– Тебе чего? – не отрываясь от газеты, хмуро спросил он.
– Путевку, – хмуро ответил я.
– Куда? В Малаховку?
– В Тихий океан. На остров Кокос.
– Правда, что ль? – Охранник недоверчиво поднял на меня глаза. Я кивнул. Он стукнул кулаком в стену и гаркнул: – Доценко! К тебе клиент!
Распахнулась дверь, которую я сначала не заметил, и из нее выглянуло молодое существо в морской форме. На голове у существа сидела набекрень морская фуражка с белым верхом, из-под которой бурно вились черные кудри.
Девушка без особого интереса, даже с явным разочарованием, глянула на меня и тоже спросила:
– Чего надо? – довольно грубо и небрежно. – Рекламу принес?
Я принес вам выгодный заказ, хотелось сказать мне, но решил не торопиться и начал издалека:
– Я из школы…
– Вижу, что не из Кремля.
– Мы поплавать хотим…
– Это не к нам. – Девушка повернулась, намереваясь скрыться в комнате. – Абонементами в бассейн мы не торгуем.
– Мы на «Айвазовском» хотим поплавать, – поспешил я. – Десять человек.
Вот это ей уже стало интересно – запахло денежками. Но и сомнения еще оставались. И она их высказала, поправив фуражку:
– Такой круиз очень дорог. Он доступен не каждому.
– А нам не надо каждому, – робко пояснил я. – Нам на десять человек всего.
– Заходите, – перешла она уже на «вы», кивнула внутрь и посторонилась.
Охранник, я заметил, ей подмигнул: мол, не упусти лоха, Доценко.
Я вошел в комнату и чуть не ахнул! Интерьер был потрясающий! В морском духе.
На специальной полке, за стеклом, стояли модели каравеллы Колумба и теплохода «Айвазовский». В углу – настоящий громадный якорь, побольше нашей раковины, до потолка. Его приспособили под вешалку. Дверь изнутри была как бы обшита морским канатом в руку толщиной. Везде картины с морскими пейзажами и морскими сражениями. Наверное, сам Айвазовский их рисовал. Окно в одной из стен было сделано в виде иллюминатора с ярко блестящими медными барашками – завертками. Вместо стульев всюду торчали вверх дном дубовые бочонки, схваченные стальными обручами – вероятно, запас пресной воды на случай аварии водопровода. А еще на одной стене висел настоящий дубовый штурвал, в центре которого находился какой-то портрет. Наверное, Айвазовского. А вокруг этого штурвала были развешаны золотые фигурные рамочки с какими-то текстами в них.
– Садитесь, – пригласила меня девушка Доценко, указывая на бочонок. Она сняла фуражку и положила ее на стол. – Меня зовут Оксана. А вас? Представьтесь, пожалуйста.
– Дима. Дмитрий Сергеевич. Оболенский.
– Корнет? – она улыбнулась.
– Полковник, – я тоже хихикнул. И сразу стал врать: – Мы выиграли конкурс. На лучшее оформление «Сверчка».
– Кто его лучше нарисует?
Мне пришлось вздохнуть:
– «Сверчок» – это наш районный детский литературный клуб.
– А… Понятно.
– У нас школа с эстетическим уклоном.
– А… Понятно.
– А наш директор – бывший капитан дальнего плавания.
– У!
Сейчас она еще «Гы» скажет.
– И вот он решил – кто победит в конкурсе, тот отправится в плавание на океанском лайнере.
– Это здорово. Но это дорого. – Оксана сказала это так печально, будто платить за наше плавание придется ей самой. – У вас что, гимназия какая-нибудь? Престижная?
– Обычная школа. С эстетическим уклоном.
– А деньги? Где вы их возьмете?
– Это ерунда, – успокоил я Оксану. – У нас есть спонсор. Он раньше учился в нашей школе, а теперь он олигарх. И в память о счастливых школьных годах он нам все время что-нибудь подбрасывает.
– Бабки?
– И бабки тоже. Бассейн подбросил…
– Ого!
– Теннисный корт подбросил…
– Неслабо!
– Конюшню с лошадьми.
– Вау!
– Тренажеры в спортзал. Компьютерный класс.
– Класс!
– Шарики для настольного тенниса…
В общем, я перечислял все, что хотелось бы иметь в нашей школе и чего у нас не было и никогда не будет. Вплоть до шариков для пинг-понга. Оксана слушала меня со все возрастающим восторгом, и ее глаза уже сами напоминали эти шарики, только другого цвета.
– Он всем нашим учителкам дарит цветы на Восьмое марта. А всем нашим учителям одноразовые бритвы «Жиллетт» на двадцать третье февраля.
– А на Новый год?
– А на Новый год он ничего нам не дарит. Только открытку присылает. С Канарских островов. Он Новый год там встречает. Охотой на канареек.
– Вот это мужик! Настоящий мен! Он женатый?
– Очень, – посочувствовал я. – У него две жены. Гюльчатай и Катерина Матвевна.
– Жаль… – Тут она спохватилась. – Значит, что вы желаете? Десять мест на теплоходе «Айвазовский» в кругосветное плавание, так?
– Я ничего особенно такого не желаю. Директор меня послал узнать, можно или нет? И сколько стоит?
– Конечно, можно! Вот смотри. – И она развернула передо мной цветной проспект. – Плывем отсюда. Из Новороссийска… Впрочем, стой, иди сюда. – Она подошла к большой карте на стене. На карту красными стрелочками со всякими символами был нанесен далекий кругосветный путь теплохода «Айвазовский». – Вот, смотри. Отплываем из Новороссийска и плывем все прямо и прямо через все Черное-пречерное море. Входим в Босфор…
Я слушал Оксану вполуха, зато во все глаза смотрел в ту точку среди Тихого-претихого океана, где был нарисован Нептун в короне набекрень и с трезубцем в руках. И ждал, когда красочный рассказ Оксаны приблизится к этому месту. Наконец-то…
– А здесь, на самом-пресамом экваторе, состоится волшебный праздник Нептуна…
А вот остров Кокос, на котором оказался дядя Ваня, находился южнее экватора миль на пятьсот.
– Скажите, пожалуйста, – перебил я Оксану, – а кораблекрушения у вас бывают? Пассажиров вы теряете?
– Ты что-о-о! У нас такие пассажиры! Попробуй потеряй! Вот гляди. – Оксана подвела меня к рамочкам. – Это наша гордость. Это списки всех пассажиров, которые уже у нас плавали. Какие имена! – И тут она стала перечислять имена артистов, депутатов, олигархов. И в голосе ее звучала такая гордость, будто она сама их всех родила и воспитала.
Я, конечно, присмотрелся к списку двухгодичной давности. И прочел его весь – от начала до конца. Фамилии Чижов в списке не было.
Мне даже немного страшно стало. Значит, все это было продумано заранее и устроено умышленно. Поплыл Чижов за ракушками и даже не знал, что на корабле он не существует.
