Книга Радуга тяготения, страница 155. Автор книги Томас Пинчон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Радуга тяготения»

Cтраница 155

…И

Возле Биз-зоньего байю

Чуть не слетела — башка,

Няка няка —

Едва не слетела — башка!

Ну что ж, тут не разберешь, кто из этой парочки больше параноик. Стиву-то наглости не занимать, раз он такой поклеп на Чарлза возводит. Среди уморительных граффити заезжих математиков:


Радуга тяготения

— такой вот фигни, — ходят по узкой уборной-колбасе, тычут, два старо/молодых человека, ноги слабнут и уж не звенят на покатой стальной палубе, силуэты чем дальше, тем прозрачнее, пока уже и не разглядишь. Тут лишь пустой кубрик, S-образные спицы кинематоскопов, прямо напротив — ряды зеркал отражают друг друга кадр за кадром, снова по кривой очень большого радиуса. До самого конца этого сегмента кривой все вроде как входит в пространство «Rücksichtslos». Отчего судно довольно корпулентно. Полосу отчуждения носит с собой. «Моральный дух экипажа, — шептались лисы на совещаниях в Министерстве, — морские суеверия. Зеркала в самую полночь. Но уж мы-то знаем, или как?»

Офицерские латрины, напротив, обиты красным бархатом. Декор согласно Наставлению по безопасности 1930-х. То есть по всем переборкам фотограффити — картины Кошмарных Катастроф в Истории Германского ВМФ. Столкновения, взрывы артиллерийских погребов, потопления подводными лодками — самое то, если вы офицер, коему приспичило посрать. Лисы времени зря не теряли. Комсоставу выделены целые апартаменты, личный душ или утопленная ванна, маникюрши (главным образом — доброволицы BDM [268] ), парные, массажные столы. Хотя для компенсации все переборки и даже все подволоки заняты огромными фотографиями Гитлера в различных играх. А подтирка! Туалетная бумага квадратик за квадратиком покрыта карикатурами на Черчилля, Эйзенхауэра, Рузвельта, Чан Кайши, есть даже особый Штатный Карикатурист на вахте, который под заказ проиллюстрирует чистую бумагу — для тех ценителей, что во всем ищут изюминку. Сверху из радиорубки в динамики транслировали Вагнера и Гуго Вольфа. Сигареты — бесплатно. Хорошо жилось на борту Гальюнного Корабля «Rücksichtslos», когда он бороздил воды между Свинемюнде и Гельголандом, где бы ни потребовался, закамуфлированный оттенками серого, сам а-ля рубеж веков, резко затененные скулы целят в вас от самого миделя, что по носу, что по корме, дабы не определить, куда судно идет. Экипаж живет по одному в кабинке, у каждого свой ключ и рундучок, переборки украшены библиотечными полками и плакатами с девочками… даже односторонние зеркала имеются, чтобы вроде как сидишь себе посиживаешь, пенис болтается, едва не бултыхаясь в ледяной забортной воде, что плещется в унитазе, слушаешь «народный приемник» «VE-301» и смотришь, как мимо проносится день, деловито звенят шаги и разговоры, в групповых туалетах играют в карты, барыги принимают посетителей, восседая на тронах из настоящего фаянса, а некоторые просители выстроились снаружи у отсека (тихие очереди, все деловые, как в банке стоят), сортирные юристы дают советы, здесь всякие просители бывают, сутулятся подводники, всякую секунду-другую с нервным тиком поглядывая на подволок, моряки с эсминцев резвятся у желобов (это гигантские хезники! вдоль всего бимса идут оврагом, и, как гласит легенда, родят аж за зеркала, на них бок о бок поместится от 40 до 50 тужащихся задниц, а под ними ревет непрерывная река смывной соленой воды), поджигают комки туалетной бумаги — это им особо по нраву, — швыряют пылающие желтые шары в воду вверх по течению и злорадно кудахчут, когда сидельцы один за другим подскакивают над очками с воплями, хватаясь за опаленные жопы и унюхав вонь горящей волосни. Да и команда самого Гальюнного Корабля не чужда бывает розыгрышу. Кто позабудет тот раз, когда судосборщики Хёпман и Кройсс в самый разгар Эпидемии Птомаинотоксикоза в 1943-м подключили фекалку к вентиляции в каюте старпома. Тот, старый гальюнный служака, добродушно посмеялся над умным розыгрышем и перевел Хёпмана и Кройсса на ледоколы, где эта парочка Копротехнических Кретинов принялась возводить по всей Арктике монолиты из снега и льда, отдаленно смахивающие на огромные какахи. До сих пор то один, то другой являются взору во всем своем призрачном величии на ледяных полях, дрейфующих к югу, и вызывают всеобщее восхищение.

