Сверху падает пласт снега. Существенная часть попадает Костяну за шиворот. Хорошо ещё, не гигантская сосулька! Каждую зиму по городу ходит слух про сосульки-убийцы, которые, сорвавшись с крыш, пронзают незадачливых пешеходов насквозь. Костян одёргивает пальто, поводит лопатками, лезет рукой за шиворот, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Задирает голову. С крыши смотрит киргиз в оранжевом комбинезоне, машет руками и кричит. Костян почему-то уверен, что оранжевый человек непременно киргиз, говорят, теперь все дворники в Москве киргизы. Однажды гуртом сюда приехали и давай чистоту наводить. Этот киргиз не самый сообразительный, нашёл время снег счищать, когда внизу народу полно! Ругаться глупо, Костян бурчит что-то под нос.
Прямо перед ним арка – спокойное место для перекура. Костян затягивается сигаретой, осматривается. Пространство под сводом занято панно, исполненным красками по фанере. Тема военная. На панно добросовестно изображена карта европейской части России, а также Восточной и Центральной Европы. Всё исчерчено крупными красными стрелками. В нижнем правом углу панно зеленеет танк. Наверху большими буквами приписано: «Героический боевой путь маршала такого-то». Сам маршал представлен здесь же в виде бронзовой щекастой головы в папахе, выступающей из увесистой плиты того же материала. Плита привинчена к стене из «гитлеровских» камней. Кроме головы, на плите имеется пояснительная надпись со званиями и регалиями маршала-танкиста. Тяжеленная бандура. Сорвётся со стены – пришибёт насмерть. Даже если только на ногу рухнет, и то наверняка без ноги на всю жизнь останешься.
Под мемориальной плитой, не боясь её ни капельки, стоит понурая старушка с несколькими гроздьями маленьких крыс в руках. Старушка переминается с ноги на ногу. Пальто у неё старомодное, сиреневое с меховым воротником. Видать, хваткие торговцы не пускают на бойкое место, вот и приходится кантоваться в арке в компании бронзовой головы.
Звонок.
– Алё… привет, дорогая… спасибо… вечером жду. – Старинная знакомая позвонила поздравить.
Оживившись после разговора, Костян ныряет обратно в человеческий поток. Перескочив чёрные лужи, поскользнувшись на ступеньках подземного перехода и перейдя по доскам траншеи, выкопанные для канализационных труб, он оказывается на другой стороне проспекта. Вот и поворот на улицу, где в поликлинике назначена встреча с Галиной, бабушкиным врачом.
* * *
Приходится ждать, у Галины приём, а приём – это святое, приём прерывать нельзя. Галина психотерапевт. Или психолог. Или и то и другое вместе. Короче, сейчас кто-то изливает ей душу за сто долларов в час. Костян сидит в холле и слушает, как толстая врачиха отчитывает регистраторшу за то, что та записала к ней одну беременную на время, занятое другой беременной. Возвращаются мысли о ребёнке: «Я ведь совсем не готов… надо делать аборт. На ранней стадии это не опасно. Все эти крики, плач, бессонные ночи, стирка пелёнок… Или теперь пелёнки не стирают? Точно, теперь же подгузники, но всё равно… Я не готов к воспитанию. Тратить всё свободное время и прочая херня… А потом вырастет и начнётся: чтобы парень не загремел в армию, чтобы девка не залетела от первого встречного, чтоб не сел на наркоту и домой возвращался не поздно»…
Когда через четверть часа Галина вышла из кабинета, между ней и Костяном разыгралась пантомима. Он приветственно кивнул, привстав, Галина лицом показала, что всё помнит, взяла у регистраторши бланк, что-то написала и поставила печать.
– Ну, как она себя чувствует? По-прежнему галлюцинации? – поинтересовалась Галина здоровьем бабушки, протягивая Костяну рецепт.
– Вроде в последнее время получше. Капли помогают.
– Долго их принимать нельзя – побочные эффекты. Возможен инсульт…
Костян обещает через месяц рассказать Галине о бабушкином состоянии. На старости лет у бабушки всерьёз поехала крыша. Родителям предложили сдать бабушку в дурдом, но мама отказалась. Жалко.
