— Который из них приснился вам ночью?
Он, вздрогнув, обернулся. Позади стоял маленький тщедушный человечек во фраке, с белым жабо на груди.
— Здешний управляющий, — представился человечек и, видя удивление мужчины, пояснил: — Всем, кто ночевал здесь, являлся кто-то из галереи. Да по-другому и быть не может, замок полон привидений.
Сергей стоял, глядя на незнакомца в некотором оцепенении. Поразило не столько неожиданное его появление, сколько манера говорить, не выражая эмоций. Мимика на лице странного человека отсутствовала. Её просто не было. Кроме того, едва шевеля губами, будто для приличия, тот ни разу не посмотрел на гостя. Его отрешённый взгляд, застыв на картине, перед которой они стояли, замер как и хозяин.
— Я… я ещё не ночевал… — неуверенно начал Сергей. — Я только сегодня приехал. И всего на одну ночь.
— Так вы тот, кого привезли после обеда, — по-прежнему глядя перед собой, промолвил человечек. — А я-то думаю, о ком все говорят и говорят.
— Кто говорит?
— Они, конечно, — незнакомец кивнул на портреты. — А то, что на ночь, так это славно, славно. Поддерживать традиции так благородно, — невозмутимо добавил он.
— Какие традиции?
— Я же сказал, славные. Те, что написаны в книге рукой постояльцев, она вон там, можете почитать. Замечательная книга. — Он указал вглубь галереи и направился туда. — Никто больше одной ночи здесь и не задерживался, — продолжал говорить человечек. — Вы тоже завтра напишете, если, конечно, сможете.
— Что значит, «сможете»?
— Вот, пожалуйста. — Словно не слыша вопроса, тот взял со старинной консоли, стоявшей у последнего портрета, потертую книгу. — Очень, очень изящно написал, к примеру, Лорно, нет… лучше Трумэн, — с нескрываемым восхищением проговорил незнакомец, чуть шевельнув губами. — Трумэн ночевал здесь… минуточку, — листая страницы, продолжал он, — да тем жарким летом, сразу после войны. Пожалуйста, девятьсот сорок пятая, снизу.
Он протянул Сергею книгу, по-прежнему глядя мимо.
— «Согласен получить всё. Ведь я этого достоин!» — прочитал Сергей и с недоумением поднял глаза на своего странного сопровождающего. — Что это значит?
— Да вы, я смотрю, к тому же и невежда, — с сарказмом в голосе, но только в голосе, с ничего не выражающим лицом произнёс тот. — Чему вас учат сейчас, если не знаете, что он приказал сбросить атомную бомбу на Хиросиму ровно через месяц после проведённой здесь ночи? Достойный, достойный поступок великого человека! — вновь с восхищением добавил он. — Ведь и вы будете чего-то достойны, не так ли? Жаль, что тысячи из них всё-таки спали. А если бы нет, только представьте, за ту самую отпущенную секунду вы успеваете заметить, как мгновенно обуглилась ваша кожа. Вы не узнаёте себя. Каковы впечатления! И даже почувствовать запах! — Он потянул носом. — А какая боль! Ни с чем до того не сравнимая боль! Система работает по-прежнему без сбоев… почти.
Его рука, с усилием сжав книгу, потянула её обратно. Сергей нехотя разжал пальцы, лихорадочно думая о чём-то.
— Да, но пилот того самолета, что сбросил… сошёл с ума!
— Зато штурман, Теодор Ван Керк, оказался достойным! — парировал человечек, проявив завидную память. — До конца жизни, представьте, до конца гордился совершённым. Так что награду… все-таки получил, — и, видимо, довольный оставленным впечатлением, ласково погладил книгу. — Как видите, и простых людей отзывы имеем. Но, замечу, слова «я ни о чем в жизни не жалею» произнесены не им первым. Как, вы сказали, имя другого? Пилот?
— Пол Тиббетс. Он написал на борту имя своей матери — Энола Гей.
