Не обратить внимания на госпожу Розенталь, откровенно говоря, не представлялось возможным. Как истинный ценитель женской красоты, Звонарев не мог не отметить удивительно милого и даже где-то по-детски наивного личика Беллы.
Большую часть сегодняшнего заседания Звонарев смотрел на нее, что, впрочем, ни в коей мере не мешало ему ловить каждое произносимое слово. Степан знал, что суть этих разговоров понадобится ему для отчета перед великим князем. И с большой долей вероятности можно было предположить также, что кто-то из ныне присутствующих здесь способен стать для него очередной мишенью…
– Мы обязаны воспользоваться подписью и печатью покойного генерала, пока его былой авторитет не похоронен вместе с ним, – решительно заключил Рушанский. – Тянуть, знаете ли, нельзя, господа. Поверьте моему слову.
– Я с вами согласна, Константин Макарович, – поддержала его Дроздова.
Белла Розенталь также подтвердила свое согласие легким, едва заметным кивком. Звонарев улыбнулся…
Далее начались пламенные дебаты, в которых стремились принять участие все. Степан тоже произнес несколько слов, но все же старался больше слушать. И при этом искоса наблюдал за госпожой Розенталь.
По истечении нескольких часов споров и взаимных обвинений даже Рушанский иссяк.
– Я продолжаю считать мое предложение единственно приемлемым в сложившейся ситуации, – устало и совершенно без прежнего запала бросил он, после чего уронил голову на грудь.
Заговорщики начали расходиться, так и не придя к общему знаменателю. Однако Звонарев подметил опытным глазом, что князю удалось заронить нужное зерно в отдельных умах. Не сегодня, так завтра его радикальное предложение будет поддержано единомышленниками.
Он подошел к Белле.
– Госпожа Розенталь? – Степан продемонстрировал девушке одну из самых обворожительных своих улыбок. – Кажется, я до сих пор не имел чести быть представленным вам.
Она удивила его своим ответом:
– Это все условности, господин Звонарев. Я знаю, кто вы. Много слышала о вас, и вообще…
– Не хотите прогуляться?
Он галантно предложил ей руку, и Белла после секундного колебания все же взяла его под локоть.
– У вас ко мне какой-то разговор?
– Можно сказать и так, – последовал уклончивый ответ.
В действительности ему совершенно не хотелось говорить с ней ни о возможностях предстоящего заговора, ни о результатах только что закончившегося заседания на Кузьминской. Едва ли не впервые в жизни Степан чувствовал себя не профессиональным убийцей, готовящимся к очередному исполнению задания, а просто человеком, бредущим по улице рука об руку с красивой женщиной.
– Вас рекомендовал сам Кирилл Александрович? – этим вроде бы невинным вопросом Белла безжалостно разрушала установившуюся идиллию вечера.
– Да.
– Это был великий человек! – с чувством произнесла она. – Жаль, что его уже нет с нами.
– Действительно, жаль, – согласился Звонарев.
Госпожа Розенталь помолчала какое-то время, а затем так же горячо продолжила:
– На генерала можно было положиться. Вне всяких сомнений. Я ему верила. Верила в его идеи.
– А другим, стало быть, не верите? – улыбка тронула губы Звонарева.
В этот момент они как раз остановились напротив входа в небольшой, но с виду довольно приличный трактирчик. Он предложил зайти, и женщина охотно согласилась. Большая часть столиков пустовала. Звонарев и Розенталь заняли тот, что поближе к окну, и мужчина заказал ужин на двоих. Белла зябко куталась в черный салоп и почему-то беспрестанно оглядывалась по сторонам. Она словно опасалась, что кто-нибудь из знакомых может увидеть ее здесь в обществе Звонарева.
– Ну, не то чтобы я не верю, – продолжила она прерванную на улице дискуссию. – А так, знаете ли… Константин Макарович – не лидер. И Ольга Степановна тоже. И остальные. Мысль Рушанского хороша… То есть не его, конечно, мысль, а опять же генерала Корниевича… И я с ним согласна. Но далеко не все пойдут за Рушанским. В конце концов все закончится тем, что кто-нибудь донесет. Непременно донесет. А дальше куда? За социал-демократами? Я принципиально против, господин Звонарев. Здесь я на все сто согласна с Константином Макаровичем. Кроме распространения прокламаций да переливания из пустого в порожнее они ничем больше не занимаются.
Степан не столько слушал, сколько следил за движением ее прекрасных губ. Он давно уже взял себе за правило ни с кем особо не сближаться и всегда оставлять свое сердце свободным, но это вовсе не означало, что он чурался женского общества. Как раз напротив… И Белла Розенталь относилась к той самой категории женщин, которые увлекали его…
Однако суть сказанного Звонарев уловил.
– А вы исключительно за идею? – не без доли иронии, впрочем, глубоко скрытой, поинтересовался он.
– Да, я за идею, – гордо ответила женщина, демонстрируя свой остро вскинутый подбородок. – Наше общество окончательно прогнило, и с этим непременно нужно что-то делать. А что? В корне менять систему, конечно. Государственное устройство…
Им принесли заказные блюда, и Белле на некоторое время пришлось прервать свои пылкие речи. Звонарев разлил вино по фужерам.
– За вас! – поднял он тост. – За идейных женщин, готовых бороться с прогнившим обществом.
– Вы надо мной издеваетесь? Да?
– Ну что вы? Нисколько. За вас, Беллочка, и за вашу неземную красоту, способную сотворить гораздо большее чудо, нежели переустройство государственной системы!
– А теперь вы беззастенчиво льстите, – улыбнулась она, и было понятно, что комплимент все же пришелся женщине по вкусу.
– И снова нет.
Они выпили. В трактире заметно прибавилось публики. Звонарев успевал отслеживать пристальным взглядом каждого из входящих. Не то чтобы он опасался чего-то, а, скорее, в нем на бессознательном уровне срабатывала чисто профессиональная привычка.
– Белла – это ваше настоящее имя? – поинтересовался он несколько минут спустя.
– Нет, – она ловко подцепила лист салата и отправила его в рот. – Я предпочитаю пользоваться псевдонимом.
– Мне так и подумалось.
– Это удобнее. На случай, если все же кому-то вздумается написать донос. Генерал знал мое настоящее имя. И Ольга Степановна знает тоже. А остальные… Для них сгодится и Белла Розенталь. Мне показалось это красивым. Вы не находите?
– Очень красиво. И все же… я хотел бы быть в числе тех, кому вы можете открыть свое настоящее имя.
Белла игриво улыбнулась. По всему было заметно, что она пытается кокетничать с мужчиной, но делает это крайне неумело. Звонарев пришел к выводу, что у этой женщины, кем бы она ни была в действительности, по-настоящему еще не было ни одного серьезного романа. Что ж, это поправимо…
