как дремал, расслабленно откинувшись на спинку сиденья, неудобно запрокинув голову, как могут только изрядно поддатые люди.
– Я же говорил – сегодня может произойти всякое, – пояснил Краузе. – Может что-то взорваться, например… И не один раз, – добавил он, когда снова громыхнуло. – Понимаешь, Лукаш, в стране… в этой стране, такой хаос, бандиты распоясались, тюрьмы вон штурмуют при полной бездеятельности миротворцев, а в самом Вашингтоне почти ничего и не происходит… Как полагаешь, разве это справедливо? Хотя черт с ней, со справедливостью. Это нелогично. Совершенно нелогично. Никто не пытается свалить, наконец, этого колосса на глиняных ногах… Подтолкнуть падающего. Вот, кажется, и началось…
«Сговорились они, что ли, все, – подумал Лукаш. – То Петрович затеял разговор о тишине, то этот рассуждает о нелогичности… Видать, и вправду момент назрел».
Над машиной с ревом пронесся вертолет, Лукаш наклонился и вывернул шею, пытаясь рассмотреть вертушку, но ничего не увидел, только дома и деревья.
– Спокойно, Лукаш, это не за нами. Нас никто не ищет… и искать не будет. Пока. А там что-нибудь да и произойдет…
«Например, меня убьют, – меланхолично подумал Лукаш. – Черт, для того чтобы все это прекратилось, чтобы не везли меня ни к кому на встречу, всего-то нужно два удара. И все! Не исключено даже, что удастся просто сбежать и не умереть в ближайшем будущем. Есть же у меня козырь? Есть! Нужно всего два гребаных удара. Один Краузе, он так и напрашивается на тычок в шею, а второй – охраннику на переднем сиденье. В основание черепа, не жалея ни руки, ни черепа. А потом заняться водителем. Это в кино мертвые водители продолжают жать на педаль газа, в жизни все чуть-чуть иначе.
Два удара и захват. И все. И можно валить отсюда. Связаться с Петровичем, сказать, что у меня есть кое-что для торга. Мне много не нужно, мне нужна жизнь. Моя собственная, ношеная и потертая жизнь. Станет Петрович торговаться? Станет? Да нет, согласится, наверное. Он не такой уж и гад, этот Петрович. Работа у него сволочная, начальство – не подарок. А так – очень даже приличный человек. Если ему напрямую не прикажут убить меня, то он и не станет это делать.
