Книга Портфолио мадам Смерти, страница 25. Автор книги Маргарита Малинина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Портфолио мадам Смерти»

Cтраница 25

С этим мы разошлись по комнатам. Только Орлиный Глаз остался в столовой. Перед тем как закрыть дверь в нашу с Катей спальню, я видела, как он, вооружившись фломастером, вновь взял в руки последний в жизни некоторых персонажей данной истории снимок, чтобы закрасить умершим глаза.


Утром за завтраком собрались почти все. Кеша был ранней пташкой и, как я поняла, уже поел, поэтому спокойно ушел гулять. Один. В дождь. Хорошо, что сегодня ветер взял тайм-аут, зато дождь властвовал прямо с поздней ночи до теперешнего момента. Индеец не вышел на зов из своей комнаты. Лера, посмотрев на бутерброды, сморщилась и, извинившись, вышла из-за стола. Ну это она зря, хлеб хоть и зачерствел немного, но плесенью не покрылся, за одно это нужно быть благодарным судьбе. Так как вчера мы с подругой после раннего ужина ни крошки не взяли в рот, то сегодня с радостью проглотили по бутерброду и запили чаем. У остальных был куда более плотный завтрак.

— Этот негр сущий отморозок, — поделилась мыслями Светлана. — Ну куда он поперся в такую погоду? Как можно желать прогуляться под дождем? Я не понимаю.

— Не всегда нужно воспринимать слова людей буквально, — ответил ей Женя. — Так как он второй по возрасту после Морозова, которому ни он, ни я не доверяем, Иннокентий взял на себя смелость позаботиться о наших жизнях. Я думаю, он отправился ко дворцу прояснить ситуацию. Может быть, дороги уже открыли, кто-то приехал, и, стало быть, нам удастся уехать домой.

— То есть ты считаешь, он заботится о нас? — невесело усмехнулась та. — Брось.

— Ты зря так о нем. На мой взгляд, он неплохой парень.

— Уж получше тебя, — вполголоса добавил водитель.

Женька проигнорировал замечание, решив последовать совету кота Леопольда жить в мире и дружбе, а Катька, взорвавшись, стукнула по столу и уже открыла рот, чтобы обозвать как-нибудь обидчика ее любимого, но вспомнила, что с этим любимым она в ссоре, и запнулась.

Паша ел. Все уже перестали, а он все ел и ел.

— Лопнешь, — бросила я ему едко.

— Не дождетесь, супостаты! — озорно парировал Самойлов и потянулся за колбасой. Благо мы вовремя сунули ее вчера в холодильник, иначе бы испортилась.

Я бросила взгляд на фотографию. У рядом стоящих Фали и Фели тоже были закрашены глаза. Жуть.

— Может быть, ему нужно отнести еду? — предложила я.

— Кому? — не поняли окружающие.

— Орлиному Глазу.

— Неси, — фыркнула Света. — Я лично пас.

— Никто не удивлен, — сказала Катя грубо, намекая на Светину бесчеловечность. Повернулась ко мне: — Индейцы же едят рыбу? Давай откроем банку горбуши и отнесем ему с кусочком хлеба. Поест, когда захочет.

— Да что вы с ним как с больным пациентом в самом деле, — проворчал Альберт Семенович.

— У вас что, сердца нет? — удивилась я.

Барская рассмеялась, поглядывая на водилу. Поистине, ей жутко нравилось, когда кто-то о ком-то говорил гадости, бил кому-то морду, насылал проклятия. Однако ей явно не приходилось по душе, когда говорили те же гадости про нее.

Морозов, услышав мое замечание, захлопав ресницами, замолчал. Мы с Катькой поднялись, достали из холодильника консервы, я взяла в руки нож и батон, а Любимова принялась кромсать банку открывалкой, да поранилась.

— Дай я, — безнадежно попросил Женя, зная, что Катька возмутится.

— Нет, если я за что-то берусь, то доделываю до конца!

— Но теперь-то, — влез Павел, — ты не можешь сказать, что он ничего для тебя не делает! По крайней мере, пытается изо всех сил!

