– Молодости свойственны такие порывы.
– Вы так говорите, как будто намного старше меня.
– Тело лишь видимая оболочка, оно всего-навсего вместилище души. А душа бессмертна, – уклонился от ответа Михаил.
– Воистину, ответ мудреца или священника! – пришел в восторг Леонардо. – Вы верующий?
– Да. Я христианин, как и ты, только не католик, а православный. И давай не будем трогать теологию – я не философ и не священник. Мне нравятся твои художественные работы и фрески, но я инженер, и мое призвание – механика.
– О, как мне это близко и интересно! Постойте, Микаэле, вы сказали – мои работы и фрески? Но вы ведь видели только одного ангела на фреске, а сказали во множественном числе.
– Потом будут еще.
Леонардо посмотрел недоверчиво.
– Если бы вы не пили вина и не ели, я бы подумал, что ко мне спустился сам Господь или мой ангел.
– Ты ошибаешься, Леонардо. Я человек из плоти и крови, и могу доказать это. Вот сейчас уколю себя иглой или ножом, и выступит кровь – так же, как и у тебя.
– Не надо, я верю. И все же чувствую – вы не такой, как другие люди, как мои друзья, как жители Флоренции.
– Конечно, не такой, – согласился Михаил, – я из другой страны.
– Нет, я не то хотел сказать. У вас другой склад ума, и я чувствую, что вы говорите мне лишь малую часть того, что знаете.
– А разве ты сам открывался друзьям до дна?
– Не во всех вопросах, – был вынужден признать Леонардо. – Да, разумом я понимаю, что вы чужестранец, у вас другие традиции, другое воспитание и образование – этого только глупец не поймет. Но я чувствую не разумом – интуицией, наверное, или душой – я даже не знаю, как правильно объяснить, что вы не такой, как другие люди.
– Я объяснял тебе, Леонардо, – я человек просто из другой страны.
– Ладно, не будем спорить, – неожиданно легко согласился Леонардо. – Меня давно привлекает механика. Если вы инженер, я бы хотел получить у вас консультацию.
Он пошарил глазами по комнате.
– Бумаги нет. Я живу недалеко, позвольте отлучиться ненадолго?
– Конечно.
Леонардо порывисто вскочил и вышел из комнаты.
«А ведь действительно, – подумал Михаил, – его ум, как хороший компьютер, способен делать выводы». Ведь чуть не раскусил его, Михаила, что он не тот, за кого себя выдает. А признаваться, что он человек из другого времени, Михаил не хотел – как-то воспримет Леонардо такое признание? Может донести в церковь о ненормальном чужестранце, но, скорее всего, начнет расспрашивать о будущем мире. Однако готов ли его мозг воспринять такую информацию? К тому же, он может не удержаться и поделиться услышанным с друзьями. А те – дети своего времени, с узким кругозором и скудными знаниями, они могут поднять Леонардо на смех. Нет, открываться нельзя!
Леонардо вернулся быстро, держа в руках тонкую картонную папку с длинными тесемками. Достав оттуда листы бумаги, он выложил их на стол со словами:
– Мне проще и быстрее нарисовать, чем объяснять словами.
Леонардо рисовал углем – вроде толстого грифеля. Сделав набросок, он отступил в сторону.
Михаил подошел, пригляделся. Так это же прожектор с линзой! Вот светильник в ящике, на одной стороне – круглое отверстие с линзой.
– Это осветительный прибор, дающий луч света, – сказал Михаил.
– Верно! – удивился Леонардо. – У вас в стране уже есть такие?
– В Московии нет.
Леонардо покачал головой, перевернул лист и сделал новый эскиз.
Михаил наблюдал за появляющимися на бумаге линиями и сразу же, когда стал понятен замысел, хотя эскиз и не был еще завершен, сказал:
– Это телескоп с двумя линзами. Он помогает видеть далеко, но главное – не в перевернутом виде. И с двумя линзами увеличение больше. А можно поставить четыре, но только попасть в фокус.
– Да, именно так!
У Леонардо покраснело лицо, и он внимательно посмотрел на Михаила.
– Продолжай, – лишь коротко ответил тот.
И Леонардо снова взялся за уголь. В этот раз он рисовал дольше, но линии на бумаге делал уверенно, одним движением.
– Колесцовый замок для аркебузы – для поджигания пороха вместо фитиля, – заключил Михаил.
Леонардо уселся на стул, но потом вскочил и забегал по комнате. Он бросал на Михаила взгляды, то полные удивления, то негодующие, то пытливые. Выражение его карих глаз менялось ежесекундно.
– Не может быть! – вдруг воскликнул он. – Никто не видел моих эскизов, я никому их не показывал и никому пока не говорил. Как вы могли узнать?
Михаил взял уголек из руки Леонардо и нарисовал колесо.
– Это что?
– Колесо.
– А это? – Михаил нарисовал дом.
– Дом.
– Ты ведь не знал мою задумку, но сразу угадал – вот и я так же. Я же механик! Любая техническая вещь мне понятна.
Леонардо вроде бы успокоился, но все-таки с сомнением спросил:
– Колесо и дом можно увидеть везде, догадаться нетрудно. Но я набросал эскизы тех приспособлений, которых никто не видел.
– Глядя на твои эскизы, я догадался. Это ведь не так сложно, ты убедился сам.
Леонардо воспрял духом, схватил уголек и набросал эскиз танка. Это не был танк в привычном смысле слова, скорее – движущаяся повозка, прикрытая сверху листами железа с бойницами для стрельбы из лука. Находящиеся внутри воины передвигали ее сами. Фактически – небольшая передвижная крепость.
Михаил задумку понял, но раскритиковал:
– Стоит колесу попасть в яму, как все остановится.
– Воины, находящиеся внутри, могут приподнять ее и перенести.
– Но тогда и чужие воины, враги, могут приподнять ее и перевернуть, а затем перебить защитников. Или поджечь снизу факелами или греческим огнем.
– Это правда, – согласился Леонардо и набросал еще один эскиз.
Михаил присмотрелся. На бумаге был изображен большого размера винт, скорее – шнек.
– Орнитоптер?
– Точно! Но этого не может быть! Я давно наблюдаю за птицами, за их свободным полетом. Человек лишен крыльев, но если ему их дать, он тоже сможет летать. Это так прекрасно!
Михаил молча начал складывать из листка бумаги самолетик. Обычный бумажный самолетик, который в детстве делал каждый мальчишка. Леонардо внимательно следил за его руками, не понимая, что тот делает.
Когда самолетик был готов, Михаил покрутил им перед лицом Леонардо, отошел в угол и запустил. Самолетик описал полукруг, взмыл к потолку и мягко приземлился.
– Можно мне? – Леонардо был возбужден.
