— Парфюмер из Джихангира. Он вдохновил меня на новые планы. В тот раз я была неправа: мне хочется создавать ароматы не только для помещений, но и запахи разных мест, важных в нашей жизни, оставивших след в сердце и судьбе, — мест, куда нам уже не суждено попасть. Вам известно, что память на запахи самая стойкая? Лица тех, кого мы любили, со временем стираются, голоса забываются, но запахи — никогда. Вы же гурман, и стоит вам почувствовать запах еды вашего детства, как оно возродится для вас в мельчайших деталях. В прошлом году один человек, которому в одном из парфюмерных магазинов Кенсингтона понравился созданный мною аромат, узнал мой адрес и пришел ко мне. У него в руках была железная коробка. Он раскрыл ее и показал мне содержимое. Там лежали старая веревка, деревянная игрушка, оловянный солдатик в потертой форме, агатовый шарик, маленький старый флажок. В этой коробке хранилось все его детство. Я спросила, при чем тут я и чего он от меня хочет. Тогда он сказал, что, когда понюхал мои духи, с ним произошло что-то странное. Когда он вернулся домой, ему вдруг захотелось залезть на чердак и найти эти давно забытые сокровища. Он дал мне понюхать эту коробку, а потом спросил, смогу ли я воссоздать этот запах, чтобы больше он никогда не исчез. Я тогда ответила, что это невозможно. Вот глупость-то! И все же после его ухода я записала все запахи, что тогда почувствовала. Ржавчина на крышке, пенька, олово, старая масляная краска, которой был покрашен солдатик, дубовые детали игрушки, пыльный шелк флажка, агатовый шарик. Я спрятала эти записи, не зная хорошенько, что с ними делать. Но теперь знаю. Знаю, как подступиться к этой работе, накопив запас наблюдений, как делаете вы, когда часами рассматриваете перекрестки, и пытаясь сотворить невозможное — воспроизвести запах из десятков субстанций. Вас вдохновляет форма и цвет, а меня слова и запахи. Я собираюсь снова повидаться с парфюмером из Джихангира и попрошу разрешения поработать вместе с ним. Мы обменяемся своими знаниями и секретами. Я хочу научиться воссоздавать исчезнувшие мгновения, будить забытые воспоминания. Знаю, я путано объясняю, но представьте, что вам нужно остаться здесь, а вы скучаете по Лондону. А если у вас будет возможность почувствовать знакомый запах дождя, ведь это многое будет для вас значить! У наших улиц свой особенный запах, утром один, вечером другой. Каждое время года, каждый день, каждая минута нашей жизни имеют свой неповторимый аромат.
— Забавно, но это чистая правда. Я мечтал хотя бы раз снова почувствовать запах кабинета моего отца. Вы правы, когда думаешь об этом, понимаешь, что он был сложнее, чем это казалось. Там, конечно, пахло горящими в камине дровами, табаком его трубки, кожей кресла и еще кожей бювара, которым он постоянно пользовался. Я бы не мог вам описать все, но я еще помню запах ковра перед письменным столом, где я играл, когда был маленьким. Я сидел там часами, устраивая жестокие сражения между отрядами оловянных солдатиков. С красной полоской были наполеоновские солдаты, а с зеленой — наши. От поля боя пахло шерстью и пылью, и от этого запаха мне становилось так спокойно. Не знаю, разбогатеем ли мы на вашей идее — сомневаюсь, что запах ковра или улицы под дождем привлечет широкую клиентуру, — но в этом есть своя поэзия.