В рецепте написано некое вымышленное женское имя. Галина не помнит, как зовут бабушку. Впрочем, какая разница. Костян благодарит, прощается. Вспомнив в дверях о приближающихся праздниках, кричит Галине:
– С наступающим!
– Вас также.
Он размышляет о бабушкиной болезни. Что же делать, если приём лекарства придётся прекратить? Инсульт – это или смерть, или паралич. Смерть… нехорошо, конечно, но смерть стала бы облегчением… для всех… А вот паралич… Без лекарства бабушка снова станет агрессивной, будет уходить из дома, кричать… Интересно, передаётся ли это по наследству? Галина говорила, что подтверждённых случаев нет, и всё же… Вдруг он тоже свихнётся на склоне лет, перестанет узнавать родственников, начнёт метаться бесцельно по улице, будет ронять пищу, не донося до рта. Он уже сейчас иногда чаем обливается по рассеянности. Жизнь быстро промелькнёт, не успеешь оглянуться, и ты уже шизофреник, в маразме…
Проходя на обратном пути мимо арки, Костян старается не смотреть в сторону мёртвой крысы, но взгляд с неодолимой силой так и тянется туда сам. Он видит кое-что новенькое, на что не обратил внимания в первый раз. Из-под длинного хвоста распускается букетик внутренностей. Потроха брызнули под чьим-то весом… Уж не под его ли?! Хотя вряд ли, он бы заметил… Игрушечные крысы всё так же бесстрастны, бронзовый маршал с круглыми щеками смотрит в пустоту, красные стрелы окружений и прорывов по-прежнему остры.
Пропускной турникет метро протестующе пищит, когда Костян прикладывает проездной. Глючит? Костян повторяет попытку. Механизм издаёт противный звук и светит красным глазом. В спину тычутся люди, не рассчитывавшие на задержку у турникета. Приложил карточку-проездной – прошёл, приложил – прошёл. Пассажиры метро, как слепые кроты, утыкаются в препятствие в виде Костяна, замирают, а затем обходят его, просачиваясь через соседние турникеты. Костян ещё несколько раз безуспешно прикладывает проездной к сканеру турникета.
– Чего встали! Не задерживайте других! – кричит тётка в юбочном сером, будто пыльном, мундире. Мышь, контролирующая проникновение кротов в подземное царство.
Костян пробирается сквозь толпу, прущую к турникетам. Поездки на проездном закончились, нужен новый. Костян встаёт в хвост длинной очереди в кассу, шаря по карманам в поисках денег. Тут он покрывается мелкими капельками пота – денег нет. Обшаривает все карманы ещё раз. Забыл. Настолько новость про Катину беременность поразила. Только пятирублёвая монета. К счастью, обнаружилась пластиковая карточка, а вот и банкомат.
Костян набрал четыре цифры кода, на экране появилась надпись «неправильный код». Набрал снова. Та же фигня. Третий раз повторять не хочется, после третьего банкомат проглотит карточку, и вытаскивай её потом из него. Получается, забыты не только наличные, но и пин-код собственной карточки. Костян звонит домой. Где-то в документах должна лежать банковская памятка с кодом.
Катя подходит не сразу. Он раздражается. Ему ещё столько надо успеть, у него, в конце концов, день рождения, а она не подходит! Да ещё и залетела… Вопреки подробным указаниям, Катя не может найти никакой бумажки с кодом. Бред! Он всю жизнь помнил код своей карточки, но этим летом она потерялась. Костян завёл новую, хорошенько запомнил код и, следуя инструкции, уничтожил бумажку, на которой тот был напечатан. Однако через неделю, когда понадобились деньги, обнаружилось, что кода он не помнит. Положился на память, а память подвела. Пришлось снова идти в банк, получать новый код. Было это меньше месяца назад. Костян запомнил код так тщательно, как только мог, пользуясь системой ассоциаций типа «второй год Первой мировой войны и год, когда ему исполнилось десять». Памятку не уничтожил, а спрятал среди документов. Теперь ясно, что ассоциации его ни к чёрту не годятся, а код запропастился невесть куда.
