– Грегори, – проговорил я, входя в контору с чувством собственной значительности, – хозяин посылает меня с поручением! Заметь, голубчик: с секретным поручением. Речь идёт о тысячах фунтов! Одолжи-ка мне свой дорожный чемоданчик – мой, знаешь ли, слишком бросается в глаза – и вели Ивану уложить мне вещи. Меня ждёт русский миллионер. И учти: ни слова никому из нашей шатии в конторе Симкинса, не то мы всё дело провалим. В общем, будь нем как рыба, дружище!
Как меня восхищала моя исполненная таинственности роль! В избытке чувства возложенной на меня ответственности я в глубокой задумчивости целый день прослонялся по конторе с видом отъявленного заговорщика. И когда вечером я украдкой явился на станцию, случайный наблюдатель по моему поведению, конечно бы, заключил, что я только что ограбил какую-нибудь кассу, содержимое которой упрятал в маленький чемоданчик Грегори. Кстати, с его стороны было ужасно неосторожно оставить на чемодане английские наклейки, пестревшие там и сям. Мне оставалось только надеяться, что все эти «Лондоны» и «Бирмингемы» не обратят на себя внимания или что, на худой конец, ни один из торговцев хлебом и зерном не сумеет догадаться по ним, кто я и в чём состоит моя миссия.
Заплатив деньги и получив билет, я притаился в уголке удобного русского вагона и предался мечтам о неожиданном счастье, на меня свалившемся. Диксон становится стар, и, если я сумею ухватиться как следует, передо мной откроются небывалые перспективы. В мечтах я добрался до компаньонства в фирме. Колёса, казалось, громко и ровно выстукивали: «Бэйлей, Робинсон и К°», «Бэйлей, Робинсон и К°». Этот однообразный рефрен навевал непреодолимую дремоту, и я в конце концов погрузился в тихий и глубокий сон. Да, знай я, что меня ожидает в конце пути, едва ли бы я смог тогда почивать в своё удовольствие.
Проснулся я с неприятным чувством, что кто-то пристально на меня смотрит. Я не ошибся: высокий смуглый человек сидел на противоположной скамейке, и его чёрные пытливые глаза сверлили меня, словно пытаясь заглянуть мне в самую душу. Потом я заметил, что он перевёл свой взгляд на мой чемодан.
«Боже правый, – подумал я, – это наверняка агент Симкинса. Надо же было Грегори, болван он безголовый, оставить свои дурацкие наклейки!»
На минуту я закрыл глаза, а открыв их, вновь поймал на себе пытливый взгляд незнакомца.
– Я вижу, вы из Англии? – спросил тот по-русски, показывая ряд белых зубов и раздвигая губы, что у него, вероятно, означало любезную улыбку.
– Да, – отвечал я, стараясь напустить на себя беззаботный вид, но с тоской чувствуя, что у меня это не выходит.
– Должно быть, путешествуете для собственного удовольствия? – спрашивает этот тип.
– Да, – горделиво отвечаю я, – разумеется, для собственного удовольствия, для чего же ещё?
– Несомненно, ради чего же ещё? – подтвердил он с оттенком насмешки в голосе. – Англичане всегда путешествуют удовольствия ради, не правда ли? Только так и не иначе.
Подобное поведение было по меньшей мере странно. Объяснений тому могло быть только два: либо он сумасшедший, либо – агент какой-нибудь фирмы, посланный с тем же поручением, что и я, и желавший теперь показать мне, что он видит меня насквозь.
Любое из этих предположений было одинаково неприятно, и я почувствовал немалое облегчение, когда поезд въехал наконец в какой-то низкий сарай, игравший, по-видимому, роль вокзала в процветающем городке под названием Жолтев. Здесь я был призван оживить промышленность и направить местную кустарную торговлю в великое мировое русло. И потому, ступив на платформу, я ожидал увидеть чуть ли не Триумфальную арку в свою честь.
Меня должны были встретить, как предупреждал мистер Диксон. Я вглядывался в серую толпу, двигавшуюся по перрону, но господина Демидова нигде не мог обнаружить. Внезапно человек славянского типа, с небритым подбородком, быстро прошёл мимо и глянул сперва на меня, а потом на мой чемодан – причину всех моих тревог. Он тут же исчез в толпе, но вскоре снова появился и, проходя рядом и почти коснувшись меня, прошептал:
– Следуйте за мной, но на расстоянии.
Засим он весьма прытко направился из вокзала на улицу. Да, таинственности не занимать! Я бежал за ним следом с чемоданом в руке и, свернув за угол, вдруг натолкнулся на грязные дрожки, меня поджидавшие. Мой небритый друг распахнул замызганную дверцу, и я смог взобраться на протёртое сиденье.
– А что, господин Деми… – начал было я.
– Тсс! – шёпотом прервал он меня. – Никаких имён, никаких! Даже у стен есть уши. Сегодня вечером вы всё узнаете.
С этим туманным уверением он захлопнул дверцу, сел на козлы, хлестнул лошадей – и мы взяли с места в карьер такой рысью, что мой черноглазый знакомец по купе, которого я вдруг заприметил на улице, в изумлении остановился и ещё долго провожал нас взглядом, пока мы не исчезли у него из виду.
Трясясь в отвратительной, лишённой рессор повозке, я предавался размышлениям о странных обстоятельствах своего дела.
«Да, а ещё говорят, что дворяне – угнетатели России, – размышлял я. – Видать, всё как раз наоборот, взять хотя бы того же разнесчастного господина Демидова. Ведь он боится, что его же бывшие крепостные восстанут и убьют его, коли он, вывозя из уезда зерно, подымет на него цену. Вообразите себе только, что вы вынуждены прибегать ко всей этой таинственности и скрытности для того только, чтобы продать свою же собственность! Это, пожалуй, даже похуже, чем быть ирландским помещиком. Просто чудовищно! Однако он, как погляжу, живёт не в особенно-то аристократическом квартале», – заключил я свои размышления, оглядев узкие кривые улицы и грязных, дурно одетых московитов, попадавшихся по дороге. Жаль, что со мною нет Грегори или ещё кого-нибудь из наших, – дело-то ведь опасное, отчаянное-таки дело! Здесь ведь и горло могут перерезать. Ах, боже мой! Он натягивает вожжи. Кажется, приехали!
Да, по всей видимости, мы и впрямь приехали: дрожки встали и косматая голова моего возницы показалась передо мной.
– Это здесь, премногоуважаемый мэтр, – сказал он, помогая мне выйти.
– Что же господин Деми… – начал я.
Но он снова прервал меня.
– Что угодно, только не имена, – прошептал он. – Никого, решительно никого, ради всего святого, не называйте! Вы привыкли жить у себя в свободной стране, здесь же совсем не то. Будьте осторожнее, высокочтимый!
И он свёл меня по выложенному камнями проходу, затем помог подняться по лестнице в конце его.
– Посидите несколько минут в этой комнате, сударь, – сказал он, отворяя дверь, – а тем временем вам будет приготовлен ужин.
С этими словами он ушёл и оставил меня наедине с моими думами.
«Ладно, – подумал я, – каков бы ни был дом Демидова, слуги его, во всяком случае, хорошо вышколены. Святители божьи! – „премногоуважаемый мэтр“!.. Ха-ха! Хотел бы я знать, как он называет старика Диксона, коли так вежлив с его конторщиком?.. Хорошо бы выкурить здесь трубочку. Кстати, помещение выглядит как-то по-тюремному».
