– Боббер! Боббер! – завопил Урман, исчезая из виду. – Скажи им!
Больше я ничего не слышал, соседи схлынули также резко, как и нахлынули. Я поднял опрокинутый эйр-роллер, и тут запищало переговорное устройство на приборной доске, гоблины вызывали меня:
– Боббер! – горбонос на маленьком экранчике пожевал губами. – Если вы через пять минут не явитесь на отправку, я буду вынужден написать на вас докладную. Полагаю, выговор с занесением в личное дело пойдет вам на пользу, маленький ветреный хоббит!
Ветреный хоббит, значит, да? Ух, и треснуть бы вредного умника-разумника по носу! Я стоял, сжав кулаки, с трудом подавляя желание разбить ни в чем не повинный экран переговорного устройства, и в то же время противный ученый был прав – опаздывать плохо, а мне как никогда нужно отличиться перед шефом и выполнить задание на пятнадцать баллов из десяти возможных. Времени до начала миссии осталось в обрез, но я железобетонно решил заскочить в костюмерку за формой, чтобы снять и выбросить малиновый позор Хая Гадовича.
Запрыгнул на «коня», запустил двигатель, вспомнил про самое главное – концентрат молока. Спрыгнул на землю, бросился к сараю, к расставленным как попало канистрам; многие были опрокинуты, хорошо, что мы с Ури постарались как следует закрутить каждую. Вот и моя, белая, тут лежит. Схватил емкость, вышел, поставил в специальный ящик за сиденьем, закрепил ремнями, как учил орк, и бешеным жуком понесся прочь.
9. Терпеливый Терпелиус
Юдааш, ухмыляясь, признался мне и всему пошивочному цеху, что впервые изготовил агентскую форму детского размера, но не было времени спорить на эту тему, я молча размотал малиновые шаровары, раскрутил их на манер пращи и запульнул под потолок. Подарок Хая Гадовича повис на лопасти вентилятора. Я влез в новые серые брюки, натянул пиджак военного покроя, зыркнул в зеркало и бросился вон из помещения под хохот десятка сотрудниц пошивочной мастерской. Гоблин орал что-то вслед насчет «расписаться в получении», «немедленно забрать свое безвкусное тряпье» и какие-то общие фразы о черной хоббитской неблагодарности. Он звал Раабана на помощь, но я выскочил наружу, оседлал «бешеного жука» и дал по газам.
В телепортационную лабораторию, ту самую, в которой надо мной издевались больше всего, и где должны были мстить за меня тепегёзы, я ворвался на полном ходу. Зловеще тарахтел двигатель. «С дороги! С дороги, гоблины!» – орал я, едва успевая поворачивать то налево, то направо. Приходилось почти протискиваться в овальные двери, потому что датчики движения не поспевали за мной. Двери раскрывались в немом изумлении, как рыбьи рты.
Один, в новой агентской форме, гордый и непобедимый летел я сквозь террариум хоббитоненавистников, сея страх и ужас в лагере горбатых врагов. Вот оно, обещанное возмездие!
И все же хулиганить надо в меру, до возникновения у противника стойкого желания уважать вас и не расстраивать. Я красиво тормознул на крутом вираже, едва не грохнув стеклянный шкаф, утыканный колбочками с растворами, огляделся и улыбнулся – было чему. Всюду, где оставалось место, свободное от оборудования, громоздились коробки с бай-джанскими фруктами – тут вам и двойные бананы, и квадратные яблоки и черные апельсины, от которых Грызольда теперь если не валится в обморок, то уж точно впадает в комплекс вины, и конечно, урчащий киви. Хорошо, славно поработали тепегёзы. Справились. Так-то… Будете знать, гоблины, как трогать маленького хоббита.
– Фруктами балуетесь? – я с удовольствием наблюдал, как напуганные лаборанты осторожно вылезают из-под столов, выдавливают себя из щелей между стенами и шкафами, как они вздрагивают при одном только слове «фрукты». – Надеюсь, мои одноглазые друзья не очень задрали цену? Вы же все-таки брали оптом. Крупным оптом.
Лаборанты переглянулись, и глаза их полезли на лбы, умники все поняли.
– Ччччто ты сказал, хоббит? Ты… Ты подослал их? – вопрос повторялся снова и снова со всех сторон.
– Он подослал их! – крик, полный отчаяния прокатился по лаборатории.
Я не стал скрывать очевидных заслуг и, восседая на тарахтящем роллере, как на троне, подарил гоблинам сдержанный королевский поклон. О, восхитительная тишина триумфа! Закрепить впечатление я решил в самой дружественной манере:
– Господа! Специально для вас и только для вас, в пятницу ожидается новый завоз: три тонны мятной кукурузы и цистерна поющего картофельного уксуса. Вас ждут скидки и подарки. Фишки собираете?
Кто-то охнул и разбил колбу с жидкостью. Один вопль, второй, третий, удаляющийся топот каблучков: особо впечатлительные побежали отдавать концы и служебные удостоверения.
– Господин хоббит! Прекратите безобразничать! Коллеги, почему вы молчите? – тихо возмутился надменный пожилой гоблин в белом халате, стараясь не встречаться со мной взглядом. – Следует незамедлительно принять меры!
Я подкатил к недовольному, нагнулся и сказал, глядя в его трусливые глаза:
– А специально для тебя, дедушка, я попрошу отложить коробку двойных вибрирующих кокосов. Хочешь, две по цене одной? В подарок от хоббита Боббера за теплый прием, оказанный ему вашей дружной лабораторией.
– Нет! – гоблин огляделся по сторонам, понял, что зря открыл варежку, и бросился бежать, натыкаясь на стулья и дрожащих коллег.
Тишина стала еще торжественнее, еще приятнее для уха и еще мучительнее для гоблинов. Совесть медленно пожирала их подлые душонки.
– Ну так что, господа ученые, звонить циклопам или вы догадаетесь попросить прощения? Или, может быть, кто-то из вас забыл, кто я?
Все смотрели в пол, как приговоренные.
– Я – тот самый хоббит, которого вы, болваны, отправляли в Древнюю Скандинавию, и над которым издевались, забыв о приличиях и вежливости… Для тех, кто забыл, я готов во всех подробностях напомнить…
Все же выискался среди них какой-то пожилой смельчак с волосинками на подбородке:
– Постойте, постойте, уважаемый хоббит. Боюсь, в тот раз вышло недоразумение… Я готов объясниться и попросить прощения от имени лаборатории.
– Кто вы? – ботаник почему-то внушал доверие, и я обратился к нему настолько вежливо, насколько был способен. Он протянул дрожащую, кривую ручонку, из которой тоже торчали редкие седые волосинки:
– Терпелиус, работаю здесь старшим лаборантом.
Я ответил коротким рукопожатием. Интересно, как он будет оправдываться?
– А вы, юноша, значит, Боббер?
– Боббер, специальный агент.
– Смею вас заверить, господин специальный агент, в тот день лаборатория принимала большую группу практикантов, мы ужасно зашивались с ними. Неуправляемые ребята, кровь горячая, сами не ведают, что творят. Я регулярно получаю жалобы на их поведение. Ломают оборудование, пьют реактивы, закусывают чем попало…
– Эти придурки здесь, господин Терпелиус?
– Сегодня, к сожалению, присутствует только двое, они до сих пор не отчитались за материальный ущерб. Один из них сбежал на ваших глазах, думаю, вы обратили внимание на его характерный визг… А второй…
