— Почему не докладываете?
— Изменения зафиксированы в последние четыре минуты. Но градиент изменения нарастает.
— Какова скорость нарастания?
Последовала непродолжительная пауза.
— Один градус в час.
— Медленно, — задумчиво произнес Андреев.
— Вы знаете, почему она меняется? — Сток повернулся к русскому.
— По моим подсчетам, уже через сутки она должна быть с температурой абсолютного нуля. Тогда интенсивное намораживание шельфа начнет образовывать новые ледники и сталкивать старые в океан. Примерно по площади Австралии ежедневно, — ответил Андреев.
— Что это за процесс? — спросил кто-то.
— Реакция платформы на повышение температуры. Можно сказать, инстинкт самосохранения.
— Она что, живая?
— Не знаю. — Андреев пожал плечами.
Все оживленно заговорили. Ответ "Не знаю" в сложившихся условиях означал "Да".
— Главное — последствия, — продолжал тот. — В течение месяца вся суша скроется под водой.
— Последний раз такое было на земле десять тысяч лет назад.
— В каком смысле?
— В Библии это названо всемирным потопом.
— Вы что же, думаете механизм, породивший наводнение тогда и сейчас, один и тот же?
— Не сомневаюсь.
— Не хотите ли вы сказать, что каждые десять тысяч лет происходит ядерная катастрофа?
— Сейчас это очевидно. Хотя в периодичности мы можем ошибаться.
— Это что, бесконечный цикл?
— По всей видимости, до того момента, когда кому-то из людей удастся выжить или по крайней мере сохранить информацию о причинах катастрофы, чтобы избежать ее в будущем.
— Вы хотите сказать, что никому не удавалось выжить на протяжении всей истории?
— Ну, почему же. Например, нам. Нам пока удалось.
— Что?
— Нам.
— Но это же бред.
— Может быть, и так. Но если и бред, то похожий на правду. Посудите сами. Выйти нам некуда, да и, пожалуй, поздно. Ледяная шапка, сместившись, скорее всего, перекрыла выход из тоннеля. Мы замурованы. Хотя в этом должен быть какой-то смысл.
— Почему вы так думаете?
— Почему? Сейчас, наверное, можно сказать об этом. Вы знаете, что наша станция "Восток" уже более ста лет стоит в точке геомагнитного, а не географического, полюса Земли. Именно точка расположения на материке — главное отличие ее от всех других станций. Само по себе это ничего не давало, кроме больших возможностей для измерений. Но четыре года назад, во время пробного бурения шельфа, уже пройдя поверхность грунта, проходчики наткнулись на нечто, что повлекло немедленное засекречивание этих работ. Насколько мне известно, там обнаружили одну или две конструкции, явно выполненные разумными существами.
Он замолчал.
Все онемели.
— Фиксируем смещение магнитных силовых линий Земли. — Голос и лицо диспетчера напомнили им о том, что шок — их субъективное состояние.
— Направление? — Сток, казалось, пришел в себя.
Все уставились на экран.
— Точка с широтой и долготой нашей станции!
— Что еще?
— Пока не можем понять. Перебои связи с модулем на поверхности.
Повисла тягостная тишина.
— По-моему, я догадываюсь, что это были за конструкции. — Голос Андреева заставил всех вздрогнуть. Все вновь повернулись к нему.
— Почему?
— Потому что все или почти все совпадает.
— А именно?
— Через некоторое время полюс окажется в нашей точке. Мы, так сказать, поменяемся с "Востоком" местами. Точнее, станем очередным магнитным полюсом.
Но мы находимся ниже уровня твердых пород. Сползающие льды не тронут нас.
— Вы хотите сказать…
— Да, — уже с трудом выдавил он. — Очевидно, там нашли модули, аналогичные нашим.
— Вы знали это? — выкрикнул кто-то. — Вы все знали!
— Я узнал это сегодня ночью. А сейчас знаю то же, что и вы. Если бы информация, которая хранилась в тех модулях на "Востоке", была бы правильно расшифрована, сегодняшней катастрофы могло бы не быть. Но мы не успели.
— Вы хотите сказать, что всякий раз, когда человек соприкасается с плитой ДНК, на земле происходит катастрофа?
— Ну, по крайней мере так было дважды, как нам сейчас известно. Хотя, может, и наоборот. С приближением катастрофы люди выходят на контакт с плитой. Или их выводят на такой контакт. В противовес тем, кто очень хочет поторопить человечество с концом. Первая попытка была неудачной. Правда, это вряд ли добавит нам оптимизма, — чуть помолчав, заметил Андреев.
— Так что же с нами произойдет? Чем все это закончится?
— Я не Господь Бог.
Артур отошел в сторону.
* * *
Иржи Сток, главный руководитель проекта, организатор и мозг крупнейшей международной экспедиции, сидел один в своем огромном кабинете. Он был один уже четырнадцатый месяц. Ничто и никто не мог нарушить его уединения.
Когда начался голод, он провел основные системы управления в свое убежище. Да, с того времени он так кабинет и называл. Люди постепенно начали терять контроль над собой.
Наконец наступил момент, когда нужно было принимать решение. Он обесточил линии управления резервуаров с главного пульта и открыл кингстоны. Газ почти мгновенно заполнил весь объем станции. Он невольно опустил голову, когда увидел, как заметались на пульте люди. Это длилось несколько секунд. Они испытали весь ужас непонимания того, что с ними происходит. Но он не мог поступить иначе. Другого способа умертвить станцию у него не было. Отбирая у них жизнь, он оставлял им надежду. Пусть призрачную, но надежду.
Когда все уснули, он стал понижать температуру в помещениях. Через семь дней она опустилась до абсолютного нуля. Все были мертвы. Он знал, что необходимо удалить кровь и наполнить сосуды раствором, чтобы их не разорвало. Но он не мог этого сделать. Оборудование станции было предназначено для других целей. Никто не проектировал машин для убийства. Это не входило в задачи экспедиции. Он понимал, что нарушил регламент такой процедуры и просто всех убил. Впрочем, "правильность" и "регламент" не были признаны наукой. Сам же он в такую процедуру не верил, что только осложняло его диалог с самим собой.
Он верил в другое. Он жил этим.
Если они вообще кому-то нужны, если есть хоть кто-то в бесконечной Вселенной, кому небезразлично, чем и как закончится их жизнь, он придет к ним.
Если есть смысл в их существовании, то кто-то должен знать это. Ведь тем, другим, на Земле, не дали времени для раздумий. А ему для чего-то дали.
