Максим познакомился с парнем и, через месяц после окончания Верой вуза, отправил их обоих в Москву. Парню помог с работой, Вере дал приличную сумму, чтоб на первое время хватило на съемную квартиру. Нахалтурил за полгода.
С дочерью Максим созванивался регулярно, знал, что все у них хорошо, ее муж прекрасно продвигается по карьерной лестнице, сама Вера нашла интересную работу, но Оле об этом рассказывать было нельзя. Вера, уезжая, даже телефон свой матери не оставила, боялась, что та приедет и заберет ее обратно.
Лиза была не такой протестанткой, она с мамой общалась. Но и у нее с отцом отношения были гораздо теплее. Именно дедушку звали, когда нужно было посидеть с годовалым Никиткой, именно «дед Максим» был желанным гостем всех, даже молодежных, праздников. С Макса словно слетало пару десятков лет, когда он общался с друзьями Лизы — молодые, веселые, у них столько идей! Не раз он засиживался с ними на кухне, спорил о жизни, давал советы, придумывал разные бизнес-комбинации. Не раз ему предлагали войти в долю, помочь, поруководить… Он соглашался, сразу, радостно, безоговорочно… а потом приходил домой, думал, сникал и, естественно, отказывался.
Максим очнулся от своих мыслей, когда такси уже подруливало к ресторану. На Олино привычное звуковое сопровождение (оказывается, жена все это время говорила) он уже давно научился не обращать внимание.
А Оля уже готовилась к выходу в свет: все должны были знать, что у Оленьки не просто все хорошо — у Оленьки все образцово-показательно.
Банкет был устроен грамотно, в форме фуршета. Закуски и напитки теснились на столах, люди подхватывали тарелки и отправлялись в свободное плавание. На отдельном столике стоял здоровенный торт с вертикально торчащими цифрами «25» и шоколадной надписью «Физфак forever!».
В общем, все Оле понравилось, кроме небольшой детали: Макс, как только переступил порог зала, куда-то свалил. Впрочем, так было даже проще.
Народ уже подгулял основательно, но Олю узнали все. Мужики лезли целоваться, женская часть общества ласково капала ядом — словом, Оленьку помнили. Это сразу подняло настроение, тем более что многих однокурсниц узнать было нелегко: расплылись и обветшали. Разве что Алеська держалась в форме, даже похудела и выглядела, зараза, как девчонка.
— Здравствуй, Леська! — защебетала Оленька, падая в объятья заклятой подруги. — Отлично выглядишь! Ты все еще холостякуешь? Умница!
Алеся показала зубы, но не вцепилась в Олино горлышко, а пропела в ответ:
— Ой, Олька! А ты-то, ты-то! Даже и не скажешь, что бабушка.
Но удара ниже пояса не вышло. Вернее, он оказался слишком ниже пояса — ушел в землю. Ольга званием бабушки даже гордилась. К тому же все заохали с неподдельным восхищением: «Олька! Ты бабушка? В жизни не скажешь!» И она окончательно превратилась в центр всеобщего внимания. Подругам юности очень хотелось узнать подробности — как оно, с внуками-то.
Словом, триумф — полнее некуда.
Жаль только, получился он очень коротким. Беда пришла, откуда не ждали. Оленька только-только вошла в роль центра кристаллизации (молекулярная физика, третий семестр), как обнаружила, что собеседницы смотрят не на нее, а куда-то в сторону. И не просто смотрят, а благоговеют.
Оля обернулась… и поняла, что роль примы на сегодня для нее утрачена.
В дверях зала стояла женщина. Не красавица, но такая… Один раз посмотрел — глаз не отвести.
Оля ревностно осмотрела одежду — ничего супердорогого не обнаружила. Это скорее разозлило, чем обрадовало.
Фигура, конечно, хорошая, но ничуть не лучше, чем у Оли. Украшения? Что-то очень скромненькое… Обувь? Да ничего особенного!
Оставалось признать, что есть в этой женщине нечто, обозванное модным словом «харизма». Что-то, что не зависит от нее, но мгновенно вызывает расположение окружающих.
Неблагодарная публика тоже почуяла эту самую «харизму». Она немедленно забыла об Оленькиных внуках и переключилась на новенькую.
— Ирка, Ириша, — запричитали они, — все-таки выбрались? Здорово!
Ирка? Та самая невразумительная Кузовлева, которая когда-то готовила им перловку? Оля поморгала и даже встряхнула головой. Картина не исчезла.
— А муж будет? Он вообще в городе?
Оля заинтересовалась. Ей тоже очень хотелось посмотреть на принца, который не побрезговал, поцеловал таки лягушку — и получил за это вот это сногсшибательное существо. Кстати, существо совсем не тушевалось, спинку держало прямо и говорило уверенно.
— Муж сейчас придет. Просто в последний момент ему, как обычно, кто-то позвонил. Я минут десять в машине сидела, ждала, пока договорит, а потом решила, что пока без него поднимусь.
— Ир, а о чем он там говорит? — раздался робкий голос, и все засмеялись.
— А не знаю, он по-японски шпарит, я не понимаю ничего, — и Ира развела руками.
— По-японски?! — курс взволнованно загудел.
— Я уже привыкла… Он как только начинает с кем-то напрямую работать, сразу их язык учит. Говорит, что так проще. Но так он же умница, язык выучивает голой логикой. Произношение, конечно, не очень, но все, кому надо, понимают, — Ира рассказывала все это очень весело, прихлебывая шампанское.
— Ир, а как ты с ним живешь? — раздался опять робкий голос.
Оля покосилась — голос подала… Света? Лена? Словом кто-то из бывших тихих троечниц. Сейчас она, кажется, кем-то работала на родном физфаке.
— В смысле? — удивилась Кузовлева.
— Ну, он такая знаменитость! Мировой масштаб, все дела! Мы по его статьям студентов учим. Когда его в академики избрали, мы всей кафедрой неделю гуляли. Хотя где он, а где наша кафедра…
— Да расслабьтесь вы. Лешка каким был, таким и остался. Лучшее развлечение — книжку почитать. Помните, как он вечно на морковке от всех запирался?
В голове у Оли вдруг взорвался фейерверк. Лешка? Это, в смысле, Алеша? Ее Алеша? Академик?
И тут Оля заметила, что в углу зала сидит Максим и методично напивается с парочкой однокурсников.
Последнее время Макс, когда выпивал, становился особенно агрессивен. Набрался всякой дряни от работяг на заводе! Хоть ты за ним на работу приходи, повадился возвращаться домой поздно и подвыпивши.
Оля подошла к мужу и выдернула у него из рук рюмку.
— Хватит! — заявила она тоном прокурора.
— Да пошла ты… — ответил муж, взял со стола другую рюмку, налил и выпил.
У Оли еще была надежда выкрутиться перед однокурсниками.
— Ну все, Макс, теперь точно хватит, — она попыталась увести его от стола.
— Да пошла ты! — заявил муж и оттолкнул ее свободной рукой. Во второй руке была рюмка.
Однокурсники, сидевшие рядом, тихо испарились, оставив Олю наедине с этим исчадием ада.