— Запах улицы, может, и не привлечет, но запах детства… Я бы сейчас весь Стамбул обошла, чтобы найти флакончик с запахом ранней осени в Гайд-парке. Мне, может, потребуются месяцы, а то и годы, чтобы создать что-то стоящее, достаточно универсальное. Я впервые чувствую удовлетворение от этой профессии, в которой уже начала сомневаться, хотя именно этим я всегда хотела заниматься. Я бесконечно признательна вам и той гадалке за то, что каждый из вас на свой лад заставили меня приехать сюда. А уж в каком смятении я была, узнав о прошлом родителей… Я чувствую растерянность, но вместе с тем и радость, меня наполняют воспоминания, нежность, радость и печаль. В Лондоне, когда я ходила по улице моего детства, то не узнавала ни дома, ни маленьких магазинов, где бывала с мамой, — все исчезло. А теперь я знаю, что есть еще одно место, где я и мои родители были вместе. Запахи улицы Истикляль, камни домов, его трамваи и тысячи других вещей отныне принадлежат мне. И даже если моя память не сохранила следов того времени, я знаю, что оно было. Теперь, когда я засыпаю по вечерам, то думаю не о том, что родителей больше нет, а о том, как они жили здесь. Уверяю вас, Долдри, это для меня много значит.
— Но вы же будете продолжать поиски?
— Да, обязательно. Хотя после вашего отъезда все изменится.
— Очень на это надеюсь! Хотя я и уверен в обратном. Вы прекрасно ладите с Джаном, и, если я иной раз прикидываюсь недовольным, На самом деле я очень рад. Этот тип говорит по-английски не лучше турецкого осла, однако признаю: гид он отменный.
— Вы хотели мне в чем-то признаться. В чем же?
— Наверное, это был какой-нибудь пустяк, я уже и забыл.
— Когда вы уезжаете?
— Скоро.
— Очень скоро?
— Боюсь что так.
Они все шли по набережной. У пристани, от которой отчаливал последний пароходик, Алиса взяла Долдри за руку и спросила:
— Друзьям можно ходить держась за руки?
— Думаю, да, — отвечал Долдри.
— Тогда пройдемся еще немного, если вы не против.
— Да, прекрасная мысль! Пройдемся еще немного, Алиса.
12
Алиса!
Надеюсь, вы простите мой внезапный отъезд. Не хотел прощаться с вами еще раз. Всю последнюю неделю я каждый вечер думал об этом, когда мы с вами раскланивались у дверей вашей комнаты, и меня угнетала мысль о том, что придется опять говорить вам «до свидания», но на сей раз в холле гостиницы и с чемоданом в руке. Я хотел предупредить вас вчера, но боялся испортить чудесные мгновения, которые провел с вами. И решил, что нам лучше хранить воспоминание о последней прогулке по берегу Босфора. У вас был счастливый вид, я тоже был счастлив — чего же еще желать в конце путешествия? Вы чудесная женщина, и я горжусь тем, что стал вашим другом, по крайней мере я на это надеюсь. Я-то вас считаю своим другом, и недели, проведенные в Стамбуле в вашей компании, останутся для меня, наверное, самыми счастливыми в жизни. Всем сердцем надеюсь, что вы достигнете своей цели. Мужчина, который полюбит вас, должен будет привыкнуть к вашему характеру (как друг я могу это сказать, вы же не рассердитесь?), однако он будет вознагражден: рядом с ним будет женщина, чей смех легко прогонит все жизненные невзгоды.
Я счастлив, что вы были моей соседкой, и уже чувствую, что мне будет не хватать вашего присутствия, хотя порой и шумного.
Следуйте верной дорогой, дочь Кёмерта Эджзаджи, бегите навстречу счастью, которого вы достойны.
Ваш преданный друг
Долдри
Итан!
Сегодня утром я нашла ваше письмо. После обеда я пошлю вам ответ. Интересно, как долго он будет идти? Меня разбудило шуршание конверта, который вы подсунули мне под дверь, и я сразу поняла, что вы уезжаете. Я побежала к окну — как раз вовремя, чтобы увидеть, как вы садитесь в такси. Когда вы взглянули на наши окна, я отступила на шаг. Вероятно, мной руководили те же мотивы, что и вами. И все же, когда ваше такси удалялось по улице Истикляль, мне хотелось сказать вам «до свидания» вслух, поблагодарить за ваше участие. У вас тоже скверный характер (друг ведь может вам это высказать, вы же не обидитесь?), но вы замечательный человек, щедрый, забавный и талантливый.
