— Я читаю почту Вацлава. — Как будто глупый вопрос — да и впрямь глупый.
— Зря ты так болтаешь черт знает с кем. Узнает Чичерин — прибьет тебя.
— Ты мне нравишься. Интриговать нравится. Играть нравится.
— По-моему, тебе нравится усложнять людям жизнь.
— Ну и пожалуйста. — И давай нижнюю губу выпячивать.
— Ладно, ладно, рассказывай. Но я не уверен, что «Гардиан» заинтересуется. У меня, понимаешь ли, редакторы довольно-таки зануды.
Гусиная кожа стягивает ее голые грудки.
— Я как-то раз позировала для ракетной эмблемы. Может, видал. Красивая ведьмочка верхом на A4. Устаревшая метла на плече. Я была Королевой Красоты в 3/Art. Abt. (mot) 485
[157]
.
— И ты правда ведьма?
— По-моему, склонности у меня есть. На Брокене уже бывал?
— Да я только в город приехал.
— Я там бывала каждую Вальпургиеву ночь с первых месячных. Отведу тебя, если хочешь.
— Расскажи про этот — ну, «Шварцгерэт».
— Тебе же вроде неинтересно?
— Откуда мне знать, интересно или нет, если я даже не знаю, что мне должно или не должно быть интересно?
— Ты, наверное, и впрямь корреспондент. Словами ничего так жонглируешь.
Чичерин с ревом врывается через окно, его наган в кулаке плюется огнем. Чичерин приземляется на парашюте и укладывает Ленитропа одним приемом дзюдо. Чичерин въезжает прямо в комнату на танке «Иосиф Сталин» и разносит Ленитропа 76-миллиметровым снарядом. Спасибо, что задержала его, либхен, он шпион, ну, пока-пока, смотаюсь в Пенемюнде к роскошной польке с сиськами, что как ванильное мороженое, попозже загляну.
— По-моему, мне пора, — грит Ленитроп, — машинке надо новую ленту, карандаши отточить, ну, сама понимаешь…
— Говорю же, он сегодня не придет.
— Почему? На этот твой «Шварцгерэт» охотится?
— Нет. Он последних новостей не знает. Депеша из Штеттина пришла вчера.
— Не шифрованная, разумеется.
— А зачем?
— Вряд ли такая уж важная.
— Продается.
— Депеша?
— «S-Gerät», долдон. Его может добыть человек в Свинемюнде. Полмиллиона швейцарских франков, если охота купить. Каждый день до полудня ждет на Штранд-променаде. В белом костюме.
Ах вот оно что.
— Блоджетт Свиристель.
— Не сказано, как зовут. По-моему, не Свиристель. Тот к Средиземноморью поближе держится.
— А ты неплохо шаришь.
— Свиристель в Зоне — уже легенда. И Чичерин. Откуда мне знать — может, и ты. Тебя как зовут?
— Кэри Грант. Ли-ха, Ли-ха, Ли-ха… Слушай, Свинемюнде — это же в советской зоне.
— Ты прям как немец. Забудь границы. Забудь подразделения. Нету их.
— А солдаты есть.
— Это да. — Глядя на него. — Но это другое.
— А.
— Разберешься. Все зависло. Вацлав говорит — «междуцарствие». Надо просто плыть по течению.
— Поплыву-ка я отсюда, малыш. Пасип тебе за новости — и Шлакобери сымает перед тобой шляпу…
— Пожалуйста, останься. — Свернулась калачиком в постели, но глаза вот-вот потекут слезами. Ах черт, Ленитроп, ну ты и болван… но она же просто мелкая девчонка… — Иди сюда…
Однако едва он вставил, она дичает и слегка теряет рассудок, раздирает его ноги, плечи и жопу обгрызенными ногтями, острыми, как пила. Заботливый Ленитроп старается не кончать, пока она не готова, но тут нечто тяжелое, пернатое и очень колючее плюхается ему на поясницу, подпрыгивает, и Ленитропа срывает — Лиху, как выясняется, тоже — ЦОННГГГ! ииииии… ах ты черт. Хлопают крылья, и Вернер — ибо это Вернер — отчаливает во тьму.
— Блядская птица, — орет Ленитроп, — еще раз попробует — я «Малыша Рута» ему в жопу засуну, блин… — это заговор это заговор это павловские рефлексы! или еще что. — Его Чичерин научил, верно?
— Неверно! Это я его научила. — И она улыбается ему, как счастливая четырехлетка, и ничего не скрывает, и Ленитроп решает впредь верить каждому ее слову.
— Ах ты ведьма. — Паранойя не дремлет, и однако он устраивается под стеганым покрывалом рядом с длинноногой колдуньей, закуривает сигарету и, невзирая на бесчисленных Чичериных, что запрыгивают через непокрытые стены с целыми арсеналами катастрофы — и все для Ленитропа, — вскоре умудряется даже заснуть в ее голых распахнутых объятьях.
□□□□□□□
Заря из воскресных комиксов, очень синее небо с оглушительно розовыми облаками. Грязь на булыжнике так гладка, что отражает свет, — не по улицам ходишь, а по эдаким длинным и прожилчатым срезам сырого мяса, сухожилиям оборотня, окороку Зверя. Ну и ножищи у Чичерина. Лихе пришлось напихать лоскуты старой сорочки в сапоги, чтобы пришлись впору Ленитропу. То и дело уворачиваясь от джипов, десятитонных грузовиков, русских верховых, он наконец ловит попутку — 18-летний американский первый лейтенант в сером штабном «мерседесе», помятом с крыши до колес. Ленитроп виляет усами, светит повязкой, надут на весь свет. Солнце уже потеплело. В горах пахнет хвоей. Летеха этот за рулем, из танкового подразделения, охраняющего «Миттельверке», считает, что Ленитроп проберется внутрь без проблем. Английская ГОРО пришла и ушла. Сейчас американские артиллеристы деловито пакуют и высылают детали и инструменты сотни A4. Тот еще геморрой.
— Хотим все вывезти, пока русские не захапали. — Междуцарствие. Что ни день, заявляются гражданские и бюрократы, туристы высокого уровня — поглазеть и поахать. — Небось, они таких здоровых и не видали раньше. Что за фигня-то? Цирк с конями. Пальцем не шевельнут — приехали и смотрят. Обычно с камерами. Я гляжу, у вас нету. Если надо, на главных воротах можно взять напрокат.
Очередной разводила. Желтый Джеймс, повар, раздобыл себе тачку с сэндвичами — слышно, как зазывает в тоннелях: «Приходите, получите! Горячие-холодные, и зелени фунт!» И еще через пять минут у половины этих жрущих придурков все очки будут в сале. Ник Де Профундис, местный лодырь, всех удивил, в телефонной будке фабричных корпусов обернувшись деятельным бизнесменом, — продает ракетные сувениры: мелочи на брелоки, скрепки для денег или декоративные булавки для той особенной, что осталась дома, латунные форкамеры из камер сгорания, подшипники от сервопривода, а на текущей неделе самый писк — диоды-желуди «СА 100», смесительные клапаны, спертые из «Телефункенов», и совсем раритетные «СА 102» — эти дороже, само собой. А еще есть Грэм по прозвищу Микро — отрастил бачки и шныряет в штольнях, куда забредают легковерные посетители:
