– Там их два, – пробормотала я, – один справа от входа в подземку, другой чуть левее.
– Анна и ее мать имели квартиру над лавкой театральных костюмов, – уточнил Николя.
– Она расположена около лучшей крапери
[19]
Парижа, которая открыта при ресторане Комптуар. Там такие гречневые блинчики! – воскликнула я. – Но откуда у Елены сестра-парижанка?
Николя отложил вилку.
– Нам кажется, что Вторая мировая война была очень и очень давно. Но нет! Еще живы те, кто помнит ужасы фашизма. В тысяча девятьсот сорок первом году родители отправили сестер Маковецких на Украину в деревню, где жила мать их отца. Лене исполнилось десять, Ане – шесть лет. Двадцать третьего июня в село вошли немецкие войска, мужчин солдаты убили сразу, а женщин и детей увезли в лагерь смерти. Сестричек разделили: Лена попала в один барак, а Аню отвели в другой, где над ней взяла шефство мадам Бернадет Леру, школьная учительница из Парижа.
Девочки Маковецкие выжили в аду, их освободили советские войска. Елена вернулась в Москву, где воссоединилась с родителями. Анну же Бернадет выдала за свою дочь. Дети в лагере голодали, поэтому они переставали расти. В сорок пятом году Анне исполнилось десять лет, но она выглядела на шесть. Бернадет солгала тем, кто выписывал узникам документы:
– Я родила девочку в вагоне по дороге в лагерь, мне удалось спрятать и выкормить ее, случилось чудо, новорожденную не нашли, не убили, не зарегистрировали в администрации.
В суматохе, которая царила в лагере после того, как оттуда сбежало все местное начальство, происхождение малышки, свободно говорившей на французском и называвшей мадам Леру мамой, не вызвало ни малейших сомнений, ей вручили справку об освобождении. Бернадет приехала в Париж, сделала девочке документы, поселилась в шестом округе и постаралась забыть пережитый ужас. Анна пошла в школу, она забыла русский язык, но помнила, что родилась в Москве и что у нее есть сестра. Бернадет не собиралась замуж, рожать детей она не хотела, а Анна мечтала узнать, что случилось с Еленой, и в конце концов учительница через Красный Крест выяснила судьбу старшей девочки. Елена вполне счастливо жила в Москве. Родители Маковецких не погибли на войне, у них рос трехлетний сынишка Сережа.
В 50-е годы СССР существовал обособленно от всего мира, но когда Аня и Лена придумали, как им воссоединиться, Сталин уже умер, состоялся знаменитый съезд компартии, на котором Никита Хрущев прочитал доклад об осуждении культа личности. В воздухе запахло большими переменами, советские люди начали выезжать в зарубежные командировки на Запад. Но в России тех лет было мало мужчин и женщин, свободно говоривших на иностранных языках, переводчики ценились на вес золота. А Елена, находившаяся пять лет в заключении в интернациональном бараке, свободно овладела немецким, польским и французским. Лена категорически не хотела жить в Москве, она любила Владимира и понимала, что тот не может развестись с женой. В СССР в те времена разрушить брак было труднее, чем в католической Италии, но если ее возлюбленный все-таки решится на развод, то Иванова выгонят с работы, он никогда не устроится на приличную службу. И когда они поженятся, жить им в вечной нищете. На родине у влюбленных счастья не будет. Выход один: сбежать к Анне, которая ждала сестру.
Бернадет уговорила журналиста из «Юманите», центрального печатного органа компартии Франции, часто летавшего в СССР в командировки, передавать письма Лене. Это была целая операция, которая закончилась благополучно.
