– Какая-то свинья мне сейчас будет подложена, нет?
– Ты ошибся. Совсем немножко. Не свинья. Олежек хочет, чтобы мы ему на Новый год подарили собаку.
– Что??? Почему он не хочет слона или бегемота? Почему не хочет, чтобы я прыгнул с крыши нашего дома на крышу соседнего? Ты ему объяснила, что это невозможно?
– Я так не считаю, – кротко, виновато, но непримиримо сказала Настя. – Ребенку полезно общение с верным другом. И потом: я пока дома, мы бы справились…
– Боже мой! – схватился за голову Сергей. – Мне все говорили, что ты странная. Я не сомневался, что ты родишь странного ребенка, вы оба только тем занимаетесь, что пытаетесь окончательно отравить мне жизнь…
– Ты выступил? – улыбнулась Настя.
– Да, – притянул он ее к себе. – Он хочет ирландского волкодава или дикую собаку Динго?
– Олежка пока не знает. Он правильно говорит: «Я хочу, чтоб мы с ней влюбились». Но маленькую он не хочет на самом деле. Он не верит, что это собаки. Говорит, это такие кролики.
– Кстати, а чем плохи кролики?
– Они всем хороши, – сказала Настя. – Просто Олежек хочет собаку.
– Вот денек начинается. – Сергей поднялся, посмотрел в окно. – На улице дождь в конце декабря. Мне нужно тащиться к Нискину в больницу с невыполнимой миссией, а тем временем моя семья выберет мне зверя, который меня же и укусит.
– Ты не любишь собак? – сочувственно спросила Настя.
– Люблю, – серьезно ответил Сергей. – Настолько, что никогда не позволял себе даже думать о них. Это – ответственность. И если вы до моего возвращения не откажетесь от этой мысли, то выбирать пса буду я. Потому что вы не будете с ним гулять. Олежка – маленький и несерьезный даже для маленького песика, ты – затворница. У пса не будет выбора. Только я.
– Я тебя люблю, – просто сказала Настя. – Не решалась попросить, чтобы ты выбрал. Мы действительно не справимся. Но надо, чтобы Олежка влюбился, он же сказал.
– Наш сын – болтун, – заявил Сергей. – Ты заметила?
– Интересно, в кого бы это, – рассмеялась Настя. – Все, я побежала. Действительно трудный день.
Едва захлопнулась за ней дверь, как позвонил Земцов.
– Привет, – сказал Сергей. – Чем у вас там вчера закончилось?
– Если в рублях, то миллионов сто. Завещание на комнату она давно написала на внука, оно у него дома. Ее экземпляра в комнате мы не нашли. Вроде он у нотариуса. Нотариусы у нее исключительно левые. Мы конторы все поблизости обзвонили: нет такой клиентки. Сын и Печкина вроде никого не знают. Что с комнатой исчезнувшей соседки, пока не выяснили. Сидоровы утверждают, что Валентина не имеет к ней никакого отношения. Просто негде больше было держать скромные сбережения. Банкам она не доверяла. Я к тому, что, если ты поедешь к Нискину, может, и этот вопрос затронешь, пока он в расслабленном состоянии. Что-то тут с чем-то связано. Заявление об исчезновении соседки Валентина писала ему же. Возможно, в этой квартире – два трупа, а один участник событий как раз лежит с пробитой головой.
– Моя жена считает, что сотрясение мозга могло спровоцировать его интеллектуальное развитие.
– Я тоже в этом почти не сомневаюсь, – серьезно сказал Земцов. – Ухудшать там нечего.
Глава 18
Из-под бинтов глаза Нискина не смотрели, а таращились. Может, и права Настя, но Коля показался Кольцову вылитым Шариковым из фильма «Собачье сердце».
– Узнал? – вместо приветствия спросил Сергей, чтобы сразу решить вопрос с успехом операции.
– Да, – слабым голосом пролепетал Коля. – Ты – сыщик. Бандита у меня забирал. Фамилию я его что-то забыл. Голова болит. Но это он меня, понял?
– Вспомни, пожалуйста, фамилию, – Сергей сел на стул рядом с кроватью. – А то разговор несерьезный. Он родился в этой коммуналке, где ты постоянно ошивался. Если ты забыл его фамилию, то что с тебя вообще взять?
– А что тебе надо от меня? – настороженно спросил Коля. – И вообще чего надо?
– Моя жена была не права. Но это я так, к слову. Объясню тебе по порядку как больному. Я пришел поздравить тебя с наступающим Новым годом, пожелать здоровья и счастья в личной жизни. Принес тебе вот эту елочку и мандарины.
– Да ты что! – Коля изумленно смотрел, как Сергей любовно вынимает из прозрачной круглой коробки золотую елочку с красными шарами, ставит ему на тумбочку. Затем окружает ее горкой мандаринов. – Спасибо. Вот не думал, что ты придешь меня поздравлять.
– Так и я не думал. Радость к нам обоим пришла, откуда не ждали. Переходим к следующему этапу. Ты вспоминаешь имя-фамилию бандита, который, как ты считаешь, на тебя напал. Если ты действительно ФИО не помнишь, твои показания ничего не стоят. И до мотива мы не дойдем. А ведь ты, как и твои коллеги, делаешь практически официальное заявление.
– Делаю, – насупился Нискин. – Толька Васильев, у меня просто в голове шум. Какой мотив. Не ясно, что ль? Чтоб я дело на него не завел.
– Коля, сосредоточься. Мне хирург сказал, твои умственные способности восстановлены. Я забрал у вас свидетеля по делу убийства Сидоровой, которого вы избивали, заставляя дать ложные показания. Ты не хуже меня знаешь, что в комнату Сидоровой могла войти только Зинаида Печкина, у которой был ключ. Именно это вы и хотели скрыть от следствия. Прощаю тебе отсутствие логики: человек, на которого ты хотел завести сфабрикованное дело, через несколько часов пробивает тебе голову, чтобы точно за это сесть. Просто скажу: все это время он был вместе со мной в той самой квартире. Допил виски, ему дали таблетки, он лег спать и громко храпел на радость соседям. Человек он по жизни, может, и не сахар, но образованный и не идиот. Мотив мести не проходит, если ты это имел в виду. Или что-то еще есть? Что-то, связанное с квартирой? Какие-то раньше между вами терки, возможно, были?
– Были. Тебе он образованный, а мне – полное хамло. Была б жива Валентина Николаевна, она б кой-чего рассказала про его поведение…
– Она мертва. Проблема именно в этом. И в том, какое отношение каждый из четко очерченного круга людей имеет к этому убийству. Коля, ты входишь в этот круг.
– Ты че? С дуба рухнул? Ты мне шьешь Валькино убийство?
– Нет, конечно. Вы вроде сотрудничали. В чем? Что ты, к примеру, знаешь об исчезновении Лидии Васильевны Смирновой? У тебя есть заявление Валентины? Как ты с ним работал? Родственников нашел?
– Чтой-то меня затошнило, – простонал Коля. – Мне врача надо. Мне плохо.
– Сейчас позову. Только сначала расскажу, тебе это будет интересно. Родственники вскрыли комнату Валентины, оказалось, что она сделала дверь в комнату пропавшей соседки. А там – ты прикинь – сумки, набитые баблом. Миллионов сто. Следствие их тормознуло. Пока не найдут убийцу, деньги там будут опечатаны.
– Ой, – тоненько пискнул Коля. – Такие деньжищи? У Вальки? Я не знал, веришь?
