– Я скромно краснею, – улыбнулся Александр и полез в карман куртки. – А это Дане.
Дане он, не мудрствуя лукаво, купил большую плитку шоколада. С игрушками и играми, не зная досконально пристрастий и домашнего ассортимента, лучше не связываться – велик риск подарить то, что уже есть, или то, что не подходит. Плитка шоколада – это просто, даже банально, но ребенок, вне всяких сомнений, будет ей рад.
– А мне ты не принес шоколада? – удивилась Августа, беря плитку. – Перед расставанием?
– Извини, я не подумал… – растерялся Александр. – Совсем…
За время их знакомства он успел заметить, что к сладкому Августа была равнодушна или если не равнодушна, то старалась воздерживаться.
– Помнишь у Цветаевой? «Быть как стебель и быть как сталь в жизни, где мы так мало можем… Шоколадом лечить печаль и смеяться в лицо прохожим…»
– Не помню, – честно признался Александр и принялся надевать только что снятую куртку.
– Куда ты собрался?
– За шоколадом.
– Отбой! – скомандовала Августа, дергая за полу куртки. – Так я тебя и отпустила! Проходи, гостем будешь!
– Благодарствую! – церемонно ответил Александр.
В комнате Августы, по совместительству бывшей гостиной, возле дивана уже был накрыт низкий журнальный стол. Две керамические миски с салатами, тарелка с сырным ассорти, две пустые тарелки с разложенными по бокам приборами, бутылка красного вина… Александр сел на приветливо скрипнувший диван, сразу же вспомнил, как они с Августой любили на нем друг друга, и под впечатлением нахлынувших чувств погладил матерчатую обивку рукой.
С кухни тянуло чем-то непонятным, но определенно вкусным. «Это уже не простой приход в гости, а какой-то торжественный прием получается», – подумал Александр.
– Ты ешь баклажаны?! – так озабоченно, как будто речь шла о чем-то весьма важном, спросила появившаяся в комнате Августа. – Меня сегодня пробило на готовку, и я сделала мусаку из баранины. С баклажанами.
Она уже успела переодеться – сняла короткий халат из блестящей синей ткани, похожей на шелк (а может, это и был шелк?), и надела вместо него облегающее черное платье. Бюстгальтера на ней не было, и соски, проступавшие сквозь материю, будоражили воображение и побуждали поскорее покончить с обедом.
– Я обожаю баклажаны, – Александр сказал правду, баклажаны он действительно любил, а вот кабачки терпеть не мог. – Ем их в любом виде…
– Даже холодными? – уточнила Августа.
– Что может быть лучше холодного баклажана? – вопросом на вопрос ответил Александр. – Особенно если с чесночным соусом или с ореховым…
– Ореховый и только ореховый! – рассмеялась Августа. – Чесночный соус резко снижает коммуникативные возможности.
– Если есть чеснок вдвоем, то нисколько не снижает, – возразил Александр. – Но забивает все остальные вкусы…
За едой Александр осторожно коснулся темы Августиного трудоустройства.
– Пока ничего не ясно, – пожала плечами она, – определюсь за понедельник-вторник, чтобы в среду уже выйти на новую работу. Средненькие варианты есть, а может, что-то и получше обломится. Я в пятницу с девяти до одиннадцати звонила во все колокола, то есть обзванивала всех, кого только можно. Теперь жду, что мне ответят в начале недели. Одно знаю точно – в местах, подобных «Прогрессу», больше работать не стану.
– Сразу не всегда разберешься, – рассудительно заметил Александр.
– Для начала буду ориентироваться на «белую» зарплату, – ответила Августа. – Чтобы никаких «индивидуальных вознаграждений по итогам месяца», как это называлось в «Прогрессе». Ну и на репутацию стану обращать больше внимания. Кто на молоке обжегся…
– Тот и на водку дует! – закончил Александр, добирая остатки со своей тарелки, и попросил: – А добавки можно?
– Сначала похвали! – потребовала Августа. – Скажи, что я – классный кулинар, и еще что-нибудь скажи.
– Ты просто замечательный кулинар! – убежденно сказал Александр, которому действительно очень понравилось угощение. – Вкусно так, что нет слов! Одни эмоции и желание добавки!..
Замечательные кулинары, особенно если их похвалить, отличаются неимоверной щедростью. Они прямо покоя себе не находят до тех пор, пока все приготовленное ими не будет съедено. За первой добавкой последовала вторая. Уплетая за обе щеки, Александр вспомнил, как бабушка смешно называла добавку «докладкой».
– Тебя приятно кормить, – сказала Августа, собирая со стола тарелки. – Вообще приятно и еще потому, что ты не оставляешь ничего в тарелке. Я не люблю ничего незавершенного, оборванных на середине песен, прерванных отношений, недоеденных бутербродов… Этому уже придумали научное название? Какая-нибудь «обрывкофобия» или «концефилия»?
– Не старайся вешать себе ярлыки, – посоветовал Александр. – Будет надо – их тебе другие навесят, мало не покажется.
– Это не ярлыки, а отмазки, – улыбнулась Августа. – Захочется кому-нибудь, например тебе, упрекнуть меня в занудстве, а я гордо отвечу, что это не занудство, а концефилия, научно обоснованная черта характера. Против науки не попрешь, верно?
– Верно, – согласился Александр.
Сам он никогда никого не упрекал в занудстве, а его, случалось, упрекали. Особенно дорогой и любимый руководитель Геннадий Валерианович. Тому только скажи нечто такое, чего ему не хочется слушать, как моментально станешь занудой. Интересно, что там за сюрприз приготовил босс?
Вернувшись из кухни, Августа застыла на пороге и картинно всплеснула руками.
– Почему диван еще не разложен? – упрекнула она. – В восемь часов вернется ребенок, а сейчас…
– Только половина третьего.
– Не только, а уже! – поправила Августа. – Эх ты, недотепа! Даю тебе еще один шанс!
«Недотепа» прозвучало ласково, как похвала.
Августа взяла оставшиеся на столе салатницы и унесла на кухню. Александр в мгновение ока раскрыл диван, застелил его простыней, найденной в диванном ящике, и пошел на кухню.
Августа зажигала чайную свечу в подсвечнике. Подсвечник представлял собой изящную женскую руку из темного металла, повернутую ладонью вверх. Красивая вещь, явно штучная работа, а не штамповка какая-нибудь.
– Я сейчас, – сказала Августа, оборачиваясь к Александру.
Александр дождался, пока она положит зажигалку на стол рядом с подсвечником, и обнял ее сзади.
– Сегодня твои волосы пахнут травами, – сказал он, зарываясь носом в волосы Августы.
– Это не травы, а мой новый шампунь, – сказала Августа, поднимая руки и обхватывая ими голову Александра. – Тебе нравится?
– Мне нравится в тебе все, – ответил Александр.
Подхватив ойкнувшую Августу на руки, он понес ее в комнату. Про горящую на столе свечу оба забыли…