О как. Оказывается, они с другом обсуждали ссору. А мы вот с подругой этой ночью дрыхли. Чудно, обычно у людей все наоборот происходит: романтичные барышни, не переставая, обсуждают с подругами своих возлюбленных, а те, попивая пивко в компании своих друзей, обсуждают только себя, любимых.

На удивление граждан, Катерина задумалась, затем пожала плечами:

— Не знаю, может быть. — Это уже была почти победа, и Женька заулыбался. — Рано радуешься, — огорчила его Катя и сказала мне: — Пойдем, я открыла.

Мы подошли к двери и постучали. Никто не ответил.

— Да вы крикните ему! — дал совет Логинов. — Они же в шалашах живут, у них дверей нет, вот и не ведают, зачем бледнолицые стучатся. — Он сам встал и подошел к двери. — Большая Нога! Большая Нога-а-а! Мы заходим!

— Да что вы церемонитесь? — не понимали Паша с Альбертом. — Входите и все!

— А вдруг он не одет? — сделала я предположение и сама этого испугалась. — Ой! А вдруг и правда не одет? Какой ужас! Я не буду входить! — У меня затряслись колени.

— Не одет? — задумалась Света. — А знаете, дайте я ему отнесу! А то что-то я давно добрых дел не делала! — Она вприпрыжку оказалась рядом с нами и шепнула мне на ухо: — Интересно, как у них там? Так же ли, как у наших мужиков, или по-другому?

У меня отвисла челюсть.

Женька услышал и сообщил, хихикая:

— Да, Свет, по-другому. У них намного больше.

— Правда? — Паша подавился колбасой.

Светка с Катькой рассмеялись, я зарделась, а Жека как ни в чем не бывало подтвердил собственные слова:

— Правда, Пахан, правда. Я обманывал тебя ког-да-нибудь?

— Везет им! Хочу быть индейцем!

— Так в чем проблема? Надень на себя мешок и воткни в шевелюру пару перьев. Вот ты уже и индеец!

Волшебным образом Женькины шутки разря-дили гнетущую атмосферу, сохранявшуюся еще с самой первой смерти — смерти Агаты. Мы все расхохотались, по-дружески переглядываясь, словно и не было никаких недомолвок, оттого, открыв дверь и войдя внутрь, долго не могли поверить своим глазам. Все было так нормально, так просто и понятно до тех пор, что новое обстоятельство категоричным образом затмило нам мозги. Банка из Катиных рук выпрыгнула, и содержимое ее разлетелось по полу. А возможно, не выпрыгнула, просто у обычно выдержанной Любимовой вдруг затряслись руки, и она сама ее выронила. Женька стоял не шелохнувшись. Я же приказала своему сознанию хоть в этот раз не покидать меня, но, вопреки моим указаниям, комната завертелась с угрожающей быстротой, и, летя вниз, я вспомнила последние строчки пророческого стихотворения Фалалея: «…Когда мы умрем, чужая кровь будет литься рекой».


Меня привели в чувство прямо там, на полу комнаты умершего (или убитого?) индейца. Я пять раз глубоко вдохнула воздух, поднялась, опершись на предоставленную Женей руку, и огляделась. Окно было открыто нараспашку, и странно, как мы из столовой не почувствовали сквозняка. Кровать была сломана изначально, и там, где прутья у изголовья должна была венчать горизонтальная перекладина, ее не было, и вертикальные металлические палки просто смотрели острием вверх. Одно из них и проткнуло грудную клетку Орлиного Глаза чуть левее центра, в том месте, где сердце. Сам он выглядел таким образом, словно хотел отойти от кровати, но поскользнулся и спиной налетел всем весом на острые наконечники. Два из них выглядывали из подмышек, не нанеся ему вреда, а вот тот, что был посередине, и убил старого индейца. Сам он безвольно обмяк на них, ноги протянул вперед, а голову с распахнутыми глазами откинул назад. Зрелище было таким ужасающим, что не знаю, как я в итоге не сошла с ума.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация