— Постой, а что у тебя так глаза забегали? Не выкручивайся, я же педагог, я же вижу, ты что-то натворил! А ну признавайся! Не надо отнекиваться — ты же врать не умеешь совершенно! Что, спёр у меня что-то? Ого, как глаза забегали! Эх, мальчики, мальчики... А я вам поверила... Я вам самого лучшего хотела, от души, искренне... А вы, оказывается, мелкие воришки... Хоть что спёрли-то?
— Ничего!!! Анна, прости нас — мы ничего не брали! Даже и не думали о таком никогда. Анна, поверь, ты абсолютно зря так...
Анна пристально смотрит в глаза. Сначала одному, потом другому. Парни ёжатся, глаза отводят.
— Тогда говорите, что натворили. Нет, что-то вы определённо натворили. Иначе почему вас так дёрнуло, когда я о воровстве заговорила...
— Просто по сумке полазили...
— Ну и зря — я не дура, я все документы дома оставила. А лазить по чужим вещам нехорошо. Насчет «прости нас»... Обещаете, что такого больше не повторится? Ладно, верю. Прощаю. И совет дам — будьте в жизни выше этого. Ну, давайте, мальчики, целоваться.
Ух как искренне они к ней прилипли! Простила мамка шкодников, обещала ещё принести конфетку. Дело сделано: мальчики, похоже, приручены...
Она позвонила им через пару дней. Опять обед с сексом, точнее, секс с обедом. А потом она «повела гулять» британцев. Группа экстремалов, похоже, была полностью чистой — их багаж досконально прошмонали ещё в аэропорту, ручную кладь обработал «персонал гостиницы» по вызову. Жуки в номерах были стационарные, от «Интуриста» ничего дополнительного подсовывать не пришлось. В их группе из шести человек был один толстосум, который и спонсировал всю экспедицию. Их интересовала «белая вода» Русского Севера — сплав на только что появившихся двухместных фиберглассовых каяках по бурлящим рекам. Водным туризмом Аня никогда не занималась. Как бы там ни было, она решила, что самоотвода от операции не подаст, пусть лучше утонет, — один из бритов оказался инженером с «Роллс-Ройса», специалистом по турбинным лопаткам. А инженерами в авиастроении КГБ не разбрасывается. Его психологический профиль, поведенческие стереотипы, вкусы и привычки — короче, всё, что может пригодиться для потенциальной вербовки, необходимо собрать самым тщательным образом. А единение душ в условиях тяжёлого водного похода этому как нельзя способствовало.
Проблему «сбора инфы со стороны противника» Аня решила сразу и самым примитивным образом: тщательно разработанный британцами маршрут путешествия она сразу и категорически перечеркнула. Мотивировка была проста и «откровенна»: там, дескать, много каких-то секретных заводов, о которых она, рядовой гид-переводчик, ничего толком не знает. Так что этот маршрут совершенно невозможен — решение «сверху». Возможно другое — глушь поглубже, реки побольше, экзотики столько же.
Вообще-то, с англосаксами такой вариант почти непроходной — у них очень сильна концепция «я плачу свои деньги за то, что надо мне, а не вам». Убалтывать приходится долго. Так и в этот раз — она уже готова была пойти на кое-какие уступки, как внезапно их всех уломала. От «Интура» позвали гидов — профессионалов горного сплава. Прибыли три инструктора-эмэловца из какого-то кавказского МЛ (международного лагеря). Как официальный групповод Аня, признавшись, что никогда ещё в своей жизни не сплавлялась, попросила их профессионально объяснить англичанам преимущества нового маршрута, каких-нибудь пару тысяч километров в стороне от первоначального. Британцы с восторгом выслушали рассказ коллег, «мокрозадых единомышленников», как они их называли. Анин район был одобрен без каких-либо возражений, а описания русской бани и рыбалки, где хариус и громадный таймень идут, считай, на голый крючок, окончательно разожгли энтузиазм иностранцев.
