Книга Да. Нет. Не знаю, страница 23. Автор книги Татьяна Булатова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Да. Нет. Не знаю»

Cтраница 23

Из комнаты вышла Аурика. Некстати. Ее появление было явно не по душе отцу. Он наморщил лоб, но удержался от того, чтобы попросить дочь удалиться, и, распахнув объятия, изобразил потрясение:

– Богиня! – воскликнул он и в умилении склонил голову. – Афродита!

– Папа, – пресекла поток восторгов дочь. – Ты уже битый час ходишь по коридору взад и вперед и корчишь рожи перед зеркалом.

– Ты подсматривала за мной, Золотинка? – погрозил ей пальцем Георгий Константинович, всерьез побаиваясь разоблачения. – Ай-я-я-яй! Как некрасиво!

– Никто за тобой не подсматривал, – пробурчала Аурика, изучая свое отражение в зеркале. Она была великолепна и сама чувствовала это.

– Красавица, – обнял ее отец за плечи и неожиданно для себя заметил, что дочь почти с него ростом. – Разреши, я поправлю, – попросил он Аурику и убрал с лица черные вьющиеся пряди волос.

Прекрасная Золотинка вернула их на место, причем больше из вредности, нежели из-за каких-то эстетических соображений. Георгий Константинович снова поправил дочери прическу и ловко намотал волосы на руку.

– Ай! – вскрикнула Аурика. – Больно!

– Прости, пожалуйста, – испугался Одобеску и подул ей в затылок.

– Что ты делаешь?! – обернулась к нему дочь.

– Знаешь, на кого ты похожа? – ушел от ответа отец.

– Знаю, на княжну Тараканову.

– На княжну Тараканову ты была похожа в прошлый раз. И то не очень. Сегодня ты похожа на брюлловскую красавицу Джованину Пачини с картины «Всадница». Помнишь, на коне?

– Не помню, – отмахнулась от отца Аурика, хотя все прекрасно помнила, но делала вид, что ей все равно.

– Такая же ослепительная, – любовался дочерью сентиментальный Одобеску.

– Ты все время меня с кем-нибудь сравниваешь! – капризничала Аурика, но барон чувствовал, что девушке приятно, поэтому старался изо всех сил и пытался придумать еще какое-нибудь сравнение, но мысль его оборвалась – в дверь позвонили.

– Звонят, – Аурика показала глазами на дверь.

– Я слышу, – ответил Георгий Константинович, но не сделал ни шагу. Присутствие дочери в момент встречи Коротича и его придуманной половины, очевидно, не входило в его планы.

– Давай, открою, – удивилась медлительности отца Аурика и направилась к двери.

– Не надо! – прошипел ей вслед Одобеску и замахал ей рукой, чтобы вернулась.

– Почему?

– Ты смутишь гостью, – прошептал барон.

– Я что, такая страшная?

– Нет. Слишком красивая, – отчаянно польстил дочери Георгий Константинович. – Настолько красивая, что можешь испортить людям праздник.

– Ну, мне же интересно! – сопротивлялась Аурика, но уже не так настойчиво.

– Мне тоже, – оборвал ее Одобеску и развернул лицом к гостиной. – Иди, скажи Глаше.

– Ты думаешь, твоя Глаша глухая?

– Аурика Георгиевна, – рассердился барон и подтолкнул ее в спину. – Делайте, что вам говорят.

В то время, пока отец и дочь Одобеску препирались по поводу того, кому открыть дверь, в холодном полумраке парадного переминался с ноги на ногу вспотевший от волнения Миша Коротич, ощущавший себя перед входом в квартиру, как девушка перед первым причастием. В руках молодого человека – два чахлых букета из трех гвоздик, а в бездонном кармане ветхого пальто – бутылка «Цимлянского».

За последние полгода Мишина привязанность к Георгию Константиновичу стала столь прочной, что юноша был вынужден честно признаться себе: даже если надменная Аурика не сегодня-завтра выскочит замуж, ему все равно хотелось бы оставить за собой право посещать этот гостеприимный дом в Спиридоньевском переулке. Боявшийся очередного сиротства Миша Коротич с легкостью готов был поступиться собственной гордостью в обмен на возможность по-прежнему именоваться младшим товарищем старшего Одобеску. Невольно он сравнивал Георгия Константиновича со своим отцом, всякий раз испытывая из-за этого угрызения совести, но удержаться не мог и продолжал это делать с завидным постоянством. «Я предатель», – клеймил себя Коротич и пытался воскресить хоть что-то из приятных детских воспоминаний. Но вместо этого память подсовывала ему изображение серого могильного камня, которому по настоянию отца нужно было всякий раз говорить: «Здравствуй, мама».

«Двадцать лет я здоровался с булыжником», – мрачно про себя шутил Миша, но от этого ему становилось еще хуже, а предательство словно удваивалось. Тогда он запретил себе думать о прошлом, но память жила по своим законам, и внутренний конфликт ощущался им все острее и острее, всякий раз напоминая о себе в тот момент, когда он пересекал порог дома Одобеску.

Сегодня, как ни странно, внутренний голос помалкивал весь день, словно отпросившись на выходные. Но Коротича это спокойствие не радовало: интуитивно он ждал какого-нибудь подвоха. Впрочем, деваться было некуда, и он нажал на звонок.

«Иду-иду», – донеслось до него из-за двери, и Мишино настроение мгновенно изменилось в лучшую сторону.

– Михаил Кондратьевич! – с готовностью раскрыл объятия Одобеску, но, вспомнив, что должен быть использован вариант приветствия номер три, тут же исправился: – Друг мой!

– Добрый вечер, – смутился Миша и протянул хозяину правую руку, левая была занята увядающими на глазах гвоздиками.

– Наконец-то! – Георгий Константинович решил не отступать от намеченного сценария. – Один?!

Коротич вытаращил на Одобеску глаза.

– Я так и думал! – проревел тот и подмигнул товарищу.

– Что случилось? – прошептал Миша.

– Аурика! – позвал дочь Георгий Константинович и сжал руку Коротичу.

Младшая Одобеску, настороженно прислушивавшаяся к тому, что говорится в прихожей, не заставила себя долго ждать и эффектно распахнула двери гостиной, явив себя миру во всем своем великолепии. Но шоу не получилось: соперницы за дверью не было. Вместо нее стоял потерявший дар речи юноша в потертом пальто столетней давности.

– С Новым годом, Коротич! – поприветствовала его Аурика. – А где…

– Горжу-у-усь! – рявкнул Георгий Константинович и, не дав вымолвить дочери ни слова, тут же обратился к гостю: – Согласитесь, Михаил Кондратьевич, прекрасна, как никогда.

Коротич пожал плечами и промолчал.

– Вы не согласны, друг мой? – опечалился Одобеску.

– Вообще-то, папа, это нескромно, – пожурила отца Аурика и снова собралась задать мучивший ее вопрос о том, куда делась обещанная соперница: – А скажи мне, Миша, где…

– В гостиную! – скомандовал Георгий Константинович. – Прошу вас к столу, друзья мои.

– Вообще-то твой друг до сих пор в пальто, – подметила Аурика. – Коротич, ты что, так и будешь стоять как вкопанный, с цветами в руках? Давай, вручай уже! И где…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация