— Она у Мукуру. Он ее прячет, а мы ищем там, где он хочет.
— Слушайте, у меня на этот «S-Gerät» есть наводка. — И он пересказывает им историю Греты Эрдман — Пустошь, химзавод, имя Бликеро…
Это уже не просто звоночек. Целый гонг. Все со всеми переглядываются.
— Значит, — очень осторожно говорит Андреас, — так звали немца, что командовал батареей, на которой использовали «S-Gerät»?
— Я не знаю, использовали его там или нет. Бликеро отвез женщину на завод, где «S-Gerät» либо собирали, либо производили деталь — из какого-то пластика, называется «Имиколекс G».
— И она не сказала где.
— Только «на Пустоши». Попробуйте найти ее мужа — Миклоша Танатца. Может, он видел пуск, если тот вообще случился. Тогда произошло нечто экстраординарное, но я так и не выяснил что.
— Спасибо.
— Нормально. Может, теперь и вы мне кое-что скажете. — Он вытаскивает прихваченную мандалу. — Что это значит?
Андреас кладет ее на землю, поворачивает так, чтобы К смотрело на северо-запад.
— Klar, — касаясь каждой буквы, — Entlüftung — это женские буквы. Северные. В наших селеньях женщины жили в хижинах на северной половине круга, мужчины — на южной. Сама деревня была мандалой. Klar — оплодотворение и рождение, Entlüftung — дыхание, душа. Zündung и Vorstufe — мужские знаки, деятельность, огонь и подготовка или строительство. А в центре — Hauptstufe. Загон, где мы держим священный скот. Души предков. Тут то же самое. Рождение, душа, огонь, строительство. Мужское и женское — вместе… Четыре стабилизатора Ракеты составляют крест — тоже мандалу. Номер один показывает, куда она полетит. Два — это тангаж, три — рыскание и крен, четыре — тангаж. Каждая противолежащая пара стабилизаторов работала вместе и двигалась в противоположных смыслах. Единство противоположностей. Вы понимаете, отчего нам могло казаться, будто она с нами говорит, хоть мы и не ставили ее на стабилизаторы и ей не поклонялись. Но она ждала нас, когда много лет назад мы пришли на север, в Германию… пускай смятенные, пускай лишенные корней, мы и тогда знали, что наш удел связан с ее судьбою. Что мы обойдены армией фон Троты, дабы сумели найти Агрегат.
Ленитроп отдает ему мандалу. Может, подействует, как та Энцианова мантра: mba-kayere (я обойден), mba-kayere… оберег на сегодня против Клёви, против Чичерина. Мезуза. Надежный пропуск через дурную ночь…
□□□□□□□
Шварцкоммандос добрались до Ахтфадена, зато Чичерин дотянулся до Нэрриша. Это ему стоило Дер Шпрингера и троих бойцов в лазарете с глубокими укусами. Одной порванной артерии. Нэрриш старался уйти в стиле Оди Мёрфи. Скакуна на офицера — Нэрриш под наркогипнозом бредил о Священном Круге и Кресте Стабилизаторов. Но черные не знают, что еще знал Нэрриш:
(а) с земли до «S-Gerät» была радиолиния, а обратно — не было;
(б) между сервоприводом и специальной линией подачи кислорода от главного бака в корму к устройству имелись помехи;
(в) Вайссман не только координировал проект «S-Gerät» в Нордхаузене, но и командовал батареей, запустившей Ракету 00000.
Тотальный шпионаж. Кусочек за кусочком мозаика расширяется. Чичерин — без всякого бюро — таскает ее с собою в голове. Всякая щепочка и обрывочек на своем месте. Драгоценнее Равенны, что-то возводится под этими крахмальными небесами…
Радиолиния + кислород = некая разновидность форсажной камеры. В обычных условиях так бы оно и было. Однако Нэрриш еще говорил что-то про асимметрию, про нагрузку где-то в корпусе у стабилизатора 3, которая усложняла контроль рыскания и крена почти до полной невозможности.
Ну а форсажная камера не дает ли асимметричность горения и тепловые потоки, превышающие те, что сможет выдержать конструкция? Черт, ну почему ему не попался никто из двигателистов? Неужто все достались американцам?
Майор Клёви на полянке, в зубах — охотничий нож, на бедрах — по «томпсону» на изготовку, так же ошеломлен, как и прочие в его штурмовой группе, беседовать не расположен. Вместо этого дуется и хлещет водку из бездонной фляги Джабаева. Но если б кто-то из двигателистов, приписанных к «S-Gerät», появился в Гармише, Клёви бы сообщил. Такова комбинация. Западные разведмозги, а палец на курке — русский.
Ох, он чует Энциана… быть может, даже сейчас черный выглядывает из ночи. Чичерин закуривает, зеленоголуболавандовое пламя желтеет, успокаиваясь… не гасит дольше, чем нужно, думает: пусть ему. Не посмеет. Я не посмею. Ну… может, и посмею…
Но сегодня ночью — на квантовый скачок ближе. Они непременно встретятся. Из-за «S-Gerät», реального или выдуманного, рабочего или испорченного — они встретятся лицом к лицу. И вот тогда...
А меж тем — кто этот таинственный советский агент, с которым разговаривал Клёви? Вот тебе и паранойя, Чичерин. Может, Москве стукнули про твою вендетту. Если собирают улики к трибуналу, тебе не светит даже Средняя Азия. Светит тебе Последним Секретарем посольства в Атлантиду. Будешь вытаскивать из-за решетки утопших русских морячков, свинченных за наркоту, сращивать своему папаше визы в далекую Лемурию, на курорты Саргассова моря, куда прибивает кости — греться на солнышке, выбеливаться и дразнить проходящие суда. И перед тем, как отплывет с полуденным теченьем, распихав проспекты меж ребер, свернув в глазницу аккредитивы, — расскажешь ему о его черном сыне, о том дне, что провел с Энцианом на подкравшемся краешке осени, холодном, как смертный холод апельсина, который хранился под ледяной стружкой на террасе отеля в Барселоне, si те quieres escribir
[323]
, ты уже знаешь где я остановлюсь… холодном под кончиком пальца, которым чистишь его, надвигающемся, окончательно холодном..
— Слышь, — Клёви уже слегка окосел и сварлив, — када ж мы этих подлюк зацапаем?
— Недолго осталось, будьте уверены.
— Вы б знали, как на меня с Парижу давят! Со штаб-квартиры! Не поверите! Этим шишкам хотца подлюк прям щас повывести. Им-то на кнопу давануть, ток и всего, и никакого мексиканского блядва мне больше не увидать, скока жив буду. А сами ж видите, чего эти черномазы сотворить хотят, их же ж хоть кто-то должен остановить, пока не поздно, бля…
— Этот ваш знакомый, из разведки, — оба наши правительства с легкостью могут проводить одну и ту же политику…
— А вам в затылок, приятель, не дышит никакая «Генеральная лектрика». Диллон, Рид… «Стандарт Ойл» шилом в жопе… блядь…
— Ну так это ж вам и надо, народ, — мимоходом замечает Драный Зубцик. — Зашлите туда деловых людей, чтобы правильно все работало, а не правительству давайте рулить. У вас левая рука не ведает, что творит правая! Вы это понимаете?
