– Сама сеанс предложила? – спросил я.
– Ну, вроде сама, – кивнул Витя.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Ты у меня на суде был?
– Ну, был…
– И Марину там не видел?
– А она должна была быть там?
– Она давала показания. Рассказывала, как ее братец нагрел меня.
Дегтя Марина не сдавала, да никто на этом и не настаивал. Деготь мог рассказать, что Марина была с ними по взаимному согласию, а это срок. Ей такое счастье не улыбалось, поэтому она изображала из себя невинную жертву. Дескать, не знала ничего, ведать не ведала… Но суд был, и Марина давала показания. Впрочем, на этом заседании Витя мог и не присутствовать. Он вообще, кажется, был только на оглашении приговора.
– Ее братец нагрел тебя? – Булахов скривился от головной боли.
Не в том он состоянии, чтобы ломать голову. Но ничего, я дам пинка под его мыслительный процесс.
– А потом я убил ее брата.
– Ты убил ее брата?! – Наконец-то до Вити стало доходить. Похоже, он окончательно протрезвел.
– А ты не знал?
– Нет!
– И с Мариной никогда не встречался?
– Да нет же!
– Играешь хорошо.
– Во что играю? – не понял он.
– В дурака! – заорал я, едва сдерживаясь, чтобы не схватить его за грудки. – И братца ты ее знал, и хоря!
– Какого хоря?
– А которого убили позавчера! И которого на меня списали! Меня под это убийство подставили! Ты этого хотел?
Булахов потрясенно смотрел на меня, от сильного волнения хватая ртом воздух.
– Толян, я ничего не понимаю… – простонал он, чуть ли не умоляюще глядя на меня.
– А я тебе объясню!
Я вывалил на него весь ворох своих подозрений.
– Зачем ты подставил меня? Зачем грохнул Баяна?
Но Булахов смотрел на меня как на сумасшедшего актера в роли комиссара Мегрэ. Казалось, он ничего не понял из моих объяснений, кроме того, что его обвиняют в убийстве.
– Я даже не знаю, кто такой Баян!
– А за что меня судили? За убийство гражданина Баянова!
– Ну, слышал про такого, но я не вникал. Не вникал, за что тебя судят. Я денег дал, ну, чисто по-дружески…
– И Дегтю денег дал. Чисто за работу. Он должен был грохнуть меня!
– Ты бредишь!
– Витя, ты на Толика не обижайся!
Я вздрогнул, услышав голос собственной жены. Я оставил ее в машине, чтобы она не вмешивалась в разговор, который обещал быть острым. Но Варвара проникла в дом незаметно для меня. Это было нетрудно, потому что в запале я фактически потерял контроль над собой и шуму было много, а входная дверь открывалась тихо.
– Толику снова нож к горлу приставили, он не знает, что делать, мечется, – спокойным голосом проговорила Варвара.
Она переживала за меня, но при этом не казалась напуганной. Казалось, она знала, что нужно делать. Я понимал, что Варвара блуждает в потемках вместе со мной, но все-таки ее вид успокаивал меня.
– Я здесь при чем? – недовольно глянув на меня, буркнул Витя.
– Как это при чем? – возмущенно спросил я. – Ты с Мариной здесь спал. Она – твоя любовница. Пока она здесь была, в ее квартире Дегтя завалили! Это что, по-твоему, случайность?
– Так я никого не валил.
– В десантуре служил? Служил. И менты об этом знают. А почему знают, потому что под тебя копают. И под меня копают, и под тебя…
– Не убивал я никакого Дегтя!
– Значит, кто-то хочет тебя подставить, – заметила Варвара.
Она стояла у окна – вроде бы смотрела на озеро, но при этом держала в поле своего зрения нас обоих.
Возможно, когда-то она так стояла в комнате, где собиралась братва. Антон Привольнов объяснял бандитам ситуацию, а она с авторитетным видом контролировала ситуацию – и за подступами к дому наблюдала, и как пацаны на своего босса реагируют, смотрела. Может, и выводы делала, кому можно доверять, а кого лучше сразу вывести в расход… Непростая у меня жена, под нежной женственной внешностью в ней скрывался крепкий стрежень. Я должен был гордиться такой женой и ценить ее.
А еще она умная и рассудительная. Именно поэтому удерживает меня от скоропалительных выводов, не хочет, чтобы я потерял друга. Хотя, казалось бы, ей какое до этого дело? Но если она хорошая жена, то ей интересно все, чем живет муж. А она хорошая жена… Наверное…
– Кто хочет меня подставить?
– А тот, кто подставил Толика… Он Баянова не убивал, подставили его. И Дегтярева за ним на этап отправили. А теперь Дегтярева убили. Потому что он много знал… – Варвара только вид делала, что смотрит в окно. – Это одна причина. А вторая причина – кто-то хочет направить наши подозрения на тебя…
– Подозрения?! Ну да, наши насчет подставы подозрения… Мы же не знаем, кто меня подставил, только догадываемся. А тут такой подарок… У Марины номер твоего телефона, – сказал я, обращаясь к Вите. – Ты куда-то уехал, и она за тобой. Ты исчез одиннадцатого, а она уехала двенадцатого. Прямо к тебе в постель и заехала… Ее здесь видели с тобой?
– Ну, была горничная. И в кафе она ходила, на этот номер заказ оформляла.
– Плюс фотосессия на твою трубу. И уехала она вчера, да?
– Ну да.
– Ей позвонили, и она уехала.
– Ей позвонили… Значит, телефон у нее был… Она тебя на камеру не снимала?
– Ну, не знаю… Не помню, – нахмурился Булахов.
– Может, и снимала. Чтобы менты потом в ее телефон глянули. Да, так и есть, была она с тобой. И у тебя на трубе сеанс, и у нее. К тому же вас здесь видели. А телефон у нее здесь был. Один здесь, другой дома. Тот, который дома, она не случайно оставила. Этот телефон – стрелка, которая показала на тебя, поэтому менты тебя, Витя, и заподозрили. И мне свои подозрения передали. Случайно передали или как – это вопрос…
– Но я не убивал никакого Дегтя! – таращился на меня Булахов.
– Да ты не колотись, адвокат тебя в два счета отмажет. Найдется Марина или нет, но алиби у тебя железное. Чтобы убить Дегтя, ты должен был выехать с базы. А там, на выходе, охрана, там отмечено, кто выезжал и когда. И видеокамеры там…
– Не выезжал я.
– А пешком? – спросила Варвара. – Через забор? До города тут недалеко, всего тридцать километров.
– Ничего себе, недалеко! Пехом?! Тридцатку?!
– Ну, до города машины ходят. До шоссе три-четыре километра, а там и машину можно остановить…
– Зачем это мне?
Варвара пропустила эту реплику мимо ушей.