Русские инструкторы за день соорудили здоровый плот из березовых жердей, куска сетки и четырёх здоровых колёсных камер, чтобы показать бритам, как плотогонит по бурунам советский самодеятельный турист. Опять восторгам не было предела. Потом рыбалка. Потом уха. Потом поход в баню в ближайшей встретившейся таёжной деревеньке. А потом сплав — ежесекундная борьба с «белой водой».
У Ани не получалось, как у мужиков. Она пару раз влетала на порогах в очень неприятные ситуации, мокла, а раз даже чуть не утонула. Её ловили, отогревали. Аня очень сблизилась с инженером-авиастроителем. Он брал у русских гитару и пел ей раннего Пресли и «Битлз», которых помнил ещё с университетской скамьи. Потом сидел у костра и рассказывал о похождениях мифического Кинга Артура, чередуя эти истории со старыми вельскими и шотландскими легендами. Прямо как наши парни, простые инженеры со всяких «Рубинов» и «Кировских»...
Затем, правда, заговорил несколько иначе. С женой он развёлся более пяти лет назад. Да, дети есть. Двое. Платит свой «саппорт» — алименты. Живёт так себе... Свой дом на шесть комнат, кредит уже выплаченный, дворик неплохой, но бассейн очень маленький — мы не американцы, нам большие бассейны ненужны. Машины... Ну есть, конечно, отнюдь не новые
«Ягуар» и «Лендровер». Первый — чтобы ездить на работу, второй — чтоб байдарку на крышу привязывать. А ещё он очень одинок, не расист, любит экзотическую кухню и, как ему кажется, её — Анну...
В легендах советской улицы о КГБ непременно упоминалось, что «их там учат, как с мужиками спать для вербовки». Так вот, в КГБ этому не учили. В КГБ за это сразу увольняли, со скандалом после неприятного ведомственного расследования. Были «сплюшки», но все они были не выше информаторов, иногда на «конторской» зарплате, а чаще всего вообще без каких-либо денег. На бизнес многих валютных путан закрывали глаза, если девочка начинала попутно «делать что нам надо». Переспать с иностранцем советскому офицеру госбезопасности — факт абсолютно невозможный. Ну разве что нелегалки где-то там за кордоном этим баловались... Да и то не под отчёт. И всё это не потому, что КГБ такое уж моральное было. НКВД, например, такую практику очень даже хотело использовать. Хотело — и погорело! Начинает женщина иностранцу отдаваться, а у того, лопоухого дурака, возьми и любовь возникни. Вроде ой как хорошо, щас вербанём его тёпленького... А не тут-то было: чаще вариант получался с точностью до наоборот. Сидит такой вот знаток кельтских легенд и клянётся в любви до гроба молодой и красивой офицерше. А потом молодая и красивая офицерша в своей однокомнатной конуре мочит слезами подушку ночи напролёт, потому что знает, что мужик-то правду говорил! А дальше уже — что перевесит: патриотическая любовь к органам или вполне плотская любовь к его органу. Ну ещё добавим дома-машины против ведомственных семнадцати квадратных метров (ей-богу, нормальная кухня должна быть больше). Ну и ещё «чистоту душевного порыва» — против «поставленной оперативной задачи». У вас ещё есть сомнения? Если женщина не падшая (а падших в секретные системы стараются не допускать), то ответ на «кто кого» не в пользу советской власти получается.
Анна с британцем не спала, даже мысли такой не допускала. Лишних поводов не давала, на намёки и приставания отвечала весьма твёрдо — нет. Закончилась командировка, задание выполнено, отчёт написан. В отчёте отмечена несколько излишняя межличностная эффективность разрабатываемого по отношению к её собственной персоне. Вроде всё честно, но умными словами. Об «I love you» ни слова. Опять отчёт одобрен, опять благодарности уже с намёками, что с капитаном, возможно, медалька какая последует, — Анькина самоотверженная работа стала вызывать заслуженное восхищение не только на Литейном-4, но и на Лубянке.
