— Простите, Уолтер, что это еще за «прелестная тетушка»?
— Не понимаю, о чем вы.
— О моей прелестной тетушке.
— Разве я не имею права находить вашу тетушку прелестной? У нее замечательное чувство юмора, она восхитительно готовит, чудесно смеется, умно беседует, так что не вижу, в чем проблема!
— Она на двадцать лет старше…
— Браво, друг мой! Не знал, что вы так ограниченны! Кейра на десять лет моложе, но вас это, кажется, не смущает? Ретроград, вот вы кто!
— Хотите сказать, что поддались чарам моей тетки? А как же мисс Дженкинс?
— С мисс Дженкинс мы обсуждаем достоинства наших ветеринаров. Согласитесь, в этом мало чувственного.
— А с моей тетушкой, выходит… Не отвечайте, ничего не хочу знать!
— А вы не приписывайте мне того, что я не говорил! С вашей тетушкой у нас масса тем для бесед, нам весело вместе. Вы же не станете попрекать нас тем, что мы пытаемся развеяться после всего пережитого по вашей милости? Это было бы неблагородно.
— Делайте что хотите. Кто я такой, чтобы вмешиваться…
— Рад это слышать.
— Я должен сдержать слово, Уолтер, я не могу сидеть сложа руки. Нужно лететь в Китай на поиски Кейры и вернуть ее в долину Омо. Мне не следовало увозить ее из Эфиопии.
— Сначала поправьтесь, потом посмотрим. Скоро придут врачи, вам нужно отдохнуть, а у меня есть дела.
— Уолтер… Что я говорил в бреду?
— Семьсот шестьдесят три раза произнесли имя Кейры — впрочем, это весьма приблизительный подсчет; меня вы звали в бреду всего трижды, что довольно обидно. Большую часть времени вы бормотали нечто невнятное. Иногда между двумя судорожными припадками вы открывали глаза и смотрели невидящим взглядом в пустоту — страшноватое зрелище! — а потом снова теряли сознание.
В палату вошла медсестра, прервав наш разговор, и Уолтер испытал явное облегчение.
— Наконец-то вы пришли в себя, — сказала она, подвешивая новый пакет с лекарством на штангу.
Она сунула мне в рот термометр, измерила давление и записала показатели в карту.
— Доктора осмотрят вас через час, — сообщила она.
Лицом и телосложением медсестра смутно кого-то напоминала. Женщина вышла, покачивая бедрами, и я понял, что она похожа на пассажирку автобуса, на котором я ехал в Гартар. Уборщик, мывший пол в коридоре, одарил нас с Уолтером широкой улыбкой. Одет он был в свитер, толстую шерстяную куртку и как две капли воды походил на мужа хозяйки ресторана, привидевшегося мне в горячечном бреду.
— Ко мне кто-нибудь приходил?
— Ваша мать, ваша тетушка и я. К чему этот вопрос?
— Ни к чему. Вы мне снились.
— Боже, какой ужас! Запрещаю вам говорить об этом!
— Не будьте идиотом. Я видел вас в компании старого профессора, которого встречал в Лондоне, он знакомый Кейры. Я перестал различать грань между реальностью и сновидением.
— Успокойтесь, все мало-помалу наладится. Старика профессора я, увы, никак объяснить не могу, но так и быть, словом не обмолвлюсь об этом вашей тетушке, ибо она может оскорбиться, узнав, что в ваших снах была стариком.
— Думаю, все дело в горячке.
— Наверное, хотя не уверен, что Элен а удовлетворится подобным объяснением… Отдыхайте, мы слишком долго разговаривали. Пойду позвоню в консульство насчет Кейры — я делаю это каждый день, в одно и то же время, — а после шести вернусь.
— Уолтер…
— Что еще?
— Спасибо.
— Дождался, благодарение Господу!
Как только Уолтер вышел из палаты, я попытался встать. Ноги подкашивались, но я все-таки добрался до окна, держась попеременно за спинку кровати, столик на колесах и батарею.
Вид из окна и впрямь открывался фантастический. Больница стояла на холме над бухтой. Вдалеке можно было различить Пирей. Я несчетное число раз видел этот порт, но не удосуживался вглядеться, счастье делает нас рассеянными. Сегодня, из окна больничной палаты номер 307, я смотрел на порт совсем другими глазами.
Внизу я заметил Уолтера, он пошел в телефонную кабину— должно быть, собрался звонить в консульство.
Выглядит Уолтер нелепо, но он отличный парень. Хорошо, что мы дружим.
Париж, остров Сен-Луи
Зазвонил телефон. Айвори снял трубку.
— Есть новости?
— Две. Одна хорошая, другая — скорее неприятная.
— Начните со второй.
— Как странно…
— Что именно вы находите странным?
— Вашу привычку всегда выслушивать сначала дурные вести… Но я начну с хорошей, иначе другая потеряет смысл! Сегодня утром температура упала, и он пришел в себя.
— Новость и впрямь замечательная, у меня просто камень с души свалился.
— Еще бы! Без Эдриена на ваших поисках можно было бы поставить жирный крест. Я прав?
— Я искренне беспокоился о нашем друге. Иначе не стал бы рисковать, навещая его в больнице.
— Возможно, не стоило этого делать. Боюсь, в палате мы слишком увлеклись разговором и кое-что запало ему в голову.
— Память возвращается? — встревожился Айвори.
— Образы слишком смутные, чтобы Эдриен придал им значение. Я убедил его, что это просто бред.
— Я проявил непростительную беспечность.
— Вы хотели взглянуть на него, оставшись незамеченным, к тому же врачи уверяли, что он без сознания.
— Медицина — весьма неточная наука. Вы уверены, что он ни о чем не догадывается?
— Можете не волноваться, Эдриена сейчас заботит совсем другое.
— Это и есть вторая, досадная, новость?
— Нет, наш молодой друг твердо намерен отправиться в Китай. Я вам говорил, он не станет полтора года сидеть сложа руки, ожидая освобождения Кейры. Уж скорей проведет это время под окном ее камеры. Пока девушка в тюрьме, Эдриен будет думать только о ее освобождении, и тут вы бессильны. Как только врачи отпустят его, он улетит в Китай.
— Сомневаюсь, что он получит визу.
— Значит, отправится туда пешком, через Бутан.
— Эдриен должен продолжить поиски, я не могу ждать так долго.
— Он сказал мне те же слова о любимой женщине, но боюсь, вам обоим придется смириться.
— В моем возрасте полтора года — огромный срок. Не уверен, что окажусь долгожителем.
— Полноте, вы в отличной форме. А жизнь в ста случаях из ста заканчивается смертью, — пошутил Уолтер. — Я, например, могу через мгновение погибнуть под колесами автобуса, выйдя из телефонной кабины.
— Задержите Эдриена любым способом, убедите ничего не предпринимать в ближайшие дни. И главное — не пускайте в консульство и не позволяйте общаться с китайскими властями.