— Нет, не припомню, — покачал головой незнакомец и с грустью добавил: — Какие похожие судьбы! Какие значимые для обоих награды. Лишь названия разные. Жизнь и смерть. Один пожалел, другой протянул дьяволу руку. Какая пропасть разделила мир их рукопожатием с тех пор…
Мужчина с удивлением посмотрел на человечка.
— Ой! — Тот вдруг прикрыл губы рукой. — Что я говорю, что говорю! Простите, простите несчастного!
Сергей от изумления открыл рот.
— Поди… и дракулы всякие тут есть, — переваривая сказанное почти автоматически, спросил он.
— Шестьсот четырнадцатая страница, — ответ был мгновенным.
— Ах вот оно что! — неожиданно поняв суть происходящего, медленно произнёс гость и, с трудом сдерживая себя, добавил: — Я заметил, отзывы все одинаковы. Что, на всех страницах одна фраза? — Сергей в упор глядел на управляющего.
— А как же иначе? Как же иначе-то? Для чего тогда эта ночь? — ни один мускул не дрогнул на его лице.
— А кого-нибудь, кроме скопища дерьма, вы здесь принимали? — Он сжал кулаки и угрожающе сделал шаг вперёд.
— Помилуйте, какое же скопище? — отступая и нервно листая книгу, защебетал человечек. — Вот Набоков, Владимир Владимирович. Позвольте… вот — ночевал в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году! Как сейчас помню, очень, очень обходительный господин…
— Да что вы слушаете его! Он же сумасшедший! И представился, наверное, управляющим. — Голос был знаком. От входа в галерею к ним быстро приближался Роберт. — Джеймс, — он аккуратно, но с силой взял человечка под локоть, — иди к себе, Джеймс. Иди, — уже настойчиво добавил он.
Тот, повинуясь, двинулся к лестнице, понурив голову. — Но книга! Дайте… заберите у него книгу! Я хочу почитать… — затараторил, придя в себя, Сергей.
— Да какая там книга! Он сам же её и пишет, тем и шокирует посетителей, — рассмеялся Роберт. — Такое вот ходячее недоразумение. Не берите в голову. Лучше ступайте, отдохните. Ужин чуть задержится.
Вернувшись к себе в комнату, Сергей прилёг на постель. Только сейчас он почувствовал, как устал. Полумрак быстро наступивших сумерек, да и проведённый в непривычном ритме день дали о себе знать. Сон тут же навалился приятной тяжестью.
Его разбудил протяжный, едва уловимый сквозь ритмичный шум прибоя крик из распахнутого окна: «…илла! …милла!». Он сел. Было далеко за полночь. Подойдя к окну и с трудом перегнувшись, Сергей посмотрел вниз. На небольшом выступе у подножья скалы стояла, протянув руки в сторону океана, женщина и что-то кричала. Длинная красноватая ткань платья взлетала под порывами ветра и тут же падала. «Кам-и-и-лла!» — услышал он сквозь рёв накатывающих волн. «Софи-и-и-и!» — вновь донеслось до него.
Он пригляделся. «Не может быть», — резануло в голове.
— Хельма-а-а-а! — прокричал он. — Хельма-а-а-а!
Женщина медленно подняла голову и, заметив его, скрылась за утёсом. Сон прошел.
Откуда я её знаю, откуда я её знаю? — Мысль, вызывая резкую боль, запульсировала в мозгу. — Что там было ещё? Книга. Да, книга должна быть там. Ужин, нет, это потом, потом…
Сергей почти бегом спустился в галерею. В конце на слабо освещённой старинной консоли по-прежнему лежала она. «Так, первые страницы… Не знаю, не знаю, — он лихорадочно переворачивал их дальше. — Тиберий, Калигула… понятно, а в конце, последнее время… — он с заметным усилием перевернул тяжёлую книгу лицевой стороной вниз. — Ницше, ефрейтор… ясно… — Вагнер, вдруг прочёл он, и губы его зашевелились. Известные композиторы, писатели, режиссёры и драматурги голливудского Олимпа, знаменитые финансисты и художники, издатели, главы корпораций и государств прошедшего и нынешнего века, все успешные и великие были здесь. Но, к удивлению, их фамилии чередовались с совершенно незнакомыми.