Доброе судно, добрый экипаж, с Новым годом, моряки, все на абордаж. У Хорста Ахтфадена, ранее — из «Elektromechanische Werke» [269] , Карлсхаген (еще одна крыша испытательной станции в Пенемюнде), вообще-то нет времени на военно-морскую ностальгию. За ним гоняются техношпионы трехчетырех держав, а ему фатально не повезло, и он попался Шварцкоммандо, которое, как знать, запросто может быть само себе державой. Его интернировали в Чифов Гальюн. С тех пор как его сюда засадили, он посмотрел, как пышная Герда и ее Меховая Горжетка исполнили один и тот же номер 178 раз (взломал монетоприемник и разобрался, как обойтись без него), и начальный восторг поугас. Чего им надо? Почему они засели на судне, брошенном посреди Кильского канала? И почему британцы бездействуют?

Ты вот как посмотри, Ахтфаден. Этот Гальюнный Корабль — аэродинамическая труба, только и всего. Если тензорный анализ применим к турбулентности, он и для истории сгодится. Должны же быть точки пересечения орбит, критические точки… должны быть сверхпроизводные переполненного и ненасытного потока: такие, чтобы приравнять их к нулю и эти критические точки отыскать… 1904-й был одной такой точкой — 1904-й, когда адмирал Рожественский провел свой флот через полмира на выручку Порт-Артуру, благодаря чему на свет и появился твой нынешний поимщик Энциан, то был год, когда немцы едва не стерли гереро с лица земли, отчего у Энциана в голове зашевелились кое-какие сумасбродные мыслишки насчет выживания, то был год, когда кадры Управления по контролю за едой и лекарствами изъяли кокаин из кока-колы, что подарило нам смертежаждущее поколение янки-алкоголиков, идеально экипированное для сражений 2-й МБ, и то был год, когда Людвиг Прандтль выдвинул гипотезу о тираничном слое, отчего по-настоящему пришпорилась аэродинамика, а ты попал вот сюда и вот сейчас. 1904-й, Ахтфаден. Ха, ха! Вот шуточка повеселее, чем задницу подпалить, гораздо веселее. А уж как тебе-то полезно. Против течения не поплывешь, во всяком случае — при нынешнем промысле, можно только номер присяпать и страдать, старина Хорст. Или же, если ты в силах оторваться от Герды и ее Меховой Горжетки, вот тебе идейка — отыщи самому себе безразмерный коэффициент. Ты же в аэродинамической трубе, не забыл? И ты спец по аэродинамике. Вот и…

Коэффициенты, ja, ja… Ахтфаден безутешно бросается на алый венерический унитаз в самом конце ряда. В коэффициентах он петрит. Прежде в Ахене они с коллегами некоторое время проводили в передовом наблюдательном пункте — разглядывали страну варваров через крохотное оконце Херманна и Визельсбергера. Жуткие сжатия, ромбовидные тени корчатся змеями. Хвостовая державка часто бывала больше модели — сама необходимость что-то измерять мешала наблюдениям. Могли бы и сообразите. В то время еще никто не писал о сверхзвуковом течении. Его окружал миф — и чистый первобытный ужас. Профессор Вагнер из Дармштадта предсказывал, что на скоростях, впятеро превышающих число Маха, воздух будет сжижаться. Случись уравняться частотам колебаний тангажа и крена, резонанс вызовет у неуправляемой ракеты сильную вибрацию. Ее закрутит в штопор и уничтожит. «Лунное движение», как мы это называли. «Бингенские карандаши» — так мы прозвали спиралевидные инверсионные следы. В ужасе. Танцевали шлирен-тени. В Пенемюнде измерительная часть была 40х40 см — где-то с газетный листок. «Они вымаливают себе не только хлеб насущный, — говорил некогда Штреземан, — но и насущную иллюзию». У нас же, глядевших сквозь толстое стекло, был только Насущный Шок — лишь такую насущную днесь-газету мы читали.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация