– Тьфу, – сплюнул на землю Седов, – нашел над чем голову ломать.
– Не-е, удобная вещь. Интересно, у нас такие подмывальники продаются?
– Себе купить хочешь?
– Почему нет?
– О работе думай!
– Так я готов, командир!
– Давай двигай обратно в дом. Мы встанем на позицию наблюдения. Связь, как договаривались.
– С тобой Бек?
– Да!
– Нормально.
– Ступай!
Проводив прапорщика, Седов вернулся в машину. Джабал развернул внедорожник, проехал метров тридцать и на перекрестке остановил «Форд»:
– Здесь будет хорошо! Отсюда видны подъезды к дому Харузи.
– Но и нас видно, – сказал Седов.
– Ну и что? Майор знает номера машин господина Аль Дина. А у нас не принято совать нос в чужие дела. Мало ли что за интерес у влиятельного полевого командира в этом районе? Харузи если пойдет по главной дороге, то проедет как раз мимо нас, сворачивая к дому. Увидит номера и успокоится.
– Почему-то он решил приехать в Триполи раньше обычного.
– Так у него и узнаете причину.
– Тоже верно. Ждем.
Седов вызвал Николаева:
– Бурят!
– Да?! – Прапорщик ответил на этот раз тут же.
– Перекусил?
– Еще до того, как зайти в дом. В брошенной усадьбе. Там и пакет выбросил.
– Сейчас в доме?
– Да!
– Ты смотри, после бутербродов не засни.
– Заснешь тут! А вообще я бы не против подремать.
– Выспишься в Гарьяне.
– Не уверен.
– Ладно, ждем!
Бывший майор ливийской службы безопасности Мансур Харузи появился в 15.00. Именно в это время Джабал проговорил:
– А вот и наша «Хонда»!
– Надо определить, один ли он в машине.
– Постараюсь.
Харузи тоже увидел подозрительный внедорожник, стоявший на обочине за перекрестком. Проговорил:
– Что за шайтан? Кто это может быть?
Он сбросил скорость, не стал включать поворотник, показывая, что намерен проехать прямо. Но сблизившись с «Фордом», увидел номерные знаки стоявшей машины. Облегченно вздохнул. Эти номера стояли на машинах Мухаммада Аль Дина, одного из руководителей повстанческого движения. Что тут делал «Форд»? Это бывшего майора не касалось. Он свернул к дому. Вышел из машины, открыл ворота, вернулся, загнал внедорожник на территорию. Стал закрывать ворота.
Джабал доложил:
– Майор в машине один, я это хорошо видел. Сзади на сиденье пакет и автомат.
Седов кивнул и включил радиостанцию:
– Бурят!
– Я! – ответил прапорщик Николаев.
– Гость у ворот!
– Я его вижу.
– Будь осторожен, Харузи наверняка вооружен. В «Хонде» у него автомат.
– Все будет, как учили, командир. До связи!
– Давай, Бурят!
Седов отложил рацию в сторону:
– Ну вот! Сейчас начнется.
Джабал повернулся к командиру отряда. Спросил, как и прежде, по-английски:
– Уверены, что ваш человек один возьмет майора?
– Иначе послал бы к нему на помощь напарника, – ответил Седов.
– Да, ваш прапорщик упаковал бы Мансура.
– Все! Прекратили разговоры. Ждем!
В салоне наступила тишина.
А Мансур Харузи, поставив «Хонду», забрал из салона пакет с продуктами, оставив на сиденье автомат, прошел во внутренний двор. Здесь остановился у неработающего фонтана, поставил на плитку пакет, достал пистолет, внимательно осмотрел окна дома. Занавеска правого окна от центрального входа была специально сдвинута в сторону и держалась на тонкой нити. Если кто-то осматривал здание в его отсутствие, то задел бы эту нить и ткань закрыла бы все окно. Но оно было в порядке. Поставив пистолет на предохранитель и вставив его за брючный ремень, подняв пакет, Харузи открыл входную дверь, не разуваясь, зашел в холл. Прислушался. Тишина, нарушаемая только тиканьем старых, привезенных прежними хозяевами из Испании напольных часов в гостиной. Никакого постороннего запаха, никаких следов на покрытых тонким слоем пыли полах. Окончательно успокоившись, бывший майор зашел на кухню, поставил пакет на стол. Придет Захира, разберется, приготовит ужин. Не мужское это дело возиться у плиты. Харузи присел на стул, прикурил сигарету. Час назад закончилась его встреча с одним из лидеров Переходного Совета. Деньги сделали свое дело, и теперь Харузи мог рассчитывать на высокий пост в будущем правительстве и без помощи Наджима. А значит, завтрашний визит к начальнику тюрьмы станет последним. Контактировать с ним больше не имело смысла. Да и с Захирой пора заканчивать. В следующий раз отправит сюда надежных людей, и пусть они встретят женщину у многоэтажки. Много ли ей надо? Удар ножом в сердце и все! Захира умрет, а труп ее сожрут гиены и шакалы в пустыне. Дети останутся сиротами, так разве мало сейчас сирот? Отправят в приюты. Они меньше всего интересовали Харузи. А место Захиры займет молоденькая красавица из Эль-Увайната. Она станет женой будущего влиятельного чиновника, матерью его детей, хозяйкой этой усадьбы. И не только этой. Харузи приберет и соседние земли. Построит новый большой дом, а этот сделает домом жены и детей. Тогда он сможет спокойно обзавестись еще одной, а затем и третьей, четвертой женой. И будет жить, не зная ни в чем недостатка.
Бывший майор потушил окурок сигареты. Вышел из кухни-столовой, заглянул в спальню. Он открыл створки дверей и успел сделать два шага к широкой и шикарной дорогой кровати, как прозвучало слабое движение за спиной. Он обернулся, выхватывая пистолет, но от сильного удара в голову, потеряв сознание, рухнул на ковер.
Николаев потер кулак:
– Нормально!
Он перевернул безжизненное тело майора на живот, свел руки за спину, крепко связал специальной бечевкой. Развернул Харузи на спину, похлопал по щекам. Майор не подавал признаков жизни.
– Черт! Неужели завалил? – не на шутку перепугался русский прапорщик. – Не должен…
Он приставил палец к шее плененного. Облегченно вздохнул. Пульс прощупывался четко. Живой, скотина. А хлюпиком оказался. В России мужики и не так бьют, когда сойдутся, и не валятся подкошенным снопом. А этот свалился, будто его обухом огрели.
Николаев извлек из чехла радиостанцию:
– Седой! Бурят!
– На связи!
– У меня порядок.
– Взял-таки майора?
– А куда бы он делся?
– Газ?
– Кулак.