Когда Владимир и Лена попросили политического убежища, к ним сразу примчались корреспонденты. Пара, взявшись за руки, рассказала о своей любви и невозможности завести семью в СССР. А Бернадет и Анна, рыдая, выложили правду про лагерь смерти и про то, что Лена и Аня сестры. Вообще говоря, госпожам Леру могло здорово достаться за обман, за полученное Аней нечестным путем гражданство Франции. Но, услышав историю их жизни, журналисты пришли в неистовый восторг, Бернадет с Анной позвали на телепрограмму, они пришли вместе с Владимиром и Еленой, последние прекрасно говорили по-французски. Рыдали все: гости, ведущий, зрители по ту сторону экрана. Хозяин студии стал задавать Володе и Лене заковыристые вопросы по истории Франции, молодые люди верно ответили на все. И тогда тележурналист, глядя прямо в камеру, заявил: «Эти молодые люди хотят жить счастливо и свободно, они не желают трястись от страха и голода в полицейском СССР. Владимир и Елена любят Францию, блестяще знают ее историю, свободно говорят на языке Виктора Гюго и Онорэ де Бальзака, они интеллигентны, красивы, хорошо воспитаны, их связывает страстная любовь. Бернадет, Анна и Елена выдержали огромные испытания, они выжили в аду. Неужели мы позволим отправить Ромео и Джульетту двадцатого века в СССР, где их расстреляют в подвалах КГБ? Неужели мы так жестоки? Неужели мы сами никогда не любили?»
Назавтра пламенную речь ведущего перепечатали слово в слово вся таблоиды. У мэрии появились демонстранты с плакатами: «Свободу Ромео и Джульетте двадцатого века».
– Дальнейшее понятно, – вздохнула я.
– Владимир и Елена уехали в Мелён, – продолжил Николя.
– Вот тебе и Овернь! – снова не выдержала я. – Всего-то пятьдесят километров от Парижа. Милый городок, известен замком Во-лё-Виконт, который построил Николя Фуке, министр финансов Людовика Четырнадцатого. Дворец называют предшественником Версаля. Фуке очень хотел поразить монарха роскошью, поэтому пригласил короля на новоселье. Людовик приехал, увидел невероятную красоту, позавидовал таланту Фуке, обвинил того в растрате государственной казны и велел заточить его в Бастилию. Считается, что именно Николя Фуке и был той самой таинственной Железной маской, заключенным, чьего лица не видели ни охрана, ни товарищи по тюрьме. Правда, Александр Дюма считал иначе.
– Роман «Железная маска», – улыбнулся Николя. – В детстве я зачитывался им, а потом смотрел фильм.
– О да! – воскликнула я. – Сама была когда-то влюблена в Жана Маре, который играл в нем главную роль.
Николя деликатно кашлянул:
– Даша, Жан Маре никогда не скрывал, что он гей, актер жил двадцать пять лет с режиссером Жаном Кокто.
– Девочка из Советской России сего факта не знала, – вздохнула я. – И ничего сексуального в моем чувстве не было. Я его просто обожала! А когда у беглецов родилась Лоретта?
Глава 29
– Купаясь в океане всеобщей любви французов, «Ромео и Джульетта двадцатого века» почему-то «забыли» сообщить, что в России у них остался трехлетний сын. Обличить предприимчивую парочку во лжи было невозможно, ведь по документам Сергей являлся младшим братом Елены. Связи с Россией Маковецкая не имела, она вышла замуж за Владимира, тот впоследствии отрезал от своей фамилии окончание и стал называться Вольдемар Ив, и у Елены в паспорте стояли те же две буквы. Русские корни были окончательно запрятаны.
Владимир и Елена вели скромную жизнь буржуа, завели небольшую лавочку, летом к ним приезжали пожить Бернадет и Анна, которая не вышла замуж и не обзавелась потомством. Когда Елене исполнилось сорок три года, у нее начались перебои с месячными, потом они вообще пропали. Мадам Ив решила, что к ней пришел ранний климакс, и они с мужем сделали классическую ошибку зрелых пар, перестали предохраняться. Елена не пошла к гинекологу, ее никто не предупредил, что в менопаузу можно забеременеть. В тысяча девятьсот семьдесят шестом году на свет появилась Лоретта, Елене стукнуло сорок пять.
