— Это я начала вас расспрашивать. И то правда, поговорим о чем-нибудь повеселее. Как ее звали?
— Кого?
— Ту, что вас бросила и заставила страдать.
— А это, по-вашему, веселая тема?
— Что вы туману напускаете? Она была гораздо моложе? Ну расскажите, какая она — блондинка, брюнетка или рыжая?
— Зеленая, она была зеленая, с огромными выпученными глазами, с огромными волосатыми ногами. Поэтому я и не могу ее забыть. Если вы снова будете меня о ней спрашивать, я закажу еще ракии.
— Закажите и мне, выпьем вместе!
* * *
Кафе закрывалось, времени прошло много, и на ближайших к площади Тюнель улицах не видно было ни одного такси или долмуша.
— Дайте подумать, должен быть какой-то выход, — произнес Долдри, когда у них за спиной гасла вывеска заведения.
— Я могу пойти домой на руках, только, боюсь, платье испорчу, — сказала Алиса, пытаясь сделать колесо.
Долдри вовремя подхватил ее, не дав упасть.
— Господи, да вы совершенно пьяны!
— Не надо преувеличивать, я немного навеселе, но не пьяная. Что вы на меня накидываетесь?
— Вы хоть себя слышите? У вас даже голос изменился, вы говорите как базарная торговка.
— И что? Очень даже почтенное занятие — овощами торговать. Два огурца, два помидора и одну весну, и побыстрее! Сейчас все взвешу, любезный господин, и продам по рыночной цене плюс десять процентов. Мне этого на автобус едва хватит, но у вас такое доброе лицо, и вообще я закрываюсь, — сказала Алиса, удивительно искусно подражая простонародному говору.
— Ну, пошло-поехало. Она и правда пьяная в дым!
— Она совсем не пьяная! Кстати, учитывая, сколько вы залили в себя с тех пор, как мы здесь, не вам меня поучать, ясно? Вы где?
— Рядом с вами… С другой стороны!
Алиса повернулась.
— А, вот и он! Пройдемся вдоль реки? — предложила она, опираясь на фонарь.
— Не получится. Босфор — пролив, а не река.
— Не важно, у меня ноги болят. Который час?
— Вероятно, уже за полночь. И сегодня вечером не карета, а принцесса превратилась в тыкву.
— Я совсем не хочу в отель, хочу в консульство, танцевать… Что вы там сказали про тыкву?
— Ничего! Ладно, против большого зла нужны сильные средства.
— Что вы делаете! — завопила Алиса, когда Долдри поднял ее, собираясь перекинуть через плечо.
— Провожаю вас до отеля.
— Вы доставите меня к дверям в конверте?
— Как хотите, — ответил Долдри, возводя глаза к небу.
— Только не оставляйте меня у администратора, ладно?
— Конечно, а теперь давайте помолчим, пока мы не пришли.
— У вас на спине седой волос. Интересно, как он туда попал? И вообще, кажется, у меня шляпа упала, — пробормотала Алиса и отключилась.
Долдри обернулся и увидел, как шляпа, катившаяся по улице, угодила в канаву.
— Боюсь, придется купить другую, — проворчал он.
Улица шла в гору, дыхание Алисы щекотало ему ухо, но он ничего не мог с этим поделать.
* * *
Обнаружив постояльцев, входящих в отель несколько необычном образом, администратор «Пера Палас» подскочил.
— Мисс очень устала, — с достоинством пояснил Долдри. — Не дадите ли мне ключи от обоих номеров — моего и ее…
Администратор предложил свою помощь, но Долдри отказался.
Доставив Алису в номер, Долдри уложил ее на кровать, снял с нее туфли и накрыл одеялом. Задернул шторы, некоторое время смотрел на спящую, потом погасил свет и вышел.
* * *
Они прогуливались вместе с отцом, он делился с ним планами на будущее. Ему хотелось написать большую картину, а на ней обширные поля, окружавшие дом. Отец ответил, что идея прекрасная. Надо вывести трактор, чтобы и он попал на картину. Ему только что доставили из Америки пароходом новенький «фергюссон». Итан был озадачен. Ему представлялись наклоненные ветром колосья, огромное желтое пространство на половину холста, контрастирующее с целой гаммой оттенков ясного неба. Но отец был так рад, что его трактор окажется в центре внимания… Надо подумать, может, изобразить его снизу красной завитушкой, а сверху поставить черную точку, как будто это фермер.
Поле с трактором под голубым небом — и правда прекрасная мысль. Отец улыбался и махал ему рукой, его лицо возникало среди облаков. Зазвенел звонок, странный звонок, который все не унимался…
Телефонный звонок выдернул Долдри из сна об английской деревне и погрузил в тусклый свет, заливавший его гостиничный номер в Стамбуле.
— Боже ты мой! — вздохнул он, поднимаясь.
Потом повернулся к тумбочке и снял трубку:
— Долдри слушает.
— Вы спите?
— Уже нет… ну разве что кошмар продолжается.
— Я вас разбудила? Простите, — извинилась Алиса.
— Я собирался писать картину, которая сделала бы меня величайшим пейзажистом второй половины двадцатого века, и лучше мне было поскорее проснуться. Который час в Стамбуле?
— Почти полдень. Я сама только встала. Мы что, так поздно вернулись?
— Вы правда хотите, чтобы я рассказал вам, чем закончился вечер?
— Я ничего не помню. Не хотите пообедать в порту перед визитом к консулу?
— Глоток свежего воздуха не помешает. Какая там погода? Я еще шторы не открывал.
— Солнце светит вовсю, — ответила Алиса. — Скорей собирайтесь, встретимся в холле.
— Буду вас ждать в баре, мне нужно кофе выпить.
— С чего вы взяли, что первый туда придете?
— Шутить изволите?
* * *
Спускаясь по лестнице, Долдри увидел Джана, сидевшего в холле и пристально смотревшего на него.
— Вы давно здесь?
— В восемь часов утра, сами извольте считать, ваше сиятельство.
— Извините, я не знал, что у нас встреча.
— Вполне нормально, чтобы я появлялся на работе с утра. Ваше сиятельство помнит, что заказал мои услуги?
— Вы еще долго меня так называть будете? Что за нелепость?
— Это затем, что я сердит за вас. Я организовал встречу с другим парфюмером, но сейчас уже после полудня…
— Я пойду выпью кофе, а после будем выяснять отношения, — сказал Долдри, уходя прочь от Джана.
— У вас есть какие-то особенные притязания на остаток дня, сиятельство? — крикнул ему вслед Джан.
— Оставьте меня в покое!
