Но больше всего поразила Михаила старшая девочка, Наташа. С
изумительной красоты лица смотрели огромные иконописные глаза, в которых
затаилось страдание и какое-то недетское упорство. Память у нее была самой
обыкновенной, хорошо развитой и натренированной постоянной учебой, но не
выходящей за пределы среднестатистической нормы. Зато способности у Наташи
Терехиной были явно выше средних.
- Как вы думаете, Михаил Александрович, я смогу
поступить в институт, хотя бы на заочное? Конечно, жить я могу только здесь, в
больнице, за мной врачи постоянно присматривают, но ведь я могу учиться. И я
хочу учиться. Очень хочу.
- Я думаю, это можно устроить, - осторожно ответил
Доценко. - Во всяком случае, я точно знаю, что некоторым людям, больным так же
тяжело, как и ты, и даже еще тяжелее, удавалось не только закончить институт,
но и аспирантуру, и защитить диссертации. Когда человек хочет учиться и
заниматься наукой, ему всегда идут навстречу, если у него есть способности. А у
тебя они есть, это несомненно. Только нужно обязательно получить аттестат об
окончании средней школы.
- А что для этого нужно?
- Нужно договориться в Департаменте образования, чтобы
тебе разрешили сдать экзамены за среднюю школу экстерном. Или тебя будут возить
туда, где заседает экзаменационная комиссия, или сами члены комиссии будут
приезжать в больницу. Ничего невозможного в этом нет, было бы желание. Ты
уверена, что знаешь всю школьную программу?
- Уверена. Я могу хоть сейчас любой предмет сдать. По
книгам, лежащим на тумбочке возле Наташиной кровати, было видно, что девочка
действительно постоянно занимается по всему курсу средней школы.
- Кем бы ты хотела стать? - спросил Михаил. - В каком
институте учиться?
- Я хочу заниматься компьютерами. Хочу быть
программистом, - застенчиво улыбнулась Наташа. - Только я не знаю, в каком
институте их готовят.
- Почему обязательно программистом? - удивился он.
- Потому что я никогда не поправлюсь, - спокойно и
серьезно ответила она. - Я буду постоянно прикована к постели или креслу и
никогда не смогу жить нигде, кроме больницы. У меня приступы случаются по два
раза в неделю, и если врач вовремя не успеет, все закончится очень быстро.
Сестра говорила мне, что теперь "скорая помощь" приезжает часа через
два, а то и вообще не приезжает. Так что дома я не смогу. А программист - это
такая профессия, что можно и в больнице работать. Никому ведь не нужно будет,
чтобы я на работу каждый день ходила, я только должна программный продукт
создавать.
- Но для этого нужен компьютер, а здесь его нет.
- Если понадобится компьютер - он будет, - уверенно
ответила Наташа.
- Откуда же он возьмется в больнице?
- Ира достанет. Ира - это моя старшая сестра, -
пояснила она.
Михаил внутренне сжался, стараясь не выдать то, что думает.
Конечно, для Наташи ее старшая сестра - волшебная палочка, что попросишь - тут
же достанет. Наташа, вероятно, не знает, каким каторжным трудом достается Ире
каждая заработанная копейка, как она колотится день и ночь, только чтобы ее
сестры и братишка ни в чем не нуждались. Наташа и не догадывается, что Ира
бегает по всему городу, выискивая заказанные сестрой учебники и книги, вместо
того, чтобы спокойно отдохнуть после уборки улиц, мытья лестниц и беготни по
вещевому рынку, когда впереди еще вечернее мытье полов и посуды в ресторане.
Ира, грубая и невоспитанная, гордая и независимая, не хочет, чтобы ее младшие
знали, какой кровью добываются те деньги, на которые им регулярно покупаются
фрукты, книжки и одежда.
Особенно нервничал Доценко, когда Наташу сажали в инвалидное
кресло и вывозили в больничный парк на прогулку. В парке ситуация была
совершенно неконтролируемая, в девочку могли выстрелить с любого расстояния, и
уберечь ее Михаил не мог. Сегодня сестра к ней не придет, она была вчера, и на
прогулку Наташу повезли как раз в часы посещений. Сестричка везла коляску по
парку, а Миша со скучающим видом шел чуть сзади, цепким взглядом окидывая
появляющихся в поле зрения людей. Он так хорошо мысленно представлял себе того
человека, которого поджидал в этой больнице, что тот и в самом деле начал Мише
сниться. Во всяком случае, мерещился он ему буквально в каждом прохожем.
Внезапно Михаил напрягся. По боковой аллее со стороны
входных ворот шел мужчина. И мужчина этот был удивительно похож на сделанный
художником портрет. Конечно, не один в один, но это и понятно, полное
портретное сходство в таких случаях можно увидеть раз, наверное, лет в
пятьдесят, когда очевидцев много и они имели возможность хорошо разглядеть
преступника. Обычно же сходство бывает весьма и весьма условным, поэтому по
таким рисованным портретам не очень-то часто удается найти того, кого нужно. Но
в этом случае сходство было несомненным, и только очень большой жлоб и скептик
мог бы назвать его "условным". Все-таки Михаил очень кропотливо и
методически грамотно работал над составлением портрета.
Значит, дождался! Не зря, все было не зря, почти неделю он
притворялся, корчил из себя крупного специалиста по восстановлению памяти у
травмированных детишек, пил чай с медсестрами, рассказывал им разные интересные
байки про мнемотехнику и учил простейшим приемам запоминания. Вид искалеченных
детей, их страдающие глазки не давали ему покоя, когда Доценко приходил домой.
По утрам он вставал с тяжелым сердцем и готов был отдать все, что у него есть,
только чтобы не идти туда снова и не видеть малышей, лежащих в корсетах, в
гипсе, под капельницами. Но все равно одевался и шел. Потому что был шанс, хоть
и небольшой, что мужчина, который убил Екатерину Бенедиктовну Анисковец,
монахиню сестру Марфу, медсестру Алю Мырикову, а может быть, и спившуюся
экс-певицу Елену Романовскую, так вот, был шанс, что этот самый мужчина может
появиться в больнице, где лежат Терехины. Он навещал детей на протяжении всех
шести лет, что прошли после трагедии в их семье. И он прекрасно понимает, что
ни шестилетний Павлик, ни Оля не смогут толком ни рассказать о нем, ни описать
его внешность. А вот Наташа... Наташа Терехина - это реальная опасность для
него.
Доценко, стараясь не вертеть головой, впился глазами в
незнакомца. Мужчина уверенно шел в сторону той аллеи, где была Наташа. В
какой-то момент он повернулся и поймал взгляд Михаила. И хотя Миша очень
старался выглядеть обыкновенным молодым врачом, идущим через парк из одного
отделения в другое, мужчина что-то почуял. Он остановился буквально на какое-то
мгновение, потом развернулся и прошел мимо Доценко в сторону детского
отделения. На принятие решения оставались секунды. Что делать? Идти за ним в
отделение и оставить Наташу без присмотра? А зачем присматривать за ней, если
преступник - вот он, Миша имеет полную и ничем не ограниченную возможность
разглядывать его спину в свое удовольствие. А вдруг у него есть сообщники?
Совершить три, а то и четыре убийства в одиночку, без помощников - задача не
такая уж простая, как обычно пишут в книжках. Пришел, увидел, победил...
Хренушки! Чтобы один раз прийти, увидеть и победить (читай - убить), надо как
минимум раз десять предварительно прийти, посмотреть, что к чему, выяснить
режим дня человека: когда встает, когда и куда уходит, когда приходит, кто его
навещает, кто с ним живет. Прикинуть, как и чем проще всего его убить. И пока
ты будешь ходить кругами вокруг своей жертвы, как кот вокруг сметаны, и
приглядываться, жертва, не будь дура, сама тебя заметит и запомнит. Если у нее
характер помягче, так ненароком подойдет и спросит, дескать, чего это вы, мил
человек, мне на пути все время попадаетесь? Вы новый жилец нашего дома? Ах нет?
Тогда, стало быть, квартирку для ограбления присматриваете? Тут, конечно,
наврать недолго, и можно любопытной жертве мозги запудрить, но она тебя уже
запомнила, а через полчаса и соседям о тебе рассказала. Ну а ежели характер у
нее более, скажем так, сволочной, то без всяких предварительных разговоров
трубочку снимет и милицейскую общественность оповестит. Убийства, совершенные
"дядей Сашей", были такими чистыми, изящными и аккуратными, что
наверняка им предшествовала тщательная подготовка. Не может человеку повезти
четыре раза подряд. Не может. Даже если он в сорочке родился и не то что с
серебряной ложкой, а с целым столовым набором во рту, все равно не может он
совершить в течение трех недель четыре убийства без предварительной подготовки
и ни разу не засветиться, не попасться, не наследить. У "дяди Саши"
должен быть помощник, хотя бы один, но обязательно должен быть, и если пойти
сейчас следом за ним, то Наташа останется одна, потому как на медсестру надежда
слабая, она девочку защитить в случае опасности вряд ли сможет. Убедившись, что
мужчина идет в сторону отделения, не оборачиваясь, Доценко небрежным жестом
поднес руку к фонендоскопу и несколько раз повернул колесико. Умельцы с
Петровки снабдили его таким простеньким устройством, при помощи которого Миша
мог подавать сигналы, даже если у него не было возможности что-то сказать во
встроенный микрофон. Сигнал означал, что искомый человек появился, идет в
отделение к детям. Теперь сидящий в машине оперативник будет правильно
сориентирован, а сам Миша может спокойно охранять Наташу.
