Гриша Баскаков тоже поднял голову, и взгляды их встретились. Шаман непонимающе хлопал глазами, лицо Резаного выражало явное неудовольствие. Скорее всего Артур проклинал себя за то, что оказался в неурочный час близ казино. Он уже повернул ключ зажигания, собираясь отъехать, но пьяное лицо Шамана вытянулось от удивления, а мгновением позже на нем появилась вполне искренняя радость.
– Бог ты мой, кого я вижу! – ухватился Шаман за ручку дверцы. Она не поддавалась. Резаный предусмотрительно обезопасился, застопорив обе двери. – Да что же это за херня?! – очень серьезно выругался Шаман, пытаясь отомкнуть дверь. – Ну ты, бля, замуровался, Резаный! Тебя не достанешь. От кого прячешься-то, уж не от меня ли отмахиваешься?
На лице Артура появилась кисловатая улыбка, но открывать дверь он не спешил.
Через приспущенное стекло Святой видел настороженные рысьи глаза Резаного: взгляд его по-прежнему был устремлен на двери казино. Теперь у Герасима не оставалось никаких сомнений в том, что на коленях Резаный держал какой-то убойный механизм. Святой подумал о том, что если в дверях появится Масюк, то ему достанется первая очередь, вторая – Шаману.
Гриша не унимался, он вошел в созданный образ, продолжая теребить ручку дверцы.
– Ты как здесь оказался? Давно откинулся? Я слышал, что ты в Печорском кукарешнике паришься.
Такое можно говорить только спьяну.
– Ты что, Шаман, совсем окривел? – зашипел Резаный. Его взгляд был злобно нацелен прямо в пьяную физиономию Баскакова. Святой был убежден, что в эту минуту Артур видит только переносицу Гриши. И, сделав три шага, он вплотную подкрался к «Ниве».
– Ну ты, в натуре, очумел, Резаный. Рассказать кому, так и не поверят, – всерьез возмущался Шаман, продолжая яростно дергать за ручку.
– Ладно, я сейчас открою, – многозначительно пообещал Резаный, нахмурив брови. – Мне давно хотелось спросить, чем это я тебе не угодил, за что ты меня в мужики разжаловал.
Мягко отомкнулся блокиратор, Резаный распахнул дверь.
– Ну, давно бы так, – продолжал пьяно куражиться Шаман. – А то засел, как в танке, к тебе и не подобраться. – И, понизив голос, продолжал: – А правду говорят, что ты в бега ударился? Ладно, ладно, ты меня глазами-то не сверли, не пойду же я тебя в ментовку сдавать.
– Послушай, Шаман, – угрожающе заворчал Резаный. – Ты чего в тачку-то рвался? Может быть, ты со мной покататься хочешь, так давай бросай сюда мослы! Все путем. Возьмем по пути телок где-нибудь на Тверской да ломанемся куда-нибудь в лесок. – Артур попытался изобразить улыбку.
– Спокойно, – ткнул Святой, неожиданно возникший у дверей, Резаного в бок стволом. – Если вздумаешь брыкаться, так я тебе брюхо продырявлю. – Левую руку он положил Резаному на плечо, не давая тому пошевелиться. Со стороны этот жест напоминал дружеское объятие. Ни у одного человека, наблюдающего эту сцену, не возникло бы подозрения, что здесь происходила крутая разборка. – Ты, кажется, хотел покататься. Я не против, – с любезной улыбкой продолжал Герасим, – правда, девочек я тебе не обещаю, но что гарантирую наверняка, так это массу впечатлений. Не туда! Вон к «Паджеро» давай. А ну, шевели копытами, – строго пригрозил Герасим. – Шаман, распахни перед терпилой дверцу.
– Это мы всегда пожалте, – совершенно трезвым голосом сказал Баскаков. – Как же не угодить такому господину. – И, закатив глаза к небу, произнес: – Интересный разговор предвижу!
Из казино ленивой походкой, с дымящейся сигаретой между пальцами, вышел Масюк. Равнодушным взором окинул темно-зеленую «Ниву», слегка махнул в знак приветствия рукой улыбающемуся Шаману и невозмутимо двинулся в сторону «Паджеро».
– Уж не этот ли сучара хотел вора замочить? – презрительно процедил сквозь зубы Масюк, метнув на Резаного злой взгляд.
– Он самый, – подтвердил Святой, подтолкнув Артура Резаного в салон.
– Я его, падлу, живым в землю законопачу, – сладостно пообещал Масюк. – Он у меня кровью харкать будет. А ну, подбери копыта, – плюхнулся на заднее сиденье Масюк. – Это тебе не с ковырялками на завалинке.
– Возьми ствол, – протянул Святой пистолет Шаману, – если дернется, стреляй.
Стиснутый с двух сторон, Артур Резаный заметно приуныл. Рядом, уперев ствол в левый бок Резаного, мелко хихикал Шаман. Масюк, напротив, был очень угрюм и своей бесстрастностью напоминал камень, лежащий у дороги, – дождь его мочит, стужа холодит, солнце нещадно палит, а он все такой же.
– Куда мы едем? – спросил Резаный, когда Святой вырулил на Тверскую. – У меня же там тачка осталась.
– И не только машина, на переднее кресло ты, кажется, положил «мини-узи». Успокойся. Все в порядке, тебе это больше не понадобится, – душевно заговорил Святой. – Мы едем тебя убивать. – Артур Резаный побледнел, но держался спокойно. – Чтобы время не терять, ты бы меня, Резаный, просветил, кто это тебя на мокряк уговорил.
Артур сглотнул горькую слюну и отвечал:
– О чем ты?
– Ты лучше меня знаешь о чем. Это Костыль распорядился?..
– Молчит, сука, – злобно протянул Масюк. – Ладно, мы его еще разговорим. Это очень просто делается. Сначала ломается один пальчик. Он хрустит, боль неимоверная. Потом второй… Все силы уходят на преодоление этой боли. Затем ломаем еще третий, уже большой. А еще лучше его отрубить. Он отскакивает в сторону, и возникает только одно желание. Чтобы тебя больше не трогали. А если мы начнем бередить рану, то у всякого возникает жуткое желание исповедаться. И вот тогда мы узнаем все. Так что советую тебе проявить благоразумие и отвечать откровенно еще до того, как мы станем спрашивать тебя по-серьезному.
– Клянусь, я ничего не знаю! – закричал Артур Резаный.
– Смотри как разнервничался, – заулыбался Шаман. – Жить хочет.
– Похоже, что он не совсем понимает, с кем имеет дело, – даже как-то посочувствовал Масюк. – Возможно, мы даже не будем тебя кромсать. Большими пальцами я начну выдавливать тебе глаза, ты будешь орать от боли. А когда они сползут на нос скользкими комками, ты можешь идти на все четыре стороны.
Резаный сильно побелел, он не сомневался в том, что так оно и будет. Воля его надломилась. На лбу выступили крупные капли пота.
– Я все скажу.
– А мы и не сомневались в этом, – проговорил Святой, сворачивая с Волоколамского шоссе в сторону лесного массива.
Сначала ехали по проселочной дороге, где-то позади осталась трасса, продолжавшая напоминать о себе работающими двигателями и сигналами клаксонов.
– Приехали, – объявил Святой, заглушив мотор. – Выводите его.
Резаного вытолкали из салона. Он был совершенно подавлен. В сущности, для того, чтобы сломать человека, не так уж много и нужно. Съездить пару раз по физиономии кулаком, помахать для убедительности стволом перед носом, и он уже готов.
– Что вы со мной сделаете? – уныло спросил Резаный, осматриваясь по сторонам.
