Официантка – в черном фартуке поверх джинсов и оранжевой майки. Ставит на столик три чашки кофе и блюдца с кусочками рафинада. Уходит. Оля берет один кусочек. Обмакивает в кофе. Смотрит, как он намокает, становясь коричневым.
Ждан берет свою чашку, отпивает.
– А ведь у России до сих пор нету национальной идеи. Уже семь лет Россия существует как самостоятельное государство. Уже семь лет, как нет «совка». Но национальной идеи как не было, так и нет. Есть лишь бессмысленная политическая риторика. Тем, кто наверху, важно зацепиться за власть. Это раз. И работать на свой карман. Это два. На массовом уровне единственная идея – капитализм, деньги, заработать побольше и побольше себе позволить.
Оля:
– А в Америке разве не то же самое?
Ее кусок сахара падает в чашку.
– Нет. Вернее, не только это. Их идея в том, что Америка – самая лучшая, самая сильная в мире страна, которая всем остальным несет демократию, капитализм и тэ дэ. И особенно это стало понятно после «холодной войны», которую СССР проиграл. И отсюда их этот патриотизм – порой откровенно дебильный. А потом уже, после этого, – деньги. С Восточной Европой все тоже понятно: уйти подальше от социализма. Забыть его, как кошмарный сон. Войти в Европейский Союз, в НАТО…
Спрашиваю:
– Но ведь и у нас могло быть так?
– Нет. Разница в том, что у них к власти пришли новые люди. Новая элита – диссиденты, вернувшиеся эмигранты и тому подобные. А у нас – все те же самые, только перекрасились в другие цвета. Они – не новая элита, а продукт разложения советской системы. А диссиденты и прочие – те обрадовались, что сейчас стало можно говорить всё подряд, что за это уже не посадят в тюрьму или в психушку. Вот они и говорят. И больше ничего.
* * *
Все четыре конфорки включены: отопление еще не включили, а на улице резко похолодало. На одной конфорке греется чайник.
Аня:
– Сахар кончился. С вареньем попьем, хорошо?
Я киваю, смотрю в окно. Парк с пожелтевшими деревьями. По Коровинскому шоссе проезжает автобус. Поворачивает на Ангарскую.
Аня насыпает заварку в две чашки. Достает из холодильника начатую банку сливового варенья.
– Я хотел тебе сказать…
– Не надо, я все и так понимаю… Не надо… Я какое-то время назад поняла. Может, несколько недель…
Аня берется тряпкой за ручку чайника. Снимает с плиты. Наливает в чашки кипяток.
* * *
Стук в дверь. Мужик в потертой кожаной куртке.
– Здравствуйте, а где здесь записываются в партию?
– Следующая дверь…
– А взнос что, всего десять рублей?
– Взнос – дело добровольное. Десять рублей – это минимум.
Мужик кивает. Дверь закрывается.
Встаю из-за стола. Иду по коридору. Захожу в приемную. Жданович – перед телевизором. Смотрит на экран. Света стучит пальцами по клавиатуре.
На экране мужики в форме РНЕ продают у метро газеты.
Диктор:
– …Месячник протеста, который продлится до девятого ноября, позволил маргинальным политическим силам выйти из подполья.
Ждан, кивая на экран:
– Мы тоже, можно сказать, маргинальная политическая сила. Даже, может, еще более маргинальная, чем они. Но мы растем… Света, посмотри последние данные по численности…
Света двигает мышкой по коврику. Щелкает. Открывает файл.
– По всей России – восемнадцать тысяч девятьсот тридцать четыре…
– Спасибо… Я не говорю, что мы должны себя противопоставить абсолютно всем. – Ждан смотрит на меня, улыбается. – Хотя до сих пор мы только этим, собственно, и занимались. Да, мы – не левые, не правые и не центристы. Мы просто другие. Но в политике, увы, как в дипломатии. Нужны сторонники. Поэтому мы будем сотрудничать со всеми, кто себя не дискредитировал в наших глазах. У нас немного общего с «левыми», но на сегодня они – против власти, они – оппозиция. И мы тоже в оппозиции. Значит, мы с ними, получается, на одной стороне…
На экране – престарелый Ельцин. Он что-то шамкает. Ждан берет пульт. Убирает звук, снова смотрит на меня.
– Проблема «левых» в том, что у них все примитивно. Они банально пользуются ситуацией, кризисом, социальными проблемами, чтобы набрать политические очки. Это примитивно. Мы больше, интереснее, сложнее. И поэтому к нам придут люди. К нам придут недовольные и нынешней властью, и оппозицией. Придут те, кто не согласен…
* * *
Накрапывает мелкий дождь. В толпе машут флагами. Красными советскими: коммунисты. Красно-белыми: РНЕ. Красно-бело-черными: НБП.
Плотный мужик в черной куртке и кепке слезает с грузовика-«трибуны». Парни-охранники в камуфляже помогают Ждану подняться на грузовик.
Ждан:
– Добрый день! Как вы уже, наверно, слышали, меня зовут Сергей Жданович, и я – лидер Партии саморазвития личности.
Делает паузу. В толпе – несколько хлопков.
– Возможно, некоторые из вас слышали мою историю. Я начинал как экстрасенс. Но я не давал никому ложных надежд и неискренних обещаний. Я не занимался врачеванием в кавычках, как когда-то Чумак или Кашпировский. Вы помните передачи Кашпировского? Где он стоит на сцене и кричит: а кому еще стало лучше после моих сеансов? Встаньте, расскажите… Чистая самореклама. Точно так же ведут себя люди, которые дорвались до власти, сидят на ней и ни за что не готовы с ней расстаться. Это явления одного порядка.
В толпе аплодируют. Ждан делает паузу. Снова начинает говорить.
– Я тоже владею техниками экстрасенсорной диагностики и лечения. Но я это не педалирую, потому что знаю: каким бы экстрасенсом ни был человек, он не может вылечить от всех болезней. Это обман, надувательство. Вылечить и – а это главное – помочь жить хорошо может только одно: правильные установки, правильное отношение к жизни…
* * *
За окном темно. В стекле отражается тусклая лампочка. Смотрю на часы в углу монитора. 21:48. Задерживаться допоздна в последние недели стало нормой. Выключаю компьютер, беру с вешалки куртку, иду по коридору.
В приемной, за столом Светы сидит Оля. Смотрит телевизор, MTV-Россия. На экране дрыгаются несколько черных рэпперов.
Говорю ей:
– Привет.
– Привет. Можешь нас подождать – Сергей сейчас тоже выходит. Подвезем.
Я киваю, подхожу к столу, присаживаюсь на край.
На экране – следующий клип. Eagle Eye Cherry, песня «Save Tonight».
Ждан выходит из кабинета, запирает дверь. Говорит Оле:
– Наши планы, к сожалению, придется отменить… Возникла срочная встреча… Подвезти тебя тоже не успеваем…
Оля:
– Ничего. Меня Андрюша проводит, да?
