– Вы же ее называли Милой, – растерялась Катя, – и по спискам пассажиров она проходит как Людмила Бритвина.
– Луиза Маковецкая, – повторила я, – пожалуйста, это очень важно.
Екатерина ушла, я села на железное сиденье, привинченное к стене. Возвращаться в бизнес-салон не хочется категорически, сидеть рядом с Груздевым тем более, а лететь еще долго.
– Дарья, – спросил Алексей, появляясь на кухне, – объясните, кто такой Дегтярев и почему я должен выполнить вашу просьбу?
Я встала:
– Двадцатипятилетнюю Луизу Маковецкую похитили пять лет назад. Ее отец, Сергей Петрович, имел небольшой бизнес, занимался ремонтом квартир, держал магазинчик стройматериалов на рынке. Семья жила не бедно, но и не богато – средне. Похитители потребовали выкуп триста тысяч долларов и предупредили: если Сергей отдаст деньги, дочь без проблем ему вернут. Но если он привлечет к поискам полицию или сам попытается найти преступников, Луиза погибнет. Увы, старший Маковецкий совершил распространенную ошибку: он поверил киднепперу. Отец привез валюту, упакованную в большую спортивную сумку, оставил ее в условленном месте, но не уехал, а спрятался неподалеку, увидел, что выкуп забрал какой-то человек, и решил за ним проследить. Большей глупости нельзя и придумать. Бандит понял, что ему сели на хвост, и сумел уйти. Спустя примерно час Маковецкому позвонили и заявили:
– Ты подписал дочери смертный приговор. Можешь с ней попрощаться!
Из телефона донесся вопль Луизы: «Папочка, папочка, спаси меня!» Затем раздался выстрел и повисла гробовая тишина.
– Ужас! – прошептала Катя. – Я думала, такое только в кино бывает.
– К сожалению, нет, – вздохнула я.
– Не дай бог на месте ее родителей очутиться, – не успокаивалась Екатерина. – Как они это пережили?
– Сергей Петрович после того страшного разговора сразу кинулся в полицию, – ответила я, – он страстно хотел найти убийцу дочери. Расследованием занимался Александр Михайлович Дегтярев, опытный профессионал, но в данном случае он потерпел неудачу. Маковецкий умолял отыскать труп Луизы, чтобы ее достойно похоронить, но останки так и не обнаружили. И не нащупали никаких следов похитителей. Мать Луизы вскоре покончила с собой. Сергей Петрович, поняв, что следствие зашло в тупик, умер от инфаркта. И вот сейчас в бизнес-салоне лежит тело Луизы.
– Вы уверены? – резко спросил Макаров. – Как смогли ее опознать?
Я сложила руки на груди.
– У бедняжки на щеке была приметная родинка. Сейчас ее нет, но остался шрам, похоже, пятно не совсем удачно удалили. Кроме того, у девушки был генетический дефект: маленькие, слегка недоразвитые, приросшие к коже головы ушные раковины странной формы. Врачи не советовали делать косметическую операцию – у Луизы была сильная аллергия на ряд медикаментов. Родители сказали, что никаких комплексов у дочери по поводу внешности не возникло, в школе девочку никто не дразнил, но волосы всегда уши прикрывали. В свое время специалисты сказали Дегтяреву, что такой дефект большая редкость, встречается у нескольких людей на миллион. У трупа в салоне самолета шрам на щеке и ушная раковина странной формы, полностью приросшая к голове. Конечно, есть шанс, что пассажирка не Маковецкая, но пусть все же Дегтярев приедет со своей командой в аэропорт.
– Понял, – кивнул Алексей и ушел.
– Разрешите долететь до Москвы, сидя на кухне? – спросила я.
Екатерина замялась:
– Это против правил.
– Трупы в самолете тоже не каждый день появляются, – справедливо заметила я, – и я не хочу провести оставшееся время рядом с доктором-идиотом.
– Он вовсе не грубиян, – улыбнулась Катя. – Я часто таких пассажиров встречаю: летать они боятся, показать страх не хотят, вот на стюардах и отрываются. Между прочим, мужчин среди них больше, женщины честно признаются: «Поджилки трясутся, налейте спиртного побольше». А парни не хотят показаться слабаками.
* * *
В Москве мы приземлились по расписанию. Я подошла к двери первой и услышала за спиной голос Груздева:
– На кухне сидели? Так проголодались, что решили пристроиться поближе к еде? Или не захотели со мной общаться?
– Второе предположение верно, – сухо ответила я.
– Ладно вам, Дашенька, давайте зароем топор войны, – попросил Груздев. – Я уже извинился, будьте снисходительны к мальчику-трусу.
Мне не пришлось продолжать разговор: тяжелая дверь открылась, я увидела двух пограничников и Дегтярева.
– Стой здесь, – велел полковник, – слева.
Я вышла из лайнера и отошла в сторону.
Груздев быстро двинулся по рукаву вперед. В одной руке он нес портфель, во второй – перевозку с продолжавшей стонать собакой.
– Сейчас тебя отведут в ВИП-зал, там тебя ждет Маневин. Вы с ним куда-то собрались? – спросил Александр Михайлович.
– В свадебное агентство, – объяснила я. – Придется организовать торжество по полной программе. Зоя Игнатьевна нас достала. Чтобы ее успокоить, мы согласились устроить праздник по всем правилам.
– Значит, одобрение на брак от Маши и остальных получено? – усмехнулся полковник. – Белое платье, фата, букет невесты?
– Ты не хочешь заняться работой? Посмотреть на труп? Взять у меня показания? – рассердилась я.
Александр Михайлович стер с лица веселье.
– Поговорить успеем. Для начала надо убедиться, что это труп Луизы Маковецкой. Иди к Маневину, жених весь извелся, мается с букетом!
Глава 3
– Как мы рады вас видеть! – возликовала щедро обвешанная бусами девушка, когда мы с Феликсом переступили порог агентства с оригинальным названием «Стрела Амура». – Где желаете сесть? На диванчик? У нас есть специальный для влюбленных. Как вы чудесно вместе смотритесь! Я – Риточка. А вас как величать?
– Дарья и Феликс, – ответил Маневин.
Маргарита закатила глаза:
– Дашенька и Феликсюнчик! Очаровательно! У вас свадьба? Помолвка? Или деток жените?
– У нас через месяц бракосочетание, – остановил восторженную до тошноты девицу Маневин. – Вы в свое время организовывали праздник для моих приятелей, они остались очень довольны.
На лице девушки появилось выражение тревоги:
– Господи! Времени совсем нет!
– Вы не успеете подготовить торжество? – уточнил Феликс.
– Мы и за сутки управимся, – заверила Рита, – но что получится! Вы же не согласитесь веселиться в харчевне у вокзала? А все приличные рестораны заказываются за полгода.
Я посмотрела на Феликса:
– Вот и хорошо! Распишемся потихонечку, без помпы.
Маневин замялся:
– Не подумай, что я стараюсь ради Зои Игнатьевны, сам хочу белое платье и все прочее.
