Получение письма не отменяло запланированного уже визита в «Прогресс». Александр собирался снова пообщаться с главной медсестрой, которая казалась ему наиболее вменяемой представительницей администрации, и заодно попытаться заглянуть в кабинет Дегтярского. Очень может статься, что Некто занял кабинет убитого главного врача и получил «в наследство» его компьютер со всеми паролями.
Время для визита было очень удобным. Покончив с делами, Александр рассчитывал пообедать где-нибудь (только не гамбургерами, а, например, какими-нибудь вкусными пельменями, бифштекс с овощным гарниром тоже сгодится), позвонить в Москву матери и боссу, и вернуться к клинике к четырем часам, чтобы встретить Августу. Кто знает, удастся ли им увидеться завтра. Вдруг встреча с Некто сильно затянется или придется куда-то поехать… Ага, поехать! В пещеру Аладдина в Красном Селе! В лучшем случае эта встреча продлится около четверти часа, если вообще состоится. С информаторами или шантажистами (по стилю посланий можно было заподозрить шантаж) долго не рассусоливают. Нечего с ними рассусоливать, это не встреча одноклассников.
Сегодня дежурил незнакомый охранник, монументальный, как скала, и такой же флегматичный. На чье-то появление вблизи себя он реагировал только движением зрачков, ухитряясь оставлять неподвижными веки. «Кто понял жизнь, тот не торопится», – уважительно подумал Александр, проходя мимо.
Куртку он оставил в гардеробе. Хватит этого торопливого хамства – расхаживать по клинике в верхней одежде. И никакое смятение чувств здесь оправданием служить не может. Если так себя вести, то можно потихоньку дойти до того, чтобы руки перед операцией не мыть. Стоит только расслабиться – и пропадешь…
Главная медсестра выглядела расстроенной. Глаза красные, веки припухли, макияжу нанесен непоправимый урон. Александр хотел было уйти, но ему махнули рукой, приглашая заходить. Сегодня в кабинете было свежо благодаря открытой форточке.
– Коробка с нашатырем разбилась, никак отдышаться не могу, – пожаловалась главная медсестра.
Александр сочувственно кивнул. Разбитая коробка с нашатырем – это не страшно, это не какое-то личное горе, можно и о делах поговорить. Внутренний зануда не преминул отметить, что коробки не бьются, бьются флаконы, находящиеся в коробках, но Александр не удостоил его внимания.
– Я вчера общался с Лилией Евсеевной, – начал он, внимательно наблюдая за реакцией своей собеседницы, – и, честно сказать, был немного удивлен тем, что со мной общались через переговорное устройство, и тем, что мне так и не удалось получить копию истории болезни. Нельзя ли узнать, что, вообще, происходит? Раньше, при Анатолии Викторовиче, у меня складывалось совершенно иное впечатление о клинике.
– Так то при Анатолии Викторовиче, – главная медсестра качнула своим внушительным бюстом, что должно было означать вздох. – При нем у нас был порядок, а сейчас – двоевластие. Даже – троевластие. Крылова помните? Лебедя, Рака и Щуку? Вот и у нас нечто подобное. Организационные вопросы должна решать исполняющая обязанности, финансовые – главный бухгалтер, а на самом деле за всех отдувается Анна Владимировна! А разве мне больше всех надо? Совсем не надо! Вот плюну на все и уйду! Меня подруга давно к себе зовет, заместителем директора в сетевую стоматологию. Там и условия лучше, и оклад. Даже персональная машина с водителем полагается, чтобы ездить с проверками. Меня, если хотите знать, здесь только Толя… только Анатолий Викторович и удерживал. Мы с ним столько лет были знакомы, сколько нынче и не живут…
Александр слушал, продолжая кивать время от времени, а когда поток скорбного красноречия иссяк, попросил:
– Анна Владимировна, может, вы мне поможете получить копию истории болезни? Это же абсурд – третий день торчу в Питере из-за нее! Или мне официальный запрос от кафедры принести? Не хотелось бы лишнюю бюрократию разводить…
Никакие кафедры, насколько было известно Александру, не пишут никаких официальных запросов по подобным поводам. Но главная медсестра вряд ли об этом знает, потому что медсестры, даже старшие и главные, диссертаций не пишут и научной работой не занимаются. Он намеренно соврал про запрос, намекая на то, что не отступится, пока не получит желаемого, и на то, что проблема может получить кое-какую огласку.
– Ничем вам помочь не могу! – сказала, как отрезала, Анна Владимировна. – Документация – не моя епархия. И даже словечко замолвить не получится, потому что с Лилией Евсеевной общаться… трудно…
«Это я уже успел понять, – подумал Александр. – «Трудно» – не то слово».
– Лилия Евсеевна, наверное, просто найти ее не может, вашу историю, – продолжала Анна Владимировна. – У нее же не делопроизводство, а сплошной бардак. Она потому никого в подвал и не пускает, чтобы люди не видели, что там творится.
– Что же мне теперь – уезжать в Москву с пустыми руками? – Александр постарался изобразить на лице растерянность. – Как же так…
– Возьмите для своей научной работы другую историю! – посоветовала главная медсестра. – На этой же, в конце концов, белый свет клином не сошелся! Тут сегодня-завтра клиника может закрыться, а вы со своей историей носитесь…
– Неужели? – Александр предпочел не замечать некоторую грубоватость последней фразы. – Разве все так плохо?
– Все очень неопределенно, – грустно сказала главная медсестра, словно и не собиралась только что уходить из клиники. – Все настолько неопределенно, что голова кругом. Непонятно, почему убили Анатолия Викторовича, непонятно, что будет с клиникой дальше, непонятно, получат ли сотрудники зарплату за май…
В другой, менее «острой» ситуации Александр отступил бы, не стал настаивать. Но не сейчас. Неизвестность и неопределенность напрягают всегда. Человеку трудно находиться в подвешенном состоянии, особенно если приходится ждать чего-то неприятного.
– Анна Владимировна, – Александр мобилизовал все свое обаяние и проникновенно посмотрел на главную медсестру. – Мне очень нужна именно эта история. Мне не хватает для статистики всего одного случая! Я же не участковый терапевт, а пластический хирург, через мои руки проходит не такое уж огромное количество пациентов, чтобы с легкостью можно было бы заменить одну историю болезни на другую. Может, все-таки как-то… Или уж пусть Лилия Евсеевна честно скажет, что эта история потерялась. На нет, как известно, и суда нет.
– Ох, не знаю, что мне с вами делать! – Анна Владимировна снова вздохнула и протянула руку к одному из трех телефонных аппаратов, стоящих на ее столе.
На первый звонок никто не ответил. Анна Владимировна нахмурилась и позвонила по другому номеру.
– Валя, а куда делась Лилия Евсеевна?.. Ну да… Нет… Сейчас позвоню в бухгалтерию…
Третий звонок оказался результативным. Оказалось, что Лилия Евсеевна уехала в районную администрацию и сегодня ее уже не будет.
– А запасных ключей от архива ни у кого нет? – простодушно поинтересовался Александр.
Анна Владимировна посмотрела на него так, словно он предложил ей заняться каким-то непотребством. Даже, наверное, реакция на непотребство была бы более мягкой.
