Одного жизнь не слишком баловала, но он рад и тому, что есть, а другой получил от нее все, но не привык говорить за это «спасибо».
Один добивался несколько лет, чтобы однажды проснуться рядом со своей единственной и неповторимой, а другой женился на однокурснице, но при случае трахается со стажерками в полумраке рентгеновского кабинета.
Один ненавидел то, что воплощал другой, и это единственное, что было общего между ними.
– Ну так что? – нетерпеливо произнес Арчибальд.
– Анализ крови показывает пониженное содержание тромбоцитов: всего сорок тысяч, а в норме должно быть не менее ста пятидесяти тысяч в кубическом миллилитре, с печенью тоже не все в порядке, но…
– Как вы намерены поступить?
– Мы ввели лекарство для снижения давления и собираемся сделать переливание крови, чтобы повысить содержание тромбоцитов.
– А потом?
– Подождем.
– Чего ждать? Гипертонического криза? Альбумина в моче? Вы же видите, у нее токсикоз.
– Не такой уж сильный.
– Надо прервать беременность.
Алистер покачал головой:
– Зачем? Если нам удастся стабилизировать общее состояние вашей жены, то и беременность можно сохранить. В настоящий момент результаты биологических анализов не так уж плохи и ничто не указывает на то, что события будут развиваться по плохому сценарию.
– Результаты не так уж плохи? Вы шутите?
– Послушайте, мсье, вы же не доктор.
– Это правда, – признал Арчибальд. – Но женщины иногда умирают от токсикоза на поздних сроках беременности. Я это видел своими глазами в Африке.
– Мы не в Африке. У вашей жены двадцать пятая неделя беременности. Делать сейчас кесарево сечение – значит, лишиться ребенка…
Арчибальд изменился в лице, взгляд стал жестким и мрачным.
– Наплевать, – мрачно сказал он. – Я хочу спасти жену.
– Проблема сейчас не в этом, – мягко промолвил доктор Алистер. – Мы делаем все, чтобы дождаться срока, когда можно будет сделать кесарево и спасти вашу жену, сохранив жизнь ребенку.
– Вы же знаете, чем это может закончиться – вы угробите ее мозг, ее печень и почки…
– Я уже обсудил с вашей женой этот вопрос, она согласна, что есть риск, но не хочет в данный момент делать кесарево.
– Это не ей решать.
– Именно так! Решение принимаю я, а я в данный момент не вижу каких-либо медицинских показаний для прерывания беременности.
Арчибальд возвращается к Валентине в палату. Присев к ней на кровать, гладит ее лицо, руки и вновь вспоминает о том, как долго они шли навстречу друг другу, много пережили, чтобы жить в любви и согласии, сколько препятствий преодолели, сколько выстрадали.
– Я не хочу делать кесарево, – умоляет Валентина. Ее кожа приобрела желтоватый оттенок, глаза ввалились от физических мучений, веки распухли от слез. – Ты же знаешь, милый, всего двадцать пятая неделя! Позволь мне сохранить его еще ненадолго!
Ей нужно, чтобы Арчибальд находился рядом, но что он может сделать? Он бессилен! Конечно, Арчибальд обещал быть вместе с ней в радости и в горе, в беде и в болезни. Давал слово защищать ее, оберегать от невзгод, но мы всегда обещаем больше, чем можем выполнить. Валентина смотрит на него умоляюще:
– Разреши мне дать ему еще хоть капельку сил…
– Но, любовь моя, ты же можешь умереть.
Вся опутанная трубочками от капельницы, она все-таки умудряется нащупать его руку, пытается сжать и шепчет, несмотря на боль, прерывисто дыша:
– Этот ребенок, я так хочу, чтобы он у нас был, я же чувствую, как он живет в моем животике! Это девочка, я уверена. Ты полюбишь ее, Арчи, ты будешь ее любить!
Он хочет ответить, что любит только ее. Но вдруг видит, как Валентина закатывает глаза, по лицу пробегает гримаса, руки судорожно сжимаются и…
– Ты будешь делать это чертово кесарево или нет? – Арчибальд орет на Алистера в коридоре больницы, готовый броситься на него с кулаками.
Доктор не понимает, в чем дело, он только видит, как муж его пациентки кипит от гнева и настроен избить его.
Валентина так сильно сжала зубы, что прикусила кончик языка. Она лежит на кровати, ее мышцы напряжены, руки и ноги вытянулись, она не может сделать ни вдох, ни выдох, тело сотрясают судороги.
В сторону Арчибальда по коридору движется охранник с пистолетом в руке. Он привык успокаивать наркоманов, которые впадают в бешенство, когда им отказывают в больнице дать дозу наркотика. Он подходит к нему сзади, но Арчибальд не наркоман, он чувствует его приближение. Внезапно обернувшись, он сгибает ногу в колене и изо всех сил, как в футболе, ударяет охранника в пах. Тот падает, корчась от боли, его пистолет скользит по полу, прямо под ноги к Арчибальду, он наклоняется и подбирает его.
У Валентины не прекращаются судороги. Пенистая слюна, окрашенная кровью, выделяется изо рта, заполняет нос и начинает душить ее.
– Она при смерти, кретин!
Позже, во время процесса Арчибальд объяснит, что не собирался стрелять, он только хотел пригрозить доктору пистолетом, выстрел случился сам собой, он и не думал нажимать на курок. Охранник признается, что предохранитель его пистолета всегда плохо держал, непроизвольный выстрел и раньше случался два раза, но его свидетельство в пользу несчастного случая ничего не изменит: доктор Алистер получил пулю в правое легкое.
Арчибальд бросил пистолет в тот момент, когда его жена потеряла сознание и впала в кому. В коридоре поднялся невообразимый шум, все вокруг забегали, его схватили, повалили на землю лицом вниз и надели на него наручники. Когда полиция вела Арчибальда по коридору к выходу, он обернулся в сторону палаты Валентины, и ему показалось, будто он слышал голос дежурного интерна. Тот кричал:
– Мы ее теряем!
Потом ему послышался голос медсестры:
– Это девочка, такая маленькая!
В тот день в отделение интенсивной терапии окружной муниципальной больницы поступила девочка, родившаяся на три месяца раньше срока. Ее вес составлял пятьсот десять граммов, а длина – менее тридцати сантиметров. Как многие недоношенные, она была худенькой, но пропорционально сложенной, с желтоватой кожей, настолько тоненькой, что сквозь нее просвечивали сосудики, и видна была пульсация крови. Врач, которого срочно вызвали принимать роды, немного колебался, прежде чем приступить к реанимации, но, даже сделав все необходимое в подобных случаях, он и доллар бы не поставил на то, что она выживет. Тем не менее девочку поместили в инкубатор и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких.
Дежурную акушерку, которая ухаживала за ней, звали Розалита Вигалоза. Она жила в этом районе более двадцати лет, и за глаза все называли ее Мама. Именно она каждые три часа прочищала еще не сформировавшиеся легкие ребенка, чтобы они наконец стали дышать самостоятельно. Перед работой стала заходить в больничную церковь святой Долорес, чтобы поставить свечку и помолиться о том, чтобы Бог помог девочке выжить. Через несколько дней она называла ее чудесным ребенком.
