Он замолчал. Авторитет собеседника не вызывал сомнений. Однако Сергей попробовал возразить:
— Нет, как раз это не устраивает меня. Я хочу, чтобы книгу прочитало как можно больше людей. Она своевременна… — он запнулся, поняв, что сказал глупость. Несвоевременным бывает только понос, почему-то подумал он и с досадой поморщил лоб. — Впрочем, главный мой вопрос не в этом. Собственно, из-за него я и просил вас о встрече. Дело в том, что есть еще одна глава, называется она "Падение", и я сомневаюсь, нужно ли ее включать в книгу. Всего тринадцать страниц. Не могли бы вы прямо сейчас прочитать ее? — И он протянул Андрею Семеновичу большой почтовый конверт. Тот углубился в чтение.
Повернувшись, Сергей заметил, что второй мужчина, улыбаясь, дружелюбно смотрит на него.
— Я так понимаю, отсутствие тиража вас не остановит? — вмешался он в разговор.
— Я буду печатать ее в любом случае. Деньги меня не интересуют. Цель моя — донести…
— Если так, я могу порекомендовать вам несколько мест, где с радостью возьмутся за небольшой тираж, раз уж мы прошляпили. Разумеется, за ваши деньги. — Он снова улыбнулся.
— Но я хочу все-таки предложить книгу серьезному издательству. Они способны представить ее более широкому кругу, — не совсем поняв сказанное, ответил Сергей.
— На что же вы надеетесь? Ведь риск потерять деньги с большой долей вероятности остановит их. А время будет упущено. Злободневность пройдет. Я считаю, если уж вы точно решили печататься, нужно действовать быстро.
— На что я надеюсь? Скажу честно, надеюсь на то, что риск потерять деньги не страшнее, чем будущая плата за такой отказ. Ведь издатель обязан думать и о своей душе. И печатать не только на потребу, ради золотого тельца, но и жертвовать чем-то для людей, хотя бы для собственных детей, для их будущего. Оно тем хуже, чем меньше людей прочитает эту книгу сейчас.
— И все-таки настоятельно советую вам поторопиться, вы уж извините. — С этими словами мужчина протянул ему лист бумаги. — Здесь все телефоны. По любому номеру готовы вам помочь… Молодой человек, что с вами? Молодой человек! — Голос звучал настойчиво. — Вы что, не слушаете меня? — Сосед тряс его за руку.
— Простите, — вырвалось у Сергея. За столиком никого, кроме них двоих, не было. — Простите, Андрей Семенович, со мной такое бывает, — пробормотал Сергей, разглядывая зажатый в кулаке лист бумаги.
— Я прочел эту главу. Скажите, а почему вы сомневаетесь, включать ли ее? — после некоторой паузы произнес собеседник.
— Видите ли, — медленно, словно собираясь с мыслями, начал Сергей, — когда вы пишете диалог с таким… такой сущностью, это значит, что вы решаетесь на разговор с ним. Даже больше, когда вы говорите от его имени, а тут уж автору никуда не деться, вам необходимо не то что перевоплотиться, но хотя бы побыть в подобном образе. А значит, неизбежно прикоснуться к нему. А эту роль не сумел сыграть еще ни один актер. У них другие задачи. Это ведь не прочитать речь по тексту, помучившись над интонацией и эмоциональным настроем. Но главное то, что бесследно для тебя такое пройти не может. В этом я убежден. Иначе все, что написано в этой книге, — неправда.
— Вы что же, боитесь?
— Да.
— Простите, конечно, но мне кажется, я вас могу успокоить. Ваши сомнения беспочвенны.
— Все бы так, но он только что был здесь.
— Здесь? — Его собеседник удивленно поднял брови. — Но я никого не видел! — Он как-то подозрительно посмотрел на Сергея.
— А если вы ошибаетесь насчет беспочвенности моих сомнений, — словно не замечая его взгляда, продолжал тот, — вы понимаете, какую ответственность берете на себя?
Оба замолчали.
Прошло несколько месяцев. За окном снова лил дождь. Он сидел один у себя дома. Теплое, уютное кресло и полумрак располагали ко сну. Но спать не хотелось. Часы громко отбили полночь. Сергей взял телефон и медленно набрал номер.
— Мы готовы помочь вам, — раздалось на другом конце. Мужской голос показался приятным.
— Но я…
— Мы все знаем. Выходите прямо сейчас на улицу, к углу вашего дома.
— К пешеходному переходу через проспект?
— Да, да, туда, где постоянно гибнут люди.
Мягкий баритон умолк.
Под бывшим музеем, что на Красной площади, в сводчатом подвале где теперь ресторан, за большим столом полукругом к нему сидели четыре человека. Помещение тускло освещалось мерцающим голубоватым светом ламп. Каждый называл себя по очереди.
— Дин Джеймс Харрисон-младший, — представился один из мужчин.
"Где-то я слышал это имя", — подумал он, сразу решив, что перед ним англичанин.
— Что? Вспомнил косточки моего адмирала? Редкая был скотина. — Все дружно захохотали.
— Присаживайтесь. Второй раз здесь не приглашают, — елейным голосом пролепетал человек небольшого роста с аккуратной рыжей бородкой и шрамом на левой щеке.
— У вас здесь что-то типа суда? — Сергей попытался выглядеть бодрым.
— Ну да! Суд четырех! Только лошади остались на стене!
— В демстране!
— Где, где? — Лицо со шрамом расплылось в подобострастной улыбке.
— От слова демонстрационная! — крикнул кто-то.
— Нет! Демоверсия! — Они снова покатились со смеху.
— Если это и суд, — прохрипел стильно одетый мужчина, сидевший прямо напротив него, — то, поверьте, суд безапелляционный. Самый безапелляционный суд в мире!
— А Мишу, Мишеньку помните? Ну, совсем молоденький!
— Прямо с курорта! — рявкнул боцман.
— И как пошел, как пошел! — Рыжая борода затряслась.
— А как наслаждался, наслаждался-то как! Тот, с книжкой, пожиже будет, смотрите, мол, ничего личного! — Он скорчил издевательскую рожицу.
Сергей огляделся, не находя стула.
— Охота, как в Париже, присесть в кафе, на уличной площадке? Не выйдет!
— Да! — Снова рявкнул боцман. — И вам долго еще не увидеть чистых машин, даже в пределах Садового кольца! Слишком воздух грязен, и не только выхлопными газами. Люди-то не те!
Под сводами раздалось гулкое эхо:
— Не те! Не те!
— Хотя сам-то! — Все укоризненно закачали головами. — Но зато какое блестящее окружение! Породистое!
— А кто подбирал?! А? Сам! — завизжал человек с рыжей бородой.
Хохот не умолкал.
"Какая-то фантасмагория, — подумал Сергей. — А стульев-то — четырнадцать, — отметил он про себя. Где же остальные?"
— Ох, — шмыгнув носом и вытирая выступившие от смеха слезы, выдавил сидящий напротив. Что-то выдавало в нем старшего. — Что у него там? — прохрипел он.
— Роман. Прямо по нашей части, — пролепетал маленький со шрамом.
