Короче, пришлось возвращаться.
И у дверей собственной квартиры я услыхал удивительный монолог.
— Ох, — говорила Лена за дверью, — конечно, нехорошо его обманывать, но что делать?
Я оцепенел. Первая мысль была — Ленка завела любовника. Но правда оказалась еще фееричней.
— Ну и что, что пока не беременная?.. Сегодня нет, завтра да. А что делать, если он сам решиться не может? Сделал бы предложение, как все люди, не надо было бы эту комедию ломать.
Я растерянно посмотрел на Ромео и Касю. Они смотрели на меня сочувственно, но твердо, как врач, прописывающий хинин больному малярией: «Знаю, что противно. Но выпить придется!».
— А тут еще фифа эта под ногами вертится… ну соседка! Селедка селедкой, а вцепилась в чужого мужика, как… как щука какая-то.
Кассандра негромко угрожающе заурчала. Да и я понял, что хинина на сегодня достаточно. Когда я распахнул дверь, Ленка стояла ко мне спиной и смотрелась в зеркало, висящее в прихожей. Выражение лица у нее было такое самодовольное.
…В общем, в дальнейшем я позволил себе грубость порывами до хамства. Много чего высказал: про лживых девок и шантажисток, про манипулирование людьми и невозможность построения человеческих взаимоотношений… Черт, не помню, как там было дальше, но как-то очень внушительно. Говорил громко и напористо.
Когда замолчал, Лена плакала. Не так, как она это делает обычно — громко, с всхлипами и судорожными придыханиями — а тихо-тихо. Даже не плакала, а просто слезы вытекали из глаз и текли по абсолютно неподвижному лицу. Мне стало не по себе.
— Я пойду соберу вещи, — сказала она.
И пошла собирать вещи.
Это было очень долго. Не по часам, а по ощущениям. Хорошо еще, что Ромео и Кассандра терлись о мои ноги. Я присел и принялся их чесать за ушами и гладить. Зверье с готовностью подставляло себя под мои руки.
Лена вышла с сумочкой через плечо и двумя большими пакетами в руках. Я словил себя на том, что хочется отнять у нее пакеты со словами: «Тебе же нельзя!» Все ей можно!
— Я одежду забрала, — тихо сказала Лена, — которую мы вместе покупали. Ты не против?
Я пожал одним плечом. Мы помолчали.
— Ты извини, — сказала она еще тише, — я просто хотела тебя… то есть с тобой… Но не знала как…
Я ответил, как положено в таких случаях — едко:
— Ничего! Другого себе найдешь!
— Найду, — сказала Лена уже на пороге слышимости. — Но хотела я — тебя.
У меня внутренности свело от жалости. Я бы ей уже все простил бы, но тут вмешалась домашняя фауна.
— Ш-ш-ш-ш-ш. — заявила Кася, которая в этот момент больше напоминала небольшого тигра.
— Р-р-р-гав! — поддержал ее ощетинившийся Ромка.
Добавить к этому было нечего.
Потом мы проводили Лену до подъезда, где она честно вернула ключи, и уселись на лавочке. Очень захотелось курить, хотя я никогда этим глупым занятием не баловался. Курить не было. Мы сидели и смотрели на двор.
Кошка
Не зря я так рвалась посмотреть на сцену разоблачения, ох, не зря!
В какой-то момент Роман все-таки дрогнул, разжалобила его Вонючка! И если б не мы с Ромкой, еще неизвестно чем бы все это закончилось!
Плакала она, конечно, убедительно, но, я же чувствовала, что не по Роману она плачет! Она плакала по тому, что в кои-то веки, не она мужика кинула, а мужик ее. И ей просто принципиально нужно добиться своего.
Когда Олька по Роману плакала, она плакала потому, что Роман ушел, а эта выхухоль плачет, потому что он не возвращается. Хотя, наверное, для людей это слишком сложно, не поймут разницы.
— Не верю!!! — промяукала я.
И Ромка меня поддержал. И Роман вынужден был с нами согласиться. Иначе мы б ее загрызли. Мы такие!
Собака
По-моему, Хозяин слишком добрый! Я-то надеялся, что все пройдет просто: услышит он, как Вонючка его обманула, сгребет ее за шиворот и выкинет из дому. Нет, надо обязательно нервы потрепать, разговоры поразговаривать!
В какой-то момент мне очень хозяйский запах не понравился. Как будто он испугался чего-то или заплакать хочет. Слабый запах. Не в том смысле, что еле слышен, а в том, что запах для слабака. Ну, я поддержал его, конечно.
И он меня послушался!
И выпер Вонючку из дому навсегда!
А потом мы устроили пир на весь мир: Хозяин увел Олю кормить куда-то в город, а мне достал размораживаться обалденный кусок печенки. Короче, разморозиться он не успел — через полчаса от него остался только милый носу дух.
Жаль, Каська не согласилась у меня подождать, пока Хозяин с Олей вернутся. Я бы с ней обязательно печенкой поделился! Я бы со всем миром поделился по случаю такой радости!
Но поскольку в квартире я оказался в этот радостный вечер один, то и печенку слопал в радостном одиночестве.
По-моему, справедливо!
Оля
Я как обычно вышла из дома, как обычно спустилась по лестнице, как обычно тяжело вздохнула, открыла входную дверь и… обалдела. На скамейке перед подъездом сидел Роман, у его ног возлежал Ромка, а на руках сидела Кася и мурлыкала так, что даже мне было слышно. Первой моей реакцией было счастье от того, что я вижу Романа. Все-таки скучаю я по нему страшно. Вторая реакция — обида на Кассандру. И зависть. Как бы я хотела, чтобы Роман и меня так нежно обнимал! Короче, у меня на лице, наверное, вся гамма чувств отразилась. А эти трое синхронно ко мне головы повернули и говорят все одновременно:
— Мррррр! — это Кася.
— Гав! — это Ромео.
— А ты занята сегодня вечером? — это Роман.
Я так растерялась, что даже не знала, кому сначала ответить. Да и вопрос Романа у меня просто почву из-под ног выбил. Что сказать? Ответила осторожно, чтоб ни «да» ни «нет».
— Не очень.
— Оль, у меня сегодня праздник, — продолжает Роман. — Глупо отмечать в одиночку. Я приглашаю тебя в ресторан, пойдешь?
Я сначала от счастья чуть дар речи не потеряла, а потом у меня слезы на глаза навернулись. Даже если и пойду, то что? А потом он домой, к своей девушке? Нет уж. Я потом за этот вечер опять все глаза выплачу.
— А как же?.. — спросила я.
— Что? — не понял Роман.
— Не что, а кто…
Роман усмехнулся.
— Нет никого. Да, если вдуматься, и не было.
Кошка
С этого дня у Ольки началась совершенно счастливая жизнь. Счастье фонтанировало из нее так, что трудно было сидеть рядом с ней и не улыбаться. Каждый вечер они встречались с Романом и куда-то ходили. Потом возвращались и сидели под подъездом на скамейке, потом заходили к нам попить чаю и застревали еще на пару часов. Роман даже перестал пугаться мамуси с папусей и уходил не за пять минут до их прихода, а минут через десять после. И вежливо каждый раз здоровался и прощался.
